Книга о коране, его происхождении и мифологии - Люциан Климович

Коран не раз упоминает о руке или руках Аллаха. Так, уже в суре 2 можно прочитать, что в его "руке — благо" и "милость" или "щедрость". В суре 48, где говорится о тех, кто присягает в верности мусульманской общине, их клятва изображается с помощью образа: "Рука Аллаха — над их руками" (К., 48:10). И в суре 5, считающейся последней мединской главой Корана, передающей весьма острые отношения руководства мусульманской общины с иудеями, вновь возникает образ рук Аллаха: "Чтобы их раввинам и книжникам удержать их от их греховных речей и пожирания ими незаконного… Дурно то, что они делают! И сказали иудеи: "Рука Аллаха привязана!" (в смысле "Аллах скуп". — Л.К.). У них руки связаны (по разъяснению И.Ю. Крачковского: это они "явятся на суд с привязанными к затылку руками". — Л.К.), и прокляты они зато, что говорили. Нет! Руки у него распростерты: расходует он, как желает… Мы бросили между ними вражду и ненависть до дня воскресения. Как только они зажгут огонь для войны, тушит его Аллах. И стремятся они по земле с нечестием, а Аллах не любит распространяющих нечестие!" (К., 5:68–69).

О руках Аллаха упоминает Коран и в рассказе о том, как он создал человека "своими руками" (38:75).

В числе не внешних, но внутренних антропоморфных черт, которыми Коран характеризует Аллаха, следует назвать хитрость.

"Хитрость во всей своей полноте у Аллаха", — читаем в Коране (13:42). Аллаха никто не перехитрил. Так, иудеи хитрили против Исы: "И хитрили они, и хитрил Аллах, а Аллах — лучший из хитрецов" (К., 3:47), и за ним остался верх. И вот мекканцы, не верящие посланнику Аллаха, "ухищряются против тебя… чтобы задержать тебя или умертвить, или изгнать. Они ухищряются, и ухищряется Аллах. А ведь Аллах — лучший из ухищряющихся!" (К., 8:30).

Один из секретов действенности хитрости Аллаха, по Корану, в том, что он имеет активных посланников, которым знакомы приемы сведущих лазутчиков, опережающие ухищрения врагов. "Скажи: "Аллах быстрее хитростью", — ведь наши посланники записывают ваши хитрости" (К., 10:22). И эти ухищрения порой крайне жестоки. Вот, например, краткий рассказ в суре 27 о самудянах и их пророке Салихе. Из них "было в городе девять человек, которые… распространяли нечестие… Они замышляли хитрость (против семьи присланного к ним пророка. — Л.К.), и мы замышляли хитрость, а они и не знали. Посмотри же, каков был конец их хитрости! Мы погубили их и их народ — всех. И вот — это дома их, разрушенные за то, что они были несправедливы" (К., 27:49, 51–53). Итак, девять замыслили зло, а тот, кто знал, погубил "их и их народ всех". И погубил, судя по описанию Корана, с помощью разрушительного землетрясения. Это находит подтверждение и в других аятах о гибели самудян (см. 7:76, 41:12–16). Похоже, что и в соответствии с моралью того времени, когда записана эта легенда, она выглядела совсем не гуманно, чем и вызвана была "компромиссная" фраза: "И спасли мы тех, которые уверовали и были богобоязненными" (К., 27:54). Однако это "дополнение" лишь подчеркнуло жестокость "любвеобильного", тут же продиктовавшего: "Поистине, в этом — знамение для людей, которые знают!" (К., 27:53).

В одном из подобных рассказов некоторые исследователи хотят видеть отголосок сказания о Вавилонской башне[199], но в Коране нет речи о "смешении языков". Это уже знакомая нам тема — "ухищрение на ухищрявшихся". Читаем: "Ухищрялись те, которые были до них, и Аллах погубил их здание от оснований. И упала на них сверху крыша, и постигло их наказание оттуда, откуда они и не знали" (К., 16:28). И назидание тут очевидное; чужие хитрости для Аллаха — ничто, ведь их ухищрения для него — "всезнающего" — известны, и он заранее осведомлен, как и когда с ними покончить!

Таков образ Аллаха в Коране. Это, с одной стороны, милостивый бог, с другой — суровый судья, жестоко карающий за малейшее ослушание непокорных. Он — властитель Земли и Вселенной и всех ее обитателей, требующий беспрекословного подчинения и преклонения перед ним, своего рода восточный деспот, в страхе и зависимости держащий свое "творение" — человека. Единственный, кто пытается ему прекословить, — это его первое создание — Иблис, дьявол ислама.

Внешние и внутренние свойства и черты Аллаха многообразны и порой противоречивы, хотя в большинстве своем антропоморфны. Их разнообразие порождало несхожие характеристики Аллаха даже у теологов ислама разных направлений и сект еще в первые века ислама, в период формирования его учения, представлений и обрядов, их идейного обоснования.

Вот отдельные из таких характеристик, собранные в известном труде мусульманского теолога XII века аш-Шахрастани "Книга о религиях и сектах" ("Китаб альмилаль ва-н-нихаль").

Один из создателей мусульманского богословия, ранее близкий к мутазилитам, Абу-ль-Хасан Али аль-Аш'ари (873–935) добавил к рассмотренным выше качествам Аллаха еще следующее уточнение, считавшееся им наиболее существенным. Он говорил: "Если творец в действительности есть создатель всевышний, с которым никто не участвует в сотворении, то самым отличительным качеством всевышнего является способность на изобретение"[200].

Как видим, добавление аль-Аш'ари, которому нельзя отказать в определенной проницательности, также исходит из сравнения бога с человеком, то есть и оно антропоморфно.

Аль-Аш'ари излагал также взгляды богослова Дауда аль-Джавариби, имевшего более детальные представления об образе Аллаха. Так, аль-Джавариби "говорил, что его божество есть тело, плоть и кровь, у него есть органы и [члены] тела, как-то: рука, нога, голова, язык, два глаза, два уха. Вместе с тем это тело не похоже на [другие] тела, плоть не похожа ни на какую другую плоть, кровь не похожа ни на какую другую кровь. Так же [обстоит дело] со всеми божественными атрибутами. Он не похож ни на что из созданий, и ничто не похоже на него. Он полый с самого верха до груди, плотный в остальной части. Он изобильно черный, с вьющимися волосами"[201].

По основателю же каррамитского течения в исламе Мухаммеду ибн Карраму (ум. в 869 г.), "бог пребывает на троне и… в верхней части он является субстанцией, он называл это сущностью (джаухар). В своей книге, названной "Могильные наказания", он говорил, что богединственный [в своей] субстанции, единственный [в своей] сущности и что он касается верхней стороны трона. Он допускал [его] перемещение, превращение, сошествие. Одни из них (сторонников каррамизма. — Л.К.) говорили, что он занимает некоторые части трона, другие говорили, что [весь] трон полон им… Большинство из них применяло к нему слово "тело" (джисм. — Л.К.). Приближающиеся из них (к суннитам) говорили: "Он является телом в том смысле, что существует в своей субстанции". И это, по их мнению, есть определение тела… У них [было] разногласие относительно понятия величие [Аллаха]. Одни из них говорили: "Его величие означает, что он, несмотря на свое единство [пребывает], на всех частях трона. Трон [находится] под ним, а он над всем троном, также как над частью его". Другие говорили: "Его величие означает, что он, несмотря на свое единство, касается с одной стороны больше, чем кто-либо, он касается всех частей трона, он всевышний, великий"[202].

Знакомясь с этими краткими выписками, современный читатель может хотя бы в небольшой мере почувствовать, что представляют собой средневековые религиозно-философские схоластические рассуждения, занимающие порой объемистые фолианты. Вместе с тем и в таких на первый взгляд лишенных всякого рационального зерна мудрствованиях порой ощущается неудовлетворенность тем, что люди средневековья находили в "правоверных" сочинениях и проповедях, в том числе в "слове Аллаха" Коране. Нельзя не учитывать также, что в таких произведениях иногда содержатся элементы, которые могут помочь правильному пониманию и преодолению пережитков, кое-где существующих и в настоящее время.

Так, упомянутые "могильные наказания" — пережиток, который сохранился как у мусульман-суннитов, так и у шиитов. Он связан с верой в двух ангелов — опрашивателей и истязателей, которые являются к погребенному мусульманину. Для того чтобы помочь опрашиваемому, на кладбище, после ухода провожавших, у свежей могилы остается мулла, подсказывающий усопшему, что тому отвечать этим ангелам — Мункиру и Накиру. В нашей стране реформистские представители духовенства не раз осуждали этот обычай. В одном из их решений, принятом в 1925 году, записано: "Признать доводы старого духовенства о загробной жизни, существовании ангельских душ, судов в могиле над умершим мусульманином, оживлении умершего в гробу (в могиле, саване. — Л.К.) после похорон и чтение молитв ни на чем не обоснованными…"[203]. Однако записать подобное, как показывает практика, бывает значительно проще, чем провести в жизнь. Во всяком случае, с IX века, когда родился этот обычай (хотя он не описан в Коране и нет там имен Мункира и Накира), ему в ряде мест следуют и до наших дней. А о Мункире и Накире не раз писалось и в богословской литературе, например, в популярной книге "Сорок вопросов" ("Кырк сюаль") мевляны Фурати, жившего, как предполагают, в XVII веке. Вопрос тринадцатый в этой книге, обосновывающий благостность названного обычая, начинается с обращения к пророку Мухаммеду: "Скажи о Мункире и Накире, какая цель их существования?" — и затем дается подробный ответ на него. Здесь же, в ответе на четвертый вопрос, пророк Мухаммед говорит и о "троне" Аллаха. Он якобы создан "из света. Величина трона такова, что пред ним семь небес и семь земель составляют как бы одну доску, или скатерть, а величина свода небесного такова, что трон божий в нем занимает такое же место, какое заняла бы одна полоска нивы в пустыне Сахаре"[204].