Мастеровой - Анатолий Федорович Дроздов

Федор. — И учитель хороший. Вы в гимназии преподаете, там плохих не держат. Соглашайтесь, Юлия Сергеевна! Ученик я старательный, слушать буду, словно мать.

Соколова засмеялась.

— Вы забавный, — покачала головой. — Хорошо, берусь. Будни у меня заняты, приходите в воскресенье к десяти часам. Вот мой дом, — указала на кирпичное здание где-то в ста шагах от них. — Квартира нумер пять на втором этаже.

— Позвольте довести вас до парадного, — попросил Федор.

— Извольте, — согласилась Соколова.

Подойдя к крыльцу, она остановилась.

— Спасибо, Федор Иванович! — сказала, повернувшись к спутнику. — Выручили из беды. Следовало поблагодарить вас сразу, но я как-то стушевалась. Извините.

— Ерунда! — махнул рукой Федор. — Вы позволите спросить?

— Да, — кивнула Соколова.

— Кто этот Хохряков? Почему преследует вас? Бандитов напустил.

Спутница насупилась.

— Ладно, — сказала мгновением погодя. — Все равно узнаете. Он купец первой гильдии, личность в Туле известная. Звал меня к себе содержанкой. Я, конечно, отказала, ну а он озлобился.

— На него, что, нет управы? — удивился Федор. — Пожалуйтесь в полицию.

— Она вся у него в кармане, — вздохнула Соколова. — Он тут многих подкупил. Был бы жив отец…

Она смолкла.

— Вы умеете стрелять? — спросил Федор.

— Да, — кивнула Соколова. — Папа обучил. Офицером был. Я у него единственная дочь. Год как умер, мама — еще раньше, — она вновь вздохнула.

— Погодите!

Федор поставил ногу на ступеньку, задрал брючину и снял со щиколотки кобуру с коротышом. Протянул ее девушке.

— Примите от меня. Револьвер хоть и маленький, но бьет сильно. Сделал сам. Можете носить в сумке, но лучше, как и я, — на щиколотке. Сумочку могут отобрать, там искать не догадаются.

— Подол придется задирать, — покачала головой Соколова. — Неприлично.

— Лучше показать ножку, чем остаться без денег, — возразил Федор. — Или потерять жизнь. Поверьте, знаю. Этот револьвер меня однажды спас.

— Сами как же? — спросила Соколова.

— Еще сделаю, — махнул рукой Федор. — Мне это запросто. И другой есть. Берите, Юлия Сергеевна. Мне этот револьвер копейки не стоил, вам же пригодится. Только осторожно с ним — заряжен. В воскресенье покажу, как обращаться.

— Хорошо, — кивнула Соколова. — До свидания, Федор Иванович.

Глава 9

Арестовать Федора попытались уже на другой день. Он возился с затворной рамой пулемета, подгоняя ее к ствольной коробке, когда в выделенную ему для работы комнатку заглянул встревоженный Рогов.

— Что случилось, Федор? — закричал с порога. — У проходной полицейская карета. Требуют тебя. Что ты натворил?

Федор отложил деталь и рассказал.

— Где твой револьвер? — спросил Рогов.

— Выбросил в короб для отходов, — ответил Федор. — Это образец без заводского номера. Я подумал…

— Думать раньше следовало! — взъярился Рогов. — Отбери его полиция, что решила бы? На заводе тайно делают оружие? Для кого, революционеров? Наломал ты дров! А теперь слушай. Жди здесь и никуда не уходи. За проходную — ни ногой! На территорию завода полицейским хода нет, но едва выйдешь — арестуют сразу.

Рогов убежал, Федор вернулся к прерванному занятию. Получалось плохо. Отшвырнув деталь, он сел на стул и пригорюнился. Неужели арестуют?

— Не печалься, — успокоил Друг. — Ты не простой мастеровой, а господин изобретатель. Ведешь государственный проект. Если б князю дорогу перешел, тогда — да, без вариантов. А купец…

— Он же всех купил, — вздохнул Федор. — Соколова говорила. Полиция у него в кармане.

— Но дворяне — нет. А для них купцы, что для нас клопы. Генерал не спустит. Для него наш пулемет — это чин или орден. Он его к себе уже примерил, а тут вылез Хохряков. Генерал его нагнет и закопает, да еще асфальт поверху закатает. Вот увидишь!

В том, что Друг прав, Федор убедился скоро. Пришел Рогов и отвел его к начальнику завода. Там под строгим взглядом генерала Федор повторил вчерашнюю историю.

— Кто это сможет подтвердить? — спросил Кун.

— Соколова Юлия Сергеевна, преподаватель гимназии, дочь офицера. Ее я у грабителей отбил.

— Это какого Соколова дочка? — задумался генерал. — Сергея Ильича? Помню я его. Прошлым годом простудился на морозе и умер от горячки. Славный был офицер. Дочь, значит, учительницей пошла. Следовало было тех грабителей в полицию сдать. Зря оставил.

— Вышло б только хуже, — не замедлил Федор. — Не случайно на Юлию Сергеевну напали — по наущению купца Хохрякова. Тот хотел ее себе на содержание, Соколова отказала, он озлобился и подослал своих людей. Мол, лишится денег, поголодает и придет. Слышал это от грабителей. А еще Юлия Сергеевна сказала, что Хохряков этот всю полицию в кармане держит. Что хочет, то творит.

— Что?! — побагровел генерал. — Этот вот купчишко?! Да я ему! — он грохнул кулаком по столу. — Иди, работай! — велел Федору. — Про полицию забудь. Как там с пулеметом?

— Все по плану, — сообщил Кошкин. — В срок укладываемся.

— Хорошо, — кивнул генерал и отослал его жестом руки. Дождавшись ухода мастерового, вызвал адъютанта и велел тому соединить его с полицмейстером. Не прошло и минуты, как в кабинете зазвенел телефон. Генерал снял трубку.

— Здравствуй, Борис Васильевич[79]! — сказал невидимому собеседнику. — Спасибо, что не заставил старика ждать. Я чего хотел спросить. Что творится у нас в Туле? Отчего по городу разгуливают грабители, нападают на дам, а полиция этого не видит? А найдется вдруг защитник, так его тащат в тюрьму. Что, не курсе? Ну, так слушай!.. — он пересказал услышанную от мастерового историю. — Этот Кошкин, чтоб ты знал, — добавил генерал, — прирожденный изобретатель. Револьверы новые придумал, да, те самые. Ныне пулемет изобретает, и работа у него идет. Государственное дело, а твои архаровцы его — в тюрьму. Тут изменой пахнет, умышлением супротив империи. Не хотелось бы писать об этом государю… Да, конечно, разберись, и особо с этим Хохряковым. Неприятно слышать от людей, что полиция у него в кармане. С каких пор в Туле верховодят купцы? К дочкам офицеров пристают, содержанками их иметь желают. Подчиненные мои ропщут, у них тоже дочки есть. Не приструнишь подлеца, разберутся сами, но тогда жди беды. Великим скандалом обернется, на всю Россию прогремим. Спасибо, жду.