Бездонные пещеры - Кейт Форсит

Ралисы были сильными пловцами, и их широкие ласты и длинные хвосты позволяли им рассекать волны с куда большей скоростью, чем могла развить эта фэйргийка. Они стремительно нагоняли ее. Внезапно она развернулась к ним, поднявшись в воде. Нила видел ее белое лицо и длинные мокрые волосы. Ралисники окружили ее. К удивлению Нилы, судя по всему, они слушали ее. Они зашатались на спинах своих ралисов, потом медленно соскользнули с них и скрылись под водой. Ралисы тоже ушли под воду.

На миг Нила замер, пораженный. Фэйргийка поплыла по волнам дальше, увеличивая расстояние между ними. Нила издал несколько яростных свистков подряд. Фэйргийка пением утопила его людей! Это была не обычная рабыня. Ее необходимо было поймать, но просто подплыть к ней и схватить ее было невозможно. В голосе этой женщине крылась колдовская сила. Она могла убить их всех.

Он велел нескольким из оставшихся воинов подобрать их тонущих товарищей и посоветовал остальным заткнуть уши своими меховыми плащами. Он мог только надеяться, что достаточно будет просто заглушить звук колдовского пения. Еще нескольких он послал поймать челнок, теперь безвольно колышущийся на волнах. Когда они привезли его к Ниле, его удивление только усилилось. Внутри оказался большой обитый железом сундук, маленькая арфа, на каких играли люди, несколько железных инструментов и красное бархатное платье. Примерно такой же мусор море выносило на берег после того, как морские змеи пускали на дно какой-нибудь человеческий корабль. В челноке рабыни вряд ли можно было ожидать найти подобный набор предметов.

Фэйргийка отчаянно сопротивлялась. Ей удалось утопить еще нескольких воинов Нилы, стащив с них плащи и вынудив слушать свое пение или заколов их своим кинжалом. Но в конце концов воинам удалось подавить ее сопротивление, и ее, заткнув рот тугим кляпом, приволокли туда, где ждал на своем морском змее Нила.

Первое, что бросилось ему в глаза, была ее красота, несмотря даже на то, что ей было уже за сорок и в ее шелковистых черных волосах серебрилась седина. Она была настолько худой, что ее можно было даже назвать костлявой, но это лишь подчеркивало силу костей под покрытой сеточкой морщин кожей. Одну ее щеку пересекала паутинка тонких шрамов, но ее льдисто-голубые глаза не утратили своего вызывающего блеска. Она вперила в него непокорный взгляд, сжав перепончатые пальцы в кулаки.

— Оставьте нас! — резко велел он своим воином. Они не согласились, и он вытащил свой кинжал и поднес его к ее горлу. — Если она запоет, я сделаю ей еще один рот, — сказал он бесстрастно. Они неохотно отплыли, отправившись помогать тем, кто вытаскивал бесчувственных воинов из воды. Нила развернул своего морского змея и, больно прижимая ее коленом, отплыл туда, где никто не мог расслышать их разговора. Потом он разжал свою железную руку и отвел нож.

— Майя, — сказал он.

Она заледенела, глядя на него перепуганными глазами.

— Это я, твой брат, — сказал он. — Нила.

— Нила? Маленький Нила?

— Уже не такой маленький.

Она внимательно посмотрела на него, отметив и выросшие клыки, и черную жемчужину у него на груди, и драгоценные камни в его волосах и на поясе, и роскошный мех его плаща.

— Да, уже не такой маленький. Теперь ты мужчина.

Он нахмурился.

— Что ты здесь делаешь? Где ты пропадала все эти годы?

— Пыталась остаться в живых, — отозвалась она.

Он нахмурился сильнее.

— Тогда что ты делаешь здесь, в этих морях? Мы плывем обратно на север, домой. Скоро зима. Ты что, не понимаешь, что наш отец Король в ярости от того, что тебе не удалось уничтожить власть человеческих ведьм? Он приговорил тебя к смерти.

— Я так и думала.

— Тогда зачем ты здесь плаваешь?

— Я плыву за своей дочерью.

— За твоей дочерью? — В голосе Нилы бессознательно прозвучало все то презрение к женщинам, которое испытывали все мужчины его народа.

Лицо Майи стало суровым.

— Да, за моей дочерью, — отрезала она.

— Но зачем?

На миг повисло молчание.

— Я люблю ее, — ответила Майя наконец. — Я не думала, что полюблю ее, но все-таки полюбила, сильнее, чем считала возможным. — Она поежилась, потом сказала, гордо вскинув голову, — Кроме того, в ней моя единственная надежда спастись.

— И поэтому ты решила отправиться на север именно сейчас, когда все стаи возвращаются домой. Так ты точно не спасешься. Ты что, не знаешь, что он с тобой сделает, если поймает?

— А что, он до сих пор меня не поймал? — спросила она хрипло. — Разве ты не сын своего отца?

Нила опустил глаза, одной рукой прикрыв черную жемчужину, висевшую у него на груди.

— Я ненавижу его, — прошептала она. — Я так его ненавижу! Я предупреждаю тебя, я убью его, если снова попаду в его власть.

Нила немного помолчал, потом сказал, очень тихо:

— Я тоже ненавижу его.

Никогда раньше он не позволял темной страсти из глубин своей души принять форму и не облекал ее в слова. В тот же миг он почувствовал огромное, почти невыносимое облегчение, а потом, с удвоенной силой, тот страх, который везде сопутствовал ему.

Они замолчали, качаясь на волнах. Морской змей мирно щипал темную паутину водорослей.

— Берегись, Майя, — выпалил Нила. — Он затевает... жрицы затевают... что-то ужасное. Все, что живет на суше, погибнет, не только люди, но и все живые существа. Он собирается поднять приливную волну и затопить сушу...

— Когда?

Майя была очень бледна, ее лоб прорезали глубокие морщины.

— Они говорили что-то об обуздании огненной кометы. Фанд...

— Фанд, маленькая девочка-рабыня?

— Теперь она жрица Йора. Они сделали из нее чудовище. Она говорит... Она говорит голосом... — Он заколебался, потом сдавленно продолжил, — Она говорит голосом Кани. Они обратились к силам Кани!

Майя побелела еще сильнее.

— Бедная девочка, — вырвалось у нее при воспоминании о тех годах, что она сама провела на Острове Божественной Угрозы.

— Наш отец стал очень самоуверенным. Мы нанесли людям жестокий удар в их собственной крепости. Многие были убиты. Погибло четверо наших братьев, но их, их погибли сотни. Теперь они нанесут нам ответный удар, но мы готовы к этому, готовы как никогда раньше. Мы заманим людей в ловушку.

— Четверо наших братьев убиты?

— Это только за последнее время. А всего за этот год семеро. Теперь я десятый сын. — Нила сурово усмехнулся и приподнял свою черную жемчужину. — Ее послал мне сам Йор, и она уже не раз спасала мне жизнь. Теперь даже отец уважает меня и пытается расположить меня к себе, задаривая морскими змеями и драгоценностями. Но уже слишком поздно. Я ненавижу его! — На этот раз эти слова просто вырвались у него. — Я ненавижу их всех! Надеюсь, что они все умрут.