Библиотекарь государя. Буква - Антон Старновский

— Но ведь…

— Ну серьёзно. Ты чего как маленький? Посмотри, лоб какой вымахал, а всё грозы боишься. Она ведь безобидная, погромыхает, да успокоится. Не о чем переживать.

— Наверное, ты прав…

— Не наверное, а прав. Пойдём. — Мы с Иваном чуть отстали от остальных и поэтому ускорили шаг.

— Вот ничего не могу с собой поделать. Боюсь, и всё тут. — Продолжал здоровяк.

— Ну, я не психолог. Даже не знаю, чем могу помочь. Просто помни, что ни в коем случае нельзя подводить людей. А если сильно невмоготу станет… я тебе кровать откуда-нибудь достану. Будешь черепахой.

— Хе-хе. Хе. — Нервно посмеивался Иван.

И хотя моего другу и брату было страшно, лично я очень ждал грозы. Как уже говорил, мне такая погода нравится. Есть в этом что-то… живое.

Но обстановка за окном, всё-таки, занимала мои мысли куда меньше, чем то, что ожидалось через пару минут. Я шёл, и периодически трогал свой карман. Проверял, не выпала ли случайно моя чёрная коробочка. Ведь если так — тогда это полный крах…

Естественно, коробочка оставалась на месте. Так же, как и моя паранойя.

Рядом с нами двигалась Варя. Она чуть ли не за ручку держалась за Ивана. Романова сильно переживала из-за повышенного внимания к своей персоне. Именно поэтому старалась затеряться среди остальных. Ну, цель для этого выбрала идеальную. На фоне Ивана хоть сам Господь будет незаметен.

Как назло, в какой-то момент камеры нацелились на Варю, и теперь её лицо светилось на огромном экране. Ведущий рассказывал о нас, об участниках, и на дочке императора, конечно же, как иначе, остановился подольше.

Толпа с трибун, узнав, что в состязании участвует такая важная персона, стала аплодировать. Я поглядывал на бедную девочку и мне становилось её жалко.

Варя, судя по её лицу, готова была сквозь землю провалиться, либо стать невидимкой.

Наконец, как только мы добрались до центра арены, к нам подошёл и ведущий. Ещё раз поприветствовал всех нас, поблагодарил за то, что мы такие молодцы (спасибо Алевтине Игоревне), потому что решили исполнить гимн. Раздал беспроводные микрофоны и сгинул прочь.

Мы выстроились в ту позицию, о которой договорились ещё во время тренировок в академии. Девушки вперёд, парни — назад.

Парни назад, потому что мы петь не должны. Лишь подпевать, многозначительно открывая рты.

И вот, заиграла музыка Александрова, и мы начали петь. Трибуны, до этого гудящие и буйствующие, тут же стихли, как по щелчку пальца. Все люди повставали со своих мест, словно солдаты, и принялись слушать.

Главной певицей в нашей команде была, конечно же, Екатерина. Настоящий профессионал. Поэтому и все остальные должны были ровняться именно на неё. Она шагнула чуть вперёд и раскрыла рот.

Песня полилась как живительный поток. Никогда не понимал, как именно это действует, но это, определённо, действует.

Внутри меня тут же пробежал ток, затвердели мышцы, на время отступили все волнительные мысли. Я стал чувствовать, что гимн, исходящий от колонок, воздействует таким же образом и на всех присутствующих в зале. Он объединял, сплачивал, заставлял нас хоть на миг, но почувствовать единение.

Екатерина пела превосходно. Впрочем, как и всегда. Её голос не терялся на фоне остальных, а был ведущим. Он заставлял и других подниматься до её уровня, повышая качество звучания.

На словах:

Широкий простор для мечты и для жизни

Грядущие нам открывают года

— Екатерина заплакала. Я специально встал с самого края, чтобы хоть частично видеть её лицо. По щеке девушки стекала слеза. Мне очень хотелось подойти и успокоить её, но было нельзя.

Уроды, отвечающие за камеры, тут же заметили это. Они взяли лицо Екатерины крупным планом и теперь весь зал видел, как она плачет. Должно быть, они решили, что это из-за гимна. Но я то знал, что является настоящей причиной…

И вот, мы допели последнюю строку, и музыка стихла.

Настал самый главный момент вечера.

Я, прикованный к земле, еле совладал со своим телом и двинулся с места. Подскочил к Герцен, так как она стояла ближе всех, и отобрал у неё микрофон.

— Эй, ты чё творишь… — Возмутилась Анна, но я не стал спорить. Не было времени.

Поднеся микрофон ко рту, приготовился. Сделал глубокий вдох, и…

— Дорогие зрители! Я отниму у вас буквально несколько минут, но это очень важно… — Сказал я, но за этим не последовало никакой реакции.

«Что за…»

— Эй, ты придурок? — Герцен смотрела на меня с возмущением.

«Я не пон…»

— Ты чё там бубнишь? Верни микрофон, говорю!

— Дорогие зрители! — Ещё раз повторил я, щёлкнув кнопочку на микрофоне. Подумал, что Анна случайно его отключила. Но эффекта никакого не последовало. Я всё ещё был не слышим для трибун.

— Дорогие зрители! — Донесся голос из колонок, громогласно пронёсшийся по всему залу. Но он принадлежал не мне… — … А также участники, теперь со своей речью для вас выступит владелец нашего комплекса! Алексей Алексеевич Дуров! Поприветствуем!

«Вот же… сука!»

Меня разрывало от злобы.

«Какого чёрта!»

Трибуны зааплодировали, а на земле образовалась небольшая, но длинная тень. Я обернулся назад и увидел, как на балконе, выступающем из стены, появился какой-то человек. Отсюда его, естественно, было не разглядеть, поэтому я устремил глаза на монитор.

Да. На нём во весь размер ширилось толстое и неприятное лицо. Оно было слегка красноватым, покрытым многочисленными родинками и морщинами.

«Ах ты…»

У края балкона стоял он. Алексей Дуров. Владелец Дуркома и по совместительству глава клана Дуровых. Отец того самого Кирилла… с улыбающейся рожей он смотрел вниз и ждал, пока люди перестанут хлопать.

Когда трибуны более-менее стихли, он поднёс ко рту микрофон и начал говорить.

— Рад вас всех здесь приветствовать. В нашем комплексе всегда рады дорогим гостям. Спасибо! Но особенно я рад видеть наших почтенных участников. И учеников Московской Академии, и учеников Петербургской Буквенной. — Взгляд Дурова устремился на нас. — Гимн был исполнен потрясающе. Ребята, искренне благодарен. Это было отличной идеей. Я наслаждался вашими голосами. Спа-си-бо!

Речь Дурова потонула в рукоплесканиях, но он, судя по довольной роже, был этому только рад. Я видел, как он наслаждается вниманием.

— А что касается самого состязания… пусть победят лучшие! Я, конечно, буду болеть за земляков, но… уверен, что ребята из Москвы покажут настоящий класс. Да будет битва! — Последнюю фразу он прокричал так, что захотелось прикрыть уши.

После полуминутных аплодисментов снова начал говорить ведущий. Он пояснял для зрителей и для участников правила состязаний, а я