Глубинное течение - Барбара Картленд

— Так, так, и даже хуже, будь уверена! Если уж ты окончательно решила остаться сегодня на ночь здесь, то обязана позвонить ему и попросить приехать ночевать сюда, в противном случае должна немедленно отправляться к нему.

Фенела стояла, как каменная.

— Мы не можем пригласить его сюда, — прошептала она. — У нас нет свободной комнаты.

Реймонд на секунду задумался.

— Один раз My может поспать и в игровой комнате.

Фенела резко отвернулась. Она знала, на что намекает брат — Николас должен провести ночь в ее комнате вместе с ней.

— Ничего не получится, — уклонилась она от разговора, и Реймонд только молча вздохнул.

— Хорошо, поступай, как знаешь, — сказал он. — Но на месте Николаса я никогда бы тебя не простил.

Фенела подняла трубку телефона. Прошло некоторое время, прежде чем ей удалось дозвониться до Николаса.

— Это Фенела, — сказала она. — Боюсь, сегодня привезти детей не удастся. Они уже засыпают на ходу, а мы еще даже не начали упаковывать вещи.

— А как насчет завтра? — предложил Николас.

— Я как раз и хотела договориться на завтра, — обрадовалась Фенела. — Тем более, что папа и Реймонд пробудут здесь до завтрашнего утра.

— Что ж, значит, договорились, — отвечал Николас. — А я заеду за тобой через часок.

— Но я… — опешила Фенела, однако договорить ей так и не удалось: Николас положил трубку.

Секунду она стояла, прислушиваясь к своему сердцу — в нем шла отчаянная внутренняя борьба: перезвонить Николасу или нет? В конце концов, она не решилась на это.

«Я трусиха», — в отчаянии думала девушка, но все равно повторный звонок казался слишком трудным, почти невозможным делом.

Поднимаясь наверх за вещами, она столкнулась со спускавшимся вниз братом.

— Ну, договорились? — поинтересовался он.

— Николас заедет за мной, — сообщила девушка, не смея поднять на Реймонда глаза.

— Это хорошо, — ухмыльнулся тот, — я имею в виду Николаса: просто замечательно с его стороны! Он умнее, чем я думал.

Резко зазвонил телефон, Реймонд поспешил взять трубку. Фенела задержалась на верхней ступеньке, ожидая, не ее ли просят? Но нет, это был доктор, и, услышав их с Реймондом разговор, она поспешила опять спуститься вниз.

Дело в том, что за последние несколько часов все они начисто позабыли об Илейн. Но если она умерла…

— Она в том же состоянии.

Реймонд положил трубку на рычаг.

— Пришла в сознание?

— Нет, все еще в беспамятстве, но жива. Сама понимаешь, это для нее сейчас самое лучшее положение.

— Но ведь вечно так продолжаться не может…

— Пока и этого достаточно, моя дорогая сестренка.

Фенела стояла, погруженная в раздумья, а Реймонд закурил сигарету. Швырнув использованную спичку в камин, он сказал:

— Я все думал, Фенела, как тебе следует поступить.

— Сейчас… то есть в данной ситуации? — уточнила Фенела.

— Нет-нет, — нетерпеливо оборвал ее брат, — в будущем. Полагаю, тебе ясно, что в качестве жены Николаса ты теперь обязана принять участие в работе для фронта? Оставаться в стороне нельзя.

— А я еще вовсе не думала об этом, — призналась Фенела.

— Что ж, зато я думал, — отвечал Реймонд. — Более того, тебе, конечно, мои слова могут прийтись не по душе, но я все-таки выскажу свое мнение: для тебя будет полезно поработать немного, отвлечься. Сейчас настроение у тебя крайне подавленное, и чем скорее ты придешь в себя, тем лучше. Не твоя вина, что ты совсем расклеилась за последние дни, однако, если тебе не удастся самой преодолеть свою тоску и уныние, то, прости, нам придется чуть ли не насильно вытащить тебя из той прострации, в которой ты сейчас пребываешь.

— Реймонд, прекрати!

Фенела яростно выкрикнула эти слова прямо в лицо брату, в точности так, как она это обычно делала, когда оба были детьми.

— Люди не любят слушать правду о самих себе, что верно, то верно. Но тебе рано или поздно все равно пришлось бы задуматься об этом.

— Ну и чем же ты предлагаешь мне заняться? — язвительно осведомилась Фенела. — Стать национальным героем?!

— А что? Неплохо! Но прежде, по-моему, тебе следует посоветоваться с мужем. В любом случае мне хочется, чтобы ты поверила наконец, что твой удел — вовсе не бесконечное вязание носков под руководством свекрови!

— Ох, вот уж чего действительно мне хотелось бы меньше всего, — встрепенулась Фенела. — Реймонд, по-моему, она ужасная женщина!

— Возможно, но восхищаюсь я ею от этого ничуть не меньше! Готов поклясться, что в жизни она всегда добивается своего, и тебе придется держать ухо востро, если не хочешь, чтобы она добилась своего и на этот раз.

— Да-а? Ну и чего же, по-твоему, она добивается?

— Ну я, конечно, не посвящен в ее тайные планы, — заявил Реймонд, — но, по моим самым скромным наблюдениям, она явно намеревается выжить тебя из дому, вот чего!

В дверь постучали.

— Можно войти? — раздался снаружи голос Николаса.

Фенела села на постели, плотнее закутываясь в пеньюар и испытывая внезапное волнение и странную застенчивость.

Только с большим усилием ей удалось выдавить из себя:

— Да, входи.

В дверях показалась фигура Николаса. Он был одет в изрядно поношенные, мятые фланелевые брюки и твидовый пиджак — видимо, свой привычный домашний наряд.

Фенела заметила, что муж без трости и опирается вместо нее на ручку двери.

— Ну как, хорошо спалось? Я решил, что сегодня утром ты вполне заслуживаешь завтрака в постели. — Он взглянул на маленький столик у кровати и добавил: — Однако ты почти ничего не ела.

— Я не голодна, — смущенно отозвалась Фенела.

Она вдруг подумала, что глаза ее, наверное, опухли от слез, которые она отчаянно проливала, пока не забылась тревожным сном. Она чувствовала себя совсем крохотной и ничтожной, сидя на просторной кровати и отвечая Нику из глубины необъятных одеял и подушек под персикового цвета пологом, нависающим сверху над двуспальным супружеским ложем.

Накануне вечером, войдя в указанную ей леди Коулби комнату, в которой Фенеле предстояло отныне обитать, она была ошеломлена и испугана ее пустотой и громадными размерами.

Теперь, при свете дня, в лучах солнца, щедро льющихся сквозь отдернутые шторы, она казалась себе школьницей, которая играет во взрослую даму.

Нет, не может быть, чтобы ей, Фенеле Прентис, на которую никто никогда не обращал особого внимания, прислуживали теперь внимательные горничные, а дворецкий, передвигающийся неслышными, вкрадчивыми шагами, обращался к ней не иначе, как «миледи». Нет, не может быть, чтобы это она сейчас сидела в громадной постели под балдахином, а на маленьком столике ей был изящно сервирован завтрак. Неужели это она встречает поутру внимательного, тактичного супруга?