Аристократы - Леона Хард

Леня не двигался и почему-то мне казалось смотрел не на Саню, а вскользь за его спину в направлении Хаски, сидящим без движения за столом.

— Я сказал расходимся! — еще четче озвучил Польски, приказывая отступить. — Аня, уходи!

Польски повернул голову в бок, заглянул за спину Лени на нас с братом.

— Сам просил поговорить, — пожала я плечами, намекая, что меня это не волновало и ничуть не касалось, вышла из объятий Паши и развернула гордо плечи. Будто не я виновница торжества.

После небольшого молчания сделала несколько шагов вперед. Каблуки громко отбивали по плитке среди давящей на нервы тишины.

Пальцами поймала левую ладонь Леньки. На мое приближение друг резко обернулся и столько невысказанного укора рассмотрела в растерянных глаза, что хотелось машинально закрыться ладонями, как за защитной стеной. Думала выдернет руку, но нет, Шмонт лишь отвел взгляд в сторону, найдя пустое место более важным, чем мой вид.

А затем Леня все-таки медленно опустил свои пальцы из моих и ушел вперед, переходя через обломки некогда кресел и сломанного дерева в форме W.

— Пошли, — кивнул головой брат назад в направлении дома. Я, стараясь ни на кого не смотреть, неуверенно пошагала на выход, но сзади слышала подозрительные стуки каблуков. Ни одного человека и не двух, а словно целой толпы. Гнетовцы шли по нашим стопам?

— Браво! — услышала слева от себя, а потом хлопок ладоней друг об друга. Посмотрела туда, откуда доносился звук — Имина с подругами. Аристократка перестала хлопать, когда я ее заметила, но улыбалась продолжала от души. — Браво, Ананина! Великолепно!

Не знала, что на это ответить. Она издевалась или серьезно говорила?

Гнетовцы последовали нашему примеру. Конечно, не все понимали, что произошло, но скоро история Ананиной станет достоянием гласности, а мы с Хаски — дешевыми актеришками.

Я раздавила нас обоих. Но пусть так. Я хотела раздавить именно его, пусть и во вред себе, но этот… человек…хочу чтобы он страдал. И если могу принести ему хоть каплю боли, я сделаю все ради этого.

Он сломал мой мир, взял в свои крепкие ладони, и одним махом выжал из меня, все что было доброе и хорошее. Никто и никогда так со мной не смел обращаться! Больше он меня не ранит, никогда позволю довериться этому человеку, я была слишком наивной. Хаски не достоин доверия.

В машине была до тошноты тихо, и впервые нарушать тишину не хотела, наверное, не имела права. Шмонт не мигающе смотрел на черное, кожаное сидение. Паша потирал кулаки, это нервный жест, нет он не думал кому-то накостылять, скорее стирал негодование с тела подобным образом. Алиса молчала, Саша к моему удивлению тоже. Старшая сестра не способна молчать, если она не спала, то разговаривала. Сегодня смотрела в окно, поддерживая голову ладонью, локтем опиралась на спинку сидения.

Было одно общее у Аристократов в автомобиле — меня игнорировали все. Минут через пять после начала поездки, нарушаемого лишь легким покачиванием, отмер брат первый:

— Что с тобой!? Какого Бастарда устроила!? — Паша убрал кулаки только сейчас, вовремя фразы.

Я забыла приготовить ответы на вопросы, унижение Хаски продумала, а вот что рассказать семье задумалась? Но помогла старшая сестра:

— Так это ты Бастард, с которым он месяц жил в пианино… который потом от него сбежал и… которого он потом месяц, как полоумный разыскивал?

Ответ не требовался, ведь Саша в курсе любых сплетен. Не успела я как-то отреагировать, подать признаки, что жива, хотя бы глаза поднять на людей, когда расслышала голос Леньки:

— Шеф, останови!

— Здесь же трасса? — отозвался с водительского сидения мужчина-служащий.

— Останови!

Почти сразу машина припарковалась, движение приостановилось и нас перестало плавно укачивать. Леня, не прощаясь, вышел в открытые двери машины.

— Пойду тоже прогуляюсь. Время детское, к мужу не охота возвращаться, опять какая-нибудь шваль его обслуживает под рабочим столом, — с этой фразой Саша вышла вперед за Ленькой.

Двери захлопнулись и вновь всё погрузилось во мрак. Нас осталось трое: молчаливый, злой брат, который не посмеет повысить на меня голос и Алиса, которая, наверное, впервые за время моего возрождения даровала внимательный взгляд. Да, она хотела спросить, помочь чем-нибудь, но поспешно отняла, едва поняла, что я заметила ее внимание.

Прикрыла глаза, надеясь, оказаться в темноте.

Когда Саша вышла замуж, я вздохнула с облегчением, это означало сестра действительно отпустила историю с Хаски. Ей нравился будущий муж и она верила, что тот женился на ней, хоть не по любви, но по взаимному уважению и не из-за денег. Впервые на моей памяти она столько внимания дарила мужчине, у них было серьезно. А Саша и серьезность, это как верх — низ, земля — небо, рай — ад, весьма противоположные понятия.

Я просчиталась и сестра просчиталась, ее муж на второй день свадьбы наслаждался минетом от официантки в клубе, где молодожены отмечали праздник с друзьями. Отвратительная картина. Сестра стала невольной свидетельницей того самого группового развлечения мужчин, которые в отдельной комнате от женщин «курили табак». Муж не видел, что их засекли и до сих пор оставался в блаженном неведении.

Странно, но Саша почти не отреагировала на измену, не билась в истерике, как с Хаски, не размазывала сопли по мне. Не знала радоваться, что у сестры зачерствело сердце или бояться, что оно продолжало биться для другого человека.

И почему на развод не подала? Понимаю, что муженек оставил бы ее без нитки, слишком огромны проценты за расторжение брачного договора, тем более в богатых семьях, но я бы не смогла, наверное, продолжать делать вид, что жизнь прекрасна. А Саша делала и продолжает делать.

Втроем с Пашей и Алисой добрались до места всеобщего пребывания в высотке и разбежались, не сказав больше друг другу ни слова. Незнакомцы и те приветливее между собой. Порой казалось, что наша семья одно название. Я не могла поделиться ни с кем проблемами тем, что наболело. Шмонт? Да возможно ему, но больше и некому. Никто