Республика воров - Скотт Линч

– А вот интересно, Цеппи понравится?

– Лишь бы Великому Благодетелю понравилось, – ухмыльнулся Локк. – Я сейчас все это быстренько уберу, чтобы желтокурточники не цеплялись. Ты домой?

– Ага, вкруговую, – ответил Жан. – Через полчаса увидимся.

– …Ну, этот тип аж затрясся, будто Жан ему скорпиона за шиворот сунул, – увлеченно рассказывал Локк спустя полчаса. – А Жан его веррарцем обозвал, скрягой и всякими прочими обидными словами, тот и выложил два тирина как на духу. – Он прищелкнул пальцами.

Братья Санца вежливо захлопали в ладоши. Кало и Галдо сидели бок о бок на кухонном столе – на стульях было скучно.

– Значит, ваше приношение – по золотому тирину от каждого? – спросил Кало.

– Ну а что? Деньги немалые, – сказал Жан. – А потом, мы же старались, можно сказать, с душой спектакль отыграли.

– Ага, и с тортом целых два часа возились, – добавил Локк. – Ох, видели бы вы нас! Прямо как на сцене. А этот простофиля даже растрогался, на меня глядючи, – я был весь такой несчастный и беспомощный…

– А, то есть играть тебе особо не пришлось, – усмехнулся Галдо.

– Эй, Санца, кинжал мой отполируй! – отозвался Локк, делая весьма выразительный каморрский жест, с которого обычно начинались драки в тавернах.

– Ага, вот только тряпицу поменьше найду, а ты мне пока нарисуй подробную карту того места, где этот самый кинжал спрятан.

– Ну это лишнее, – заметил Кало. – Его сразу видно, как только Сабета появляется.

– Вот как сейчас? – невинно осведомилась Сабета, выходя из стеклянного туннеля.

Каким-то чудом Локк не умер на месте, что служит неоспоримым доказательством способности человеческих особей мужеска пола без трагических последствий выдерживать стремительное перемещение всей крови в организме в область щек.

Сабета, похоже, тоже провела время с пользой. Лицо ее разрумянилось, из туго заплетенной косы выбились пряди волос, а кожа в распахнутом вороте сорочки покрылась испариной. В другое время глаза Локка не отрывались бы от вышеупомянутого ворота, словно пришитые невидимой нитью, но сейчас его больше интересовало нечто весьма важное, неожиданно обнаруженное в дальнем углу кухни.

– А вам, охламонам, что за удовольствие Локка дразнить? – спросила Сабета. – У вас самих бубенцы звенят только потому, что вы к ним колокольчики привязываете.

– Ваши слова уязвляют нас до глубины души, сударыня, – заявил Кало. – А хорошее воспитание не позволяет нам ответить тем же. Однако же если вы наведете справки у Гильдейских лилий, то…

– А когда это вы у Гильдейских лилий побывали? – полюбопытствовал Жан.

– Гм-м, – кашлянул Кало. – Я имел в виду, что если бы мы нанесли визит Гильдейским лилиям, ну, умозрительно…

– О, какое красивое слово! – отозвался Галдо. – Умозрительно. Вот именно, умозрительно…

– Ну, не знаю… – вздохнула Сабета, выразительно закатив глаза. – Вы двое, как обычно, всю работу на чужие плечи перекладываете. Кстати, вы свое приношение приготовили?

– Ага. Две дюжины бутылок отличного красного вина, – похвастался Кало. – Мы его позаимствовали у подслеповатого торговца в Канатном ряду.

– Я вырядился щеголем и отвлекал его разговорами в лавке, – объяснил Галдо. – А Кало тихонечко, как паучок, влез через заднее окно в винный погреб, ну и вынес сколько смог.

– Да тут и говорить не о чем, – заметил Кало. – Все было легче легкого. Хозяин собачьего хвоста от помойной лохани не отличит даже с третьей попытки.

– Ну и что? Цеппи же сказал, что вино в самый раз, его после церемонии разопьют, – возразил Галдо. – Приношения же не в сундук складывают.

– Да, здорово, – вздохнул Жан, почесывая темный пушок на пухлом подбородке. – А ты чем разжилась, Сабета?

– Ну, мне повозиться пришлось, – ответила она. – Зато гляньте, какую красоту я раздобыла!

Она гордо выложила на стол три дубинки полированного ведьмина дерева: одну новехонькую, вторую слегка обшарпанную, а третья выглядела так, словно ею обминали бока и проламывали головы задолго до рождения любого из Благородных Каналий.

– Ох, ни фига себе! – сказал Галдо.

– Да уж, ни фига себе чего! – добавил Кало.

– Ваши глаза вас не обманывают, достопочтенные господа, – улыбнулась Сабета, помахивая дубинкой. – Кое-кто из славных каморрских стражников сегодня недосчитался своего основного орудия убеждения.

– О боги! – ошеломленно воскликнул Локк, раздираемый весьма противоречивыми, но сильными чувствами – восхищением и досадой; полкроны, ловко выманенные у простофили в Фонтанном квартале, меркли в сравнении с добычей Сабеты. – Да это же… Ох и ловкая же ты бестия!

– Спасибо на добром слове, – с церемонным поклоном ответила она. – Если честно, то я только две дубинки с поясов умыкнула, третья в участке лежала, ну я и ее тоже прибрала, чтоб даром не валялась.

– А почему ты нам ничего не сказала? – спросил Локк. – В одиночку со стражниками дело иметь опасно…

– А ты о своих проделках нас всегда предупреждаешь? – усмехнулась Сабета.

– Ну, все равно выглядчики бы тебе пригодились или там заманухи… – не унимался Локк.

– Так все ж заняты были, – вздохнула Сабета. – Вон, вы с Жаном торт пекли…

– Слушай, а чего ты так расстаралась-то? – спросил Кало. – Удивить всех решила, что ли?

– Думаешь, сегодня выбирать будут? – хитро осведомился Галдо.

– Ну, Цеппи вроде как намекнул… – сказала Сабета. – Так что о себе заявить не помешает. А вы, оболтусы, об этом не задумывались?

– О том, чтобы стать посвященными служителями? Да нам оно ни к чему, – поморщился Кало.

– Нет, мы, конечно, к Многохитрому Стражу со всем уважением и все такое, но понимаешь… Не всякий выпивоха мечтает таверну купить, – пояснил Галдо.

– А ты, Жан? – спросила Сабета.

– Вопрос, конечно, интересный… – Жан снял очки, протер стекла рукавом рубахи. – По-моему, из меня посвященный служитель не выйдет. Родители мои поклонялись Гандоло. Хочется верить, что, куда бы я ни попал, боги меня милостью не обойдут, но вот посвященным служителем я вряд ли стану.

– А ты, Локк? – негромко спросила Сабета.

– Ну… я… – замялся Локк. – Я об этом особо не задумывался, – соврал он, хотя его чрезвычайно занимали уклончивые рассказы Цеппи о таинствах священного служения Многохитрому Стражу. – А тебе этого очень хочется?

– Да, – ответила она с улыбкой, при виде которой Локку всегда казалось, что солнце выглянуло из-за туч. – Очень хочется. Во-первых, хочется узнать, что в этом такого. А во-вторых, я хочу быть лучшей, чтобы меня наверняка выбрали…

В стеклянном туннеле гулко хлопнула потайная дверь – Цеппи, который весь день занимался приготовлениями к предстоящей церемонии, наконец-то вернулся домой.

Он вышел из туннеля и улыбнулся, увидев, что в стеклянном подземелье собрались все его питомцы.

– Превосходно, – вздохнул он. – Так, братья-бездельники, ваше вино на место другие доставят, чтобы вас лишний раз не утруждать. У всех приношения готовы?

Благородные Канальи дружно закивали. В глазах Цеппи, обведенных темными кругами от усталости, вспыхнул лукавый огонек.

– Отлично! Ну что ж, вот сразу после ужина и приступим.

– А что, красоту наводить не обязательно? – спросила Сабета.

– Нет, голубушка, в нашем храме особых церемоний не требуется. Вдобавок вам мешки на голову наденут, так что красоту могут несколько подпортить. Вы, главное, не сильно сопротивляйтесь. В общем, я вас предупредил, но больше никаких секретов не выдам.

Воры почтительно умолкли. Несколько человек, подтащив к двери складную деревянную раму, занавесили вход портьерой, у которой тут же встали грозного вида стражи в длинных кожаных накидках, сжимая в руках дубинки и топоры. Цеппи объяснил, что место проведения воровских церемоний в ночь Сиротской луны держат в строжайшем секрете и все подступы к нему тщательно охраняют от любопытных глаз.

В подземном зале собралось чуть больше сотни человек – крохотная часть обширного преступного мира Каморра, которым правил Безымянный Тринадцатый бог. Ревностное служение Великому Благодетелю доставляло определенные неудобства: легко поминать его добрым словом или взывать к его милости, отправляясь на дело, но тайно собираться раз в году всем скопом весьма затруднительно.

– Мы собрались в храме веры без храмов, – провозгласила женщина, укутанная в серую накидку с капюшоном, выступив на середину сводчатого зала. – На церемонию братства без церемоний.

– О Отец уловок и плутней, мы посвящаем этот зал тебе, дабы прикоснуться к твоей милости и к твоим таинствам, – гулким басом возвестил Цеппи из-под капюшона такой же накидки, занимая место рядом с женщиной. – Мы – воры среди воров, наша участь едина и неделима. Мы – хранители условных знаков и тайных слов. Мы собрались здесь без злого умысла и без обмана.