Царское наследство - Мария Жукова-Гладкова

Но главным было не это, а предупреждение: «Они планируют убить ее мужа. Я подслушивала. Они хотят пожениться. Старуха уже купила алюминиевые акции моего супруга. Общее дело. Теперь поженятся. Для дела. Мой получит гражданство, чего давно добивается. Чтобы он не убил меня, я ухожу сама! И делаю ему гадость!!!»

Последняя воля умершей была обращена ко мне. Она просила разоблачить ее мужа-негодяя и старуху-англичанку.

Сразу же после прочтения письма я связалась с шефом.

– Вы знаете его содержание? – уточнила у него.

– Нет, Бонни. Мне перевели только адрес отправительницы. Мне хотелось, чтобы ты сама прочитала. Кстати, она на самом деле покончила с собой.

«Знает ли Суравейкин?» – пронеслась мысль.

– Кому еще она отправила письма? – спросила я.

Этого шеф сказать не мог. Зато мог другое. Про Вики Фостер и того же Суравейкина.

После того как Суравейкин заявился требовать с молодого мужа Вики карточные долги, Вики в своем обычном стиле наняла частных детективов. Деньги-то Суравейкин требовал с Вики, понимая, что у Юрочки своих нет, по крайней мере в достаточном количестве. Вики платить не хотела.

Ее частные детективы собрали компромат – про нелегальную деятельность самого Суравейкина (такие грешки считаются мелочью в России, но в Англии к ним относятся серьезно), про дочь-наркоманку, жену-алкоголичку (а наличие таких родственников очень осложняет получение гражданства), а главное – про сына с дружками, веселящегося в форме Третьего рейха.

Это было серьезнее всего. Англичане могут закрыть глаза на алкоголичку и наркоманку (у нас самих таких полно), даже на мелкие грешки (основная масса которых связана с другими русскими, а не Соединенным Королевством), но сына-фашиста простить не могут и терпеть не будут. Как раз в тот период в британской прессе бурно обсуждались судебные процессы против американского правительства и международных корпораций США «в связи с соучастием в действиях или бездействии» во время Второй мировой войны. Например, фирма IBM продавала калькуляторы, которые использовались для управления фашистскими концентрационными лагерями. Также шла речь о провале американского и британского высшего командования, не разбомбившего железные дороги, которые вели к лагерям смерти. Компании, которым были предъявлены иски, предпочли заплатить.

На этой волне сынок русского бизнесмена, сбежавшего в Англию, помог бы папе быстро покинуть Англию или отправиться в английские места не столь отдаленные (они на самом деле «не столь» по сравнению с русскими, но тем не менее, а сроки значительно длиннее), и уж точно его бы никогда больше не пустили в Англию после выдворения в связи с таким делом. И в США могли бы больше не пустить, и в Израиль, и во все страны континентальной Европы, включая Германию.

Вики Фостер встретилась с Суравейкиным и предъявила собранный ею компромат. Папа-Суравейкин стал что-то говорить про игру сынка в Штирлица, но Вики очень доходчиво объяснила, где он будет рассказывать про Штирлица и во сколько ему обойдутся такие игры сына с русскими друзьями в Англии.

Суравейкин соображал быстро. Они оба с Вики были деловыми людьми и стали работать вместе. В совместных делах компромат, собранный друг на друга, часто помогает – по крайней мере, ни Вики, ни Суравейкин друг друга кинуть даже не пытались. Как сказал мой шеф, они, похоже, стали настоящими друзьями, хотя любовниками точно не были. Оба предпочитали молодых партнеров.

– Они на самом деле могут решить пожениться? – спросила я мнение шефа.

– Если нужно для дела – да, – уверенно ответил мой начальник. – Они будут вместе делать деньги – и уже очень успешно делают. Они здорово помогли друг другу. Но вот Юрочка…

Шеф многозначительно замолчал.

– Мне его перевезти в дом Павла Прокофьевича? – спросила у шефа. Я знала, что Криворогов согласится, если попрошу. – Юрочке угрожает опасность?

– Решай на месте, Бонни, – сказал шеф.

Я решила проехаться в гостиницу к Юрочке.

Глава 29

На этот раз я поехала одна, но, помня о том, что Юрочка мне нужен в благодушном настроении и испытывающий ко мне чувство благодарности, остановилась перед кондитерской и купила ему пакет даров.

Я позвонила, уже припарковав машину у гостиницы.

– А я тебе сам только что звонить собирался! – воскликнул Юрочка.

Оказалось, что он тоже получил письмо от Ларисы Суравейкиной.

– Каким образом?! – воскликнула я. У Юрочки не могло быть таких контактов, как у моего шефа.

Но все оказалось гораздо прозаичнее.

Юрочка регулярно получает множество писем от поклонниц – теперь уже со всего света. Поскольку такие письма сильно поднимают ему настроение, он их обязательно прочитывает. Английская супруга против них не возражает, ревность не демонстрирует. Последнюю партию прямо сегодня доставили из Англии вместе с какими-то бумагами для Вики. Супруга лично передала пакет Юрочке.

Я взглянула на большой конверт, где они все лежали. Письма доставила известная международная компания, осуществляющая быструю доставку корреспонденции и деловых бумаг по всему миру.

Юрочка вначале бегло просмотрел конверты и зацепился за фамилию Суравейкина. Лариса предупреждала, что Юрочку могут убить ее муж и его жена.

Я посмотрела на звезду экрана. По-моему, он не очень испугался.

– Можно опубликовать это письмо в твоей газете? – спросил он у меня. – В переводе, естественно. Бонни, я тебе любое интервью дам.

Я задумалась. Юрочка вызывал у меня неприязнь. Не люблю альфонсов, но дело было не только в этом. Я знаю много проходимцев, но они, если так можно выразиться, «серьезные» проходимцы. Они вызывают уважение своими аферами, своей сообразительностью, находчивостью. Да, они часто используют женщин, но не так, как Юрочка. Они – другие. Юрочка же был каким-то мутным, и мне было непонятно, что он еще выкинет. Но я однозначно считала, что он способен на подлость и доверять ему нельзя. Даже братья Доброчинские более открыты, а этот какой-то темный, непонятный…

– А что ты будешь с этого иметь? – уточнила я.

– Популярность, – улыбнулся Юрочка. – Можно же представить, что Вики сошла с ума от ревности, наняла русского бизнесмена с криминальным прошлым и…

– И она будет вынуждена выплатить тебе компенсацию за моральный ущерб, – закончила я.

– Ну, примерно так. Ты сама можешь составить мое интервью. У тебя это лучше получится. Правда, Бонни. И в Англии я буду давать интервью только тебе. Знаешь, как взлетит рейтинг вашего «Зарубежного репортера» и твой лично? А если хочешь… – Юрочка лукаво улыбнулся и потянулся к моей руке.

– Это пропустим.

– Ты можешь помочь мне найти какую-то другую старую англичанку? – тут же совершенно серьезно спросил Юрочка. – Я знаю, что не возьмешь деньги за услугу. Скажи, что ты хочешь. Кроме моих эксклюзивных интервью. Бонни, я серьезно!

Я задумалась.

В это мгновение в дверь постучали.

– Ты кого-то ждешь? – уточнила я у хозяина номера.

Юрочка неопределенно передернул плечами и пошел открывать.

В номер вихрем ворвались две дамы бальзаковского возраста, настроенные весьма решительно. Дамы нацелились бить Юрочке красивую морду. Юрочка мгновенно сиганул за диван (куда даже при мне прыгал не первый раз) и заверещал оттуда, умоляя меня его спасти.

Дамы к этому времени уже заперли дверь номера и тут обратили внимание на меня, невозмутимо сидящую в кресле.

– Вы – Бонни Тейлор, да? – спросила одна очень вежливо.

Я кивнула.

– Вам лучше покинуть номер, – сказала вторая. – Вам, наверное, не стоит слушать, как брошенные русские женщины разговаривают с покинувшим их по-английски русским мужчиной. Мы знаем, что вы хорошо говорите по-русски, но ряд слов нашего языка и нашим-то гражданам знать не следует, не говоря уже…

– Я их знаю, – спокойно сказала я. – Кстати, подобные слова из всех языков почему-то запоминаются легче всего. Я вам могу примеры привести из, по крайней мере, четырех.

– Но тем не менее…

– Бонни, не уходи! – заверещал Юрочка из-за дивана.

– И мне, и читателям «Зарубежного репортера» будет исключительно интересно выяснить, как в России брошенные женщины общаются с бросившими их мужчинами. Я уже опубликовала в нашей газете цикл статей о традициях и обычаях русских. Пожалуйста, начинайте. Полицию вызывать не собираюсь. Службу безопасности отеля тоже. Если они сами не прибегут. Я бы посоветовала вам не очень шуметь.

Демонстративно извлекла из сумки диктофон и поставила на журнальный столик.

Дамы переглянулись. Юрочка тихо сидел за диваном. Дамы проследовали к дивану и опустились на него. Одна заглянула за спинку и сказала Юрочке, что они из номера не уйдут, пока он не отдаст им то, что взял.

Юрочка начал вопить, что у него ничего нет, он ничего не брал, не знает, не слышит, не помнит…

– Он вас обокрал? – уточнила я у дам, врываясь в поток воплей Юрочки.