Тюрьма для тысячи кукол - Елена Донцова

И вот настала пора Старику в очередной раз сесть в тюрьму. Сын его получал образование в Англии, и свою коллекцию Старик доверил Мартову. Тот хранил камни в специальном тайнике на своем участке. А через два года Мартов получил послание от Старика. Там было написано: сын закончил учебу, возвращается в Россию. Скоро навестит тебя. Передай ему цацки да обеспечь охраной до Москвы. А сам отдохни, хватит тебе, как Церберу, мои сокровища беречь.

Получив записку, Мартов потерял покой. Ну, не мог он смириться с мыслью, что один самый мелкий бриллиант из коллекции Старика стоит дороже, чем все его имущество. И он придумал план.

Он распродал все, чем владел, деньги перевел на заграничные счета. Обеспечил себе новые документы. А затем нашпиговал свой особняк бочками с бензином и керосином. Денег бы ему хватило, чтобы обосноваться в любой стране, сделать пластическую операцию. В общем, превратиться в другого человека.

Семьей своей к тому времени Мартов совсем не дорожил. Жена его, бедняжка, была вынуждена воровать деньги у мужа, чтобы покупать детям самое необходимое. Мартов просто взял им путевки и отправил подальше. Единственное создание, к которому этот гад все-таки был привязан, была младшая, новорожденная дочка. И еще у Мартова был в разгаре роман с ее няней. Они договорились, что перед самым отъездом няня объявит, что малышка больна и потому должна остаться дома. Правда, за последним семейным ужином Мартов не сдержался, наорал на сына и оставил его дома. Потом жалел об этом – теперь нужно было как-то устроить мальчика.

Если бы не мальчик – он бы еще в вечер после отъезда семьи сжег дом и смылся. И сына Старика он убивать вовсе не планировал. И я бы пришел уже на пепелище, да вернулся бы, несолоно хлебавши, домой, к вам…

Но задержался Мартов всего на сутки, и тот, бедолага, прибыл на собственную погибель. Няня-сообщница впустила его в дом. Самого Мартова дома не было. В тот день с Украины приехала сестра Мартова, которую он тоже решил взять с собой. Он поехал отвозить к ней девочку и новые документы – из предосторожности брат с сестрой уезжали разными путями. В то время я и пришел к ненавистному дому.

Тяжело мне, дочка, рассказывать, что было дальше. Я облил дом бензином – его и хватило-то всего на одну стену. Бросил спичку. Сперва горело как-то вяло, и я испугался, что Мартов сто раз успеет выскочить из дома. Даже подготовился встретиться с ним врукопашную. А потом вдруг полыхнуло! Это мой огонек добрался до гаража, где были заготовленные бочки с горючим.

Я сам едва успел отскочить в сторону. Дом за минуту превратился в факел. А потом я увидел то, что не забуду до конца жизни…

На балкончик выскочила женщина с младенцем на руках. И стала метаться по нему в поисках спасения. Сперва я просто оцепенел. Потом увидел лестницу, она лежала вдоль ограды. Приставил ее к балкончику, попробовал ползти. И сразу понял, что примерно на середине пути превращусь в шашлык. Но все-таки продолжал карабкаться по ней.

На мне уже тлела одежда, когда прозвучал тот взрыв. Я ощутил только, что куда-то лечу. В общем, отбросило меня почти до ограды. Через пару минут я очнулся, бросился к дому. Была надежда: а вдруг женщину и младенца тоже куда-то отшвырнуло. И почти сразу я увидел ребенка.

Бросился к нему, сорвал одеяльце. На меня смотрело странное застывшее лицо с широко распахнутыми голубыми глазенками. Я тряс маленькое тельце, ощупывал, переворачивал – и никак не мог сообразить, что передо мной: мертвый младенец или большая кукла? Если кукла, то почему ее так старалась спасти та женщина? Так и не поняв ничего, я замотал это в какие-то тряпки и больше не выпускал из рук. А сам продолжал метаться по двору.

Потом я заметил еще одного ребенка, мальчика. Он лежал на траве. Я подбежал к нему, перевернул, осмотрел. На нем не было никаких повреждений, и он, слава богу, был жив. Я перенес его подальше от дома.

В тот момент мне открылась ужасная правда. Я понял, что семья Мартова по какой-то причине не уехала за рубеж. А значит, по моим подсчетам, в огне погибли мать, няня и две девочки. Еще я решил, что одна из женщин, пытаясь спасти младенца, просто спутала его в дыму с куклой.

Я вышел за ворота, побрел куда-то. Кажется, хотел дойти до берега Волги и утопиться. Меня догнал твой брат, вцепился в одежду, потащил за собой. Я не хотел идти домой, но у меня не было сил с ним бороться. Потом, помню, я очутился в нашей квартире. Нельзя было терять времени. Я собрал одежду Темы, сунул в мешок вместе с куклой. Выбрасывать ее было уже поздно, милиционеры не должны были найти ее возле дома. Потом мальчики довели меня до станции.

Дальше я мало что помню. Я все ехал куда-то, пересаживался с электрички на электричку, лишь бы убраться подальше от города. Полстраны пересек на электричках. Потом в каком-то городе все-таки загремел в больницу. Документов у меня не было. Но все-таки меня там хорошо подлатали, спасибо врачам. Потом снова куда-то ехал, весь перевязанный, люди из жалости подкармливали меня.

В одном северном городишке я решился осесть. Нанялся дворником, мне позволили жить в подвале. Жизнь моя быстро шла на убыль. Ожоги, хоть и залеченные, продолжали разъедать тело, легкие отказывались работать. Еще тогда, уезжая из нашего города, я поклялся, что никогда не увижу вас, своих детей. Я не имел на это права, став детоубийцей. А без вас жить мне было совершенно незачем.

Сверток с куклой и одеждой Артема я так и не выкинул. Однажды, когда стало совсем нестерпимо, развязал, прижал к груди эти тряпки. Потом зачем-то стал рассматривать куклу. И почувствовал что-то необычно твердое под руками. Кукла была просто нашпигована бриллиантами. Там были все самые ценные экспонаты из коллекции Старика.

Еще полгода я прожил в подвале. Голодал, а ведь под матрасом у меня хранились бесценные сокровища! Однако что мне было с этих сокровищ, если я не имел ни малейшего понятия, каким образом их реализовать… В голове все время крутилась мысль: как с их помощью позаботиться о вас?

Постепенно начал действовать, что-то узнавать, заводить опасные знакомства. Прятался, жил на улице – боялся, что побрякушки у меня просто отберут, а самого – убьют. Только через год мне удалось продать первый бриллиант. Деньги вложил в недвижимость. Еще через пару лет я уже владел неплохим бизнесом. Я списался с Гретой, велел открыть счет и начал переводить на него деньги.

А Старик сразу после пожара стал искать своего сына. Наверно, сердцем почуял беду. А может, он тогда за протеже своего переживал, не знаю. Но уже на следующий день в наш городок прибыли его люди. Они фактически вели следствие. Конечно, быстро установили, что найденный на пожарище мужской труп – не Мартов. И начали искать Мартова. А заодно и меня – ведь сынишка хозяина дома именно меня видел на месте пожара.

У Мартова же ситуация была аховая. Вернувшись домой от сестры, он нашел там пепелище. Сгорела наличность, билеты в новую жизнь, документы, по которым он собирался получать деньги в зарубежных банках. Пропали бесценные сокровища. Он бежал в ту же ночь. Думаю, ему пришлось так же худо, как мне. Он забился в какую-то дыру, с огромным трудом сумел выправить новые документы себе, сестре и дочке. И главное – он, в отличие от меня, точно знал, что Старик его ищет и не остановится, пока не найдет.

Сам же я дал слабину и частично изменил своей клятве. Мне хотелось одного: видеть своих детей хотя бы издали. Я попросил вашу тетю привозить вас каждый год на годовщину материной смерти и оставаться здесь ровно на неделю. Но я не собирался встречаться с вами. Да и опасно было: вдруг милиционеры все еще меня ищут. Я даже к могиле жены из предосторожности близко никогда не подходил.

Когда пару лет назад я заметил, что за вами наблюдают какие-то люди, то сперва на милицию и подумал. Удивился: надо же, какие упорные. Но ребята те были совсем другой породы – и я до смерти перепугался за вас.

Запаниковал. Хотел писать Грете, чтобы не привозила вас больше. Потом сообразил, что так будет только хуже: бандиты сообразят, что я где-то рядом. Они ведь и так понимали, что я содержу свое семейство. Но что мешало им думать, что я обитаю где-нибудь за границей, а уж оттуда перевожу деньги? Технически все именно так и было. Вы продолжали приезжать сюда раз в году, а я теперь думал не как увидеть вас, а как пережить эти опасные дни. Всегда был наготове, чтобы вовремя сдаться, если вам станет грозить опасность.

Иногда я удивлялся: как они меня еще не поймали? Я ведь фактически вертелся у них под ногами. А потом понял – они меня просто не узнавали. Фотография моя из материалов следствия затерялась, других у них не было. Старик даже подослал человека к старшей дочке Мартова, и она по памяти нарисовала ему мой портрет. А также дала устное согласие поучаствовать, если что, в опознании.

На след Мартова тоже вышли. Но у него всегда было фантастическое чутье: он снова сумел сбежать. Только теперь земля горела у него под ногами. Он постоянно переезжал с места на место. Его сестра от страха сходила с ума, дочь не училась в школе.