Обитель - Дмитрий Леонтьев

Она подняла руки к плечам, дергая какие-то завязки, и почти невесомая рубашка упала к ее ногам. В лунном свете чертовка была особенно хороша и явно знала это, с мольбой и готовностью глядя на меня.

— Увы,— покачал я головой.— Я имел в виду нечто иное. Наверное, вы сочтете меня за извращенца, но сей­час я с куда большей страстью обнял бы пропавшие до­кументы, нежели вас. Видите ли, женщин у меня было много, а документы одни. Одевайтесь.

Она послушно подняла с пола сорочку, но надевать ее все же не спешила, выжидая.

— Поверьте: вам лучше держаться от этой рукописи подальше, Зинаида Григорьевна,— продолжил я.— Это собственность очень серьезных господ, и попытка про­дать ее обратит на вас не только их внимание, но и гнев... Вы понимаете, о чем я говорю?

— Вы меня выдадите? — спросила она.

— Если вы сейчас же принесете мне похищенное, то обещаю, что забуду и про вас, и про вашего хитро­вана-мужа. Он ведь где-то поблизости, с теплым полу­шубком наготове? — предположил я.— Кто он на самом деле?

— Мы — актеры,— сказала она.— Бежим из Петро­града... Нас ограбили по дороге, а мы просто хотим уехать подальше от этого безумия... У нас не было вы­хода... Вы даже не представляете, как сейчас здесь страшно...

— Почему не представляю? Даже вижу. Одни грабят, другие воруют... Так жалко всех, бедненьких... Одевай­тесь, замерзнете...

Она послушно оделась.

— Думаю, завтра вам есть смысл попросить Пру-

жинникова взять вас в попутчики,— сказал я.— Со-

мневаюсь, что дальнейшее ваше пребывание здесь имеет

смысл. А сейчас вы принесете мне то, что так недально-

видно у меня позаимствовали. Надеюсь, не надо объяс-

нять, что пытаться скрыться или делать вид, что ничего

не было,— не имеет смысла? Просто отдайте то, что взя-

ли, и убирайтесь по добру, по здорову............. Через десять

минут жду вас с рукописью и документами.

— Двадцать,— тихо сказала она.— За десять мы не

успеем. Мы же не в комнате все это... храним.

— Хорошо, двадцать,— согласился я.— Постарайтесь уложиться в это время. Это в ваших же интересах.

...Она успела не только вернуться с рукописью, но и вполне прилично одеться. Аккуратно положила бума­ги на краешек стола и замерла, выжидательно глядя на меня.

— Ждете напутственной лекции о вреде воров­ства? — спросил я.— Простите: не расположен. Да и не имеет смысла. Об одном прошу: пожалуйста, не посе­щайте Англию... У нас своего хватает. Прощайте.

Она не заставила просить дважды. Я внимательно проверил принесенное и облегченно вздохнул: все было на месте. Закрыв дверь на засов, я придвинул свечу поб­лиже и раскрыл переплетенный в кожу рукописный пе­ревод манускрипта...

«...С трепетом и восторгом приступаю я к описанию благой вести, открывшейся мне. Настал судьбоносный и долгожданный час для всего еврейского народа! Час, которого ждали наши предки, час, обещанный пророка­ми и царями, час, ради которого молились и трудились столько поколений сынов Авраама! Я нашел Мессию! Счастье мое столь велико, что я не могу его даже осмыс­лить, не то что изложить на бумаге. Многие и до меня считали, что нашли Его, и ошибались, но я не раз удос­товерился в этом, о чем свидетельствую и повествую. Первому пришло мне в голову запечатлеть это великое событие, которое завершит бесконечную череду страда­ний и гонения народа иудейского, сделав его хозяином всей земли и всех прочих народов. Мне оказана великая честь: я принят в круг ближайших двенадцати. И не только принят, но и отмечен особым вниманием: я, Иуда из Кариота, сын Симона из колена Иудина, назначен каз­

начеем братства. Для меня это необычная работа, ведь я... Впрочем, об этом позже. Сколько страданий, сколько бед вынесла моя бедная страна, ожидая этого великого часа! Безумный, жестокий мир обрушивался на нас раз за разом, порабощая, убивая, рассеивая по земле. Мир был жесток к нам, но добр Бог. Мы, единственные из всех народов, были удостоены великого Откровения. Много столетий наши мудрецы искали истинного Бога посреди множества демонов, прикидывающихся богами. Они имели власть и силу прямо спрашивать их: «Госпо­ди, не Ты ли Бог?» И их усилия были вознаграждены. Пришел час, и Бог явил нам Себя, открыв о Себе исти­ну. И был заключен между Ним и народом нашим Ве­ликий Завет. И дано было нам обещание, что именно из нашего народа выйдет Тот, Кто спасет весь мир и изме­нит его. Как же ждали мы Его! Ждали в плену вавилон­ском, ждали под пятой Искандера Двурогого, и уже поч­ти сто лет ждем под пятой Рима. Скоро минет столетие, как великий Помпей поверг наше царство, но не сумел лишить нас надежды. Да, римская империя простирает­ся от края до края земли, и ее легионы непобедимы. Отданы мы в рабство золотого орла, простирающего крылья над моей родиной. Мы не можем иметь оружия, и любое восстание было бы безумием, подавленным быстро и беспощадно, но мы не отчаиваемся. Мы бо­ремся и ждем! Непобедим Рим, но что он сможет против Того, Кто горам и морю приказывать имеет власть? Что копья и стрелы против Того, Кто солнцу и луне может приказать остановиться?! Мы бессильны, а Ему лишь стоит сказать слово, и мрак рассеется! Раньше я думал, что родился в недоброе время. Нравы пошатнулись, вера слабеет, народ наш разлагается под влиянием развра­щенного Рима. Повальное пьянство, в котором и так

обвиняли пророки народ иудейский, превзошло уже все пределы, разврат, несоблюдение заповедей... Даже язык наш меняется под вторжением чужеродных слов, поня­тий, смысла... Дети наши уже тщатся подражать римля­нам, а не своим пращурам, и это ужасно... И потому я — зелот. Тайный ревнитель Закона и враг Рима. И бо­лее того: я — сикарий, «носящий кинжал», палач отступ­ников и предателей. Я еще молод, но меня знают уже не только товарищи по борьбе, но даже члены Синедриона, тайно руководящие и наставляющие нас. Раньше у меня под началом было почти два десятка смельчаков, боевая группа, отобранная мною лично, но теперь в этом нет нужды, и я приказал им просто ждать часа. Ведь скоро исполнится то, что нам было обещано, и чего мы ждем так долго. Скоро Пасха — великий праздник выхода ев­реев из плена Египетского, и освобождение из нового плена должно свершиться в этот великий день. Я разнес весть о приходе Мессии между своими, и ликованию их не было предела. Сначала они тоже сомневались, но Он дал нам, двенадцати избранным, великую силу, и я по­казывал ее всем, чтобы уверовали! Правда, как ни странно, Он запретил мне это. Но Он вообще иной, словно не от мира сего. Он как ребенок. Добрый, чис­тый, только... очень грустный. Он так редко улыбается, и все время о чем-то думает. Я все время хочу Его под­бодрить и рассказываю о том, как славно мы будем жить, когда изменится мир. Как наши священники по­несут Закон во все народы и встанут над всеми, вразум­ляя и управляя. Как весь мир будет единым целым, без войн, без ссор, без слез, связанный накрепко этим Зако­ном. И весь мир будет жить по Закону и только по За­кону! Злые будут наказаны, блудницы и браж­ники — осуждены, а исполняющие Закон — поощрены...