Готический храм - Вероника Ульянова

Оказавшись на улице, Алина простояла на месте минут десять, она ощущала длинную жизнь впереди, столько возможностей, и все будет иначе – еще один шанс, и в тоже время – будто с нее сняли ошейник, но оставили во все той же яме, из которой самостоятельно не выбраться. Куда идти? «Максим пошел нахуй, он ни разу не пришел меня проведать, если бы он действительно хотел – Дима бы его не остановил.»

Алина решила пойти к себе, в квартиру мамы, она огляделась и, увидев название улицы на доме, в котором провела два месяца, покачала головой – десять минут ходьбы до ее дома, 15 минут до квартиры, в которой живет Максим. Придя домой, первым делом она проверила сейф – все ее деньги на месте, везде пыль, она включила музыку на максимальную мощность и стала танцевать, раскидывая Димины деньги вокруг, топча их ногами, она кружилась все быстрее и быстрее, так давно она была без движения, что все в ней накопившееся выплеснулось в дикий танец, спустя пол часа она упала на пол без сил. Еще минут через двадцать спустилась в ларек в подвале дома, заплатила за интернет и заказала еды, включила любимый сериал и не выходила из дома неделю. Все это время она только смотрела кино, ела, спала, танцевала. Раз только развлеклась, когда курьер, пришедший с едой из соседнего мексиканского ресторана, увидел так и оставшиеся разбросанными по полу деньги вперемешку со скитлс и решил на Алину напасть, Алина была не в лучшей своей форме, но и парень был не более, чем длинной жердью, уклон, удар между ног, локтем в голову и боковой в челюсть, она вывела его из строя, представляя, что бьет Диму. Все могло бы закончиться относительно цивильно, но он лежал на полу, не подавая признаков жизни. Она попинала его ногой, осторожно наклонилась, проверила дыхание – ничего. Вроде он не стукался головой об острые грани мебели, что именно с ним произошло Алина не поняла, но он однозначно был мертв. Слезы покатились из ее глаз, это был первый человек, которого она фактически убила голыми руками, хотя дело было, наверное, в пороке сердца или слабых сосудах в голове… ей захотелось позвонить Диме и рассказать, что случилось, сказать, что это только начало, что это он сделал из нее настоящего монстра. И она бы точно позвонила, но ее телефон Дима давно выкинул, нового она не купила, а за домашний не платили много лет. Нужно было избавиться от трупа. Выходить на улицу далеко она все еще не хотела, отвыкла от простора. Кто же мог ей помочь? Капитан. При воспоминании о нем она чуть было непроизвольно не улыбнулась, но тут же взяла себя в руки, эта кощунственная улыбка была бы насмешкой над всеми перенесенными страданиями, перечеркнула бы их – сообщила бы миру, что Алина пережила все и готова жить дальше, готова к радости, к новому, но это было не так, она еще не нажалела себя, она все еще была обижена и зла. Эта улыбка была бы подарком миру, прощением ему за все. Но ему причиталась только месть. За то, что она родилась женщиной, такой маленькой, не переносящей алкоголь, не употребляющей наркотики, потому что жутко боится потерять контроль, не имеющей возможность забыться. Хотя может пора бы взяться за наркоту… но сначала нужно избавиться от трупа. Пришлось заказать телефон по интернету, в ожидании очередного курьера, которого она встретила на лестничной площадке, безумное желание звонить Диме отпало. Делать нечего – Алина набрала брата.

Открыв дверь и увидев Максима, Алина сканировала в нем бурю чувств, многие из них больно задели бы ее, если бы были в новинку, но среди варева обид и стыда, она отчетливо увидела радость, не на поверхности, но она была – этого было достаточно. Они постояли немного, никто не решился сделать первый шаг к объятию, но им было приятно и тепло рядом.

– Что с рукой? – Максим смотрел на ее левую перебинтованную руку.

– Готовить училась.

Алина отвела Максима на кухню, минуя комнату с трупом, налила чай. Разговор поначалу не клеился, и Алина перешла к делу. Рассказав о курьере хладнокровно и без подробностей, она ожидала реакции брата, только бы он не начал оскорблять… Но он кивнул пару раз и только и сказал:

– Разберемся.

Алина поджала губы и кивнула – это был ее благодарственный жест, вместо улыбки.

– Разбежались с Димой?

– Вроде того.

– А в каких вы сейчас отношениях?

Алина пожала плечами:

– Да нормальных, но видеться с ним лишний раз я бы не хотела.

– Я к чему спрашиваю: такого рода проблемы решает Дима – он стал моим заместителем, как ты раньше. Ты не против, если я ему позвоню?

Да ты шутишь, подумала Алина:

– Это плохая идея. Есть вариант обойтись без него?

Максим кивнул головой.

– Только позвонить ему все равно придется, но я не скажу, что это для тебя.

Он прижал палец к губам, чтобы Алина молчала, пока он говорит по телефону.

– Дима, привет, ты, ты снова пьян? – Максим кивнул сестре и показал на нее пальцем, мол, из-за тебя парень страдает. – Дим, ты завязывай, серьезно. Слушай, мне нужен номер уборщицы… Нет, я сам разберусь, это мой новый знакомый – он не хочет, чтобы кто-то лишний знал о его проблеме.

Максим запомнил номер наизусть. Закончив с Димой, Максим позвонил не с основного своего телефона уборщице и сделал заказ.

– Кстати, Дима начал пить, сразу как вы начали встречаться. Я ведь так и знал – что ты и его мне испортишь.

Алина развела руками.

– Хилые парни, я не виновата.

Максиму одновременно было смешно и грустно.

– Максим, а тебя разве не смущает труп в соседней комнате? Как насчет твоих терзаний о гуманности?

– Ты была права.

– В чем?

– Ты знаешь.

Алина пожала плечами – мало ли о чем ты, брат.

– Людей приходится убивать, – резюмировал Максим, – Иногда. Ради дела.

Алина удивленно приподняла брови.

– Я уже не тот, что прежде.

– Раз Дима спивается, а ты согласен с моими методами, может вернешь мне должность?

– Нет. Я многое переосмыслил. Ты не должна больше этим заниматься. У тебя есть достаточно денег, что бы шикарно прожить жизнь. Вперед – живи, хватит тусить с наркоманами и богатыми ублюдками. Тебе уже 21. Можно уже вполне семьей обзаводиться.

– Очень смешно.

– Ну почему же, я вон уже сам почти остепенился.

– Дима сказал, что у тебя есть девушка. Чем же она от других отличается?

Максим задумался.

– Знаешь, наверное, ничем. Просто момент выдался, звезды сошлись, уж не знаю.

– Типа любишь ее?

– Ты не веришь в любовь?

– Нет. Как и ты. (Они встретились взглядами – Максим еле заметно ухмыльнулся – это были прятки, в которых Максиму нравилось, что сестра его ловит, как любому человеку приятно порой быть вытянутым на берег из болота лжи, в котором все мы плещемся). Любовь – это ведь, когда люди не могут друг без друга. А человек может обойтись без кого угодно. По мне так любовь – это когда, если ты не можешь быть с любимым человеком, то идешь и вешаешься. А в жизни все только кричат, что они любят, но если их любимый к примеру, умрет, они сначала плачут, но идет время, и в итоге все преспокойно живут дальше.

– А отчим?

– А что ж он не умер вместе с мамой? Он ведь решил продолжать жить, а то, что с ним стало – это слабость и жалость к себе. Если бы он её нормально любил, то мог бы хоть чтить её память, что ли. Издеваться над дочерью своей покойной женщины – вот это великая любовь.

– А я люблю, и она тоже меня любит, – Максим не был убежден в первой части утверждения, и обычно находился на другой стороне в подобных рассуждениях, но ему хотелось противоречить сестре.

– Ты ее не любишь.

– Ну почему же, я ей не изменяю.

– Это еще ничего не значит.

– Ну почему же, я часто слышал, как ругались парочки после измены кого-то, и он ей: она для меня ничего не значит, я люблю тебя, а она кричит: если бы ты любил, то не изменил.

– Что есть любовь по-твоему?

– Я не изменяю, дарю ей подарки, разговариваю, помогаю решать проблемы, сплю с ней. Докажи, что я не люблю ее.

– То, что ты сказал «докажи» – доказывает, что не любишь. Любить – это меняться ради нее.

– Я собираюсь завязать с преступностью.

– Да ладно? Когда?

– Через год, около того.

– Когда храм достроишь?

Максим хитро улыбнулся.

– «Уинстон, – процитировала Алина одно из своих и брата любимых произведений, – как человек утверждает свою власть над другими?»

– «Заставляя его страдать.»

– «Совершенно верно. Заставляя его страдать. Послушания недостаточно. Если человек не страдает, как вы можете быть уверены, что он исполняет вашу волю, а не свою собственную? Власть состоит в том, чтобы причинять боль и унижать.» Думаю, с любовью так же, если в отношениях нет ничего для преодоления, если ты не претерпеваешь никаких неудобств, ничем не жертвуешь – нельзя стопроцентно утверждать, что это любовь. То есть самое забавное, что это может быть она, но ты никогда не будешь в этом уверен.

– Сука, – Максим имел ввиду не Алину.

Алина издала короткий смешок.