Когда туман рассеется - Джуди Тейлор

– Ты напрасно тратишь деньги.

– Я пытаюсь загладить свою вину.

Вряд ли что-нибудь сможет залечить ее сердце. Морин приняла цветы и исчезла, она замечательно умела растворяться в воздухе, когда Клод приходил повидать Флоренс.

– Как ты себя чувствуешь? – В его голосе прозвучало искреннее участие.

Флоренс все равно не поверила ему. Он беспокоится о ребенке, а хорошее состояние ее здоровья имеет к ребенку прямое отношение. Клод, может, и правда хочет, чтобы она была здорова, но Флоренс отказывалась поверить, что она интересует его сама по себе.

– Нормально, – ответила она, равнодушно пожимая плечами.

– Обмороков больше не было?

– Нет. Морин обо мне заботится.

– Вообще-то это моя обязанность, – сказал он проникновенно. И с раскаянием, отметила Флоренс. Но он сам лишил себя возможности заботиться о ней.

– Ты не откажешься проехаться со мной?

– Прости, не поняла, – нахмурилась Флоренс.

– Я хотел бы, чтобы мы вместе пообедали.

– Зачем? Ведь ты сам разорвал наши отношения.

– Я совершил ошибку.

А теперь он уверен, что в его силах снова все наладить, из-за ребенка, естественно. Иначе у нее не было бы ни единого шанса. Да пропади он пропадом!

– Ну пожалуйста, Флоренс. Тебе полезно переменить обстановку.

– С чего ты взял, что я безвылазно сижу дома?

– Я звонил Морин каждый день, разве она тебе не говорила?

– И Морин предложила тебе пригласить меня пообедать? – спросила она. – Я знаю, что она все еще надеется соединить нас.

– Морин ничего не знала о моих намерениях. Так ты поедешь?

Было нечто непривычное в том, как он ее упрашивал. Несвойственное ему ранее смирение, должно быть, и это заставило Флоренс задуматься. Не будет хуже, если она ради разнообразия пообедает с ним. Морин была с ней неизменно ласкова и все время предлагала куда-нибудь съездить, но Флоренс отказывалась. Она чувствовала апатию, не хотелось затрачивать усилия на что бы то ни было. Но сегодня самочувствие ее улучшилось.

– Может, поедем в бухту? – спросил Клод, видимо догадываясь, что она готова сдаться. – Тебе всегда там нравилось. Не обязательно брать полный обед из трех блюд, если не хочешь. Можно просто перекусить, а то и вовсе ничего не заказывать, просто погуляем или посидим, посмотрим на воду, словом, сделаем, как ты захочешь, Флоренс.

Он в самом деле настроен во что бы то ни стало угодить ей. Отказаться было бы грубостью. Она нехотя кивнула.

– Хорошо, я поеду.

Поездка в самом деле оказалась очень удачной. Клод старался изо всех сил, чтобы доставить ей удовольствие. Это напомнило Флоренс их первый вечер вдвоем. Он снова был тем любезным, очаровательным, неотразимым, внимательным мужчиной, которому она отдала свое сердце.

Но ведь он по-прежнему остается о ней крайне низкого мнения. Воспоминания о его оскорбительных словах терзали ее. И будут продолжать терзать. Клод сейчас может быть сколько угодно добрым и милым, это ничего не изменит.

Но Клод не опускал рук. Флоренс регулярно выезжала с ним туда и сюда, к большой радости Морин. Он словно старался снова завоевать ее любовь. Может, так оно и было, но на сей раз Флоренс не собиралась терять голову. Она продолжала спокойно обдумывать планы отъезда, только бы подвернулось что-нибудь подходящее.

Если бы он любил ее по-настоящему, он не усомнился бы в ней. Этого не следует забывать никогда, и она не должна впускать его в свою душу снова. Но ей приходилось нелегко. Чем чаще Флоренс виделась с ним, тем глубже влюблялась в него.

Он был неизменно заботлив, постоянно справлялся о ее здоровье, о состоянии ребенка. Он проверял, отдыхает ли она днем, соблюдает ли предписания врача, он поехал вместе с ней в больницу на ультразвуковое обследование. Он принимал участие буквально во всех событиях, из которых состояла ее жизнь.

И беспокоился он не только о ребенке, а также и о ней. Если бы Флоренс не была уверена в обратном, она могла бы поклясться, что он любит ее. Это проявлялось во всем. Клод не заговаривал о любви, но поведение его говорило красноречивее слов. Куда девалась его агрессивная уверенность в том, что она заинтересовалась им исключительно из корыстных соображений? Ей очень хотелось думать, что изменились его чувства, но вряд ли такое возможно. Каким бы искренним он ни казался, это лишь игра. Ему нужен только его ребенок.

Однажды вечером, когда они с Клодом смотрели по телевизору старый черно-белый фильм, позвонила из Англии мама. Морин незадолго до того уехала к знакомым играть в вист.

Первыми мамиными словами были:

– Почему ты не сообщила мне о ребенке, нехорошая ты девочка? Я понятия не имела, что у тебя появился друг. Как его зовут? Чем он занимается? И как ты себя чувствуешь?

– Отвечаю на вопросы по одному, – рассмеялась Флоренс. – Я абсолютно здорова, его зовут Клод Бентли, он бизнесмен, хотя свободного времени у него гораздо больше, чем у других известных мне бизнесменов. Он сейчас здесь, со мной…

– И жаждет познакомиться с вами.

– Клод взял у нее трубку и принялся непринужденно болтать с мамой, словно знал ее всю жизнь. Он немедленно успокоил ее насчет Флоренс и выразил надежду, что они очень скоро встретятся.

– Вы не против, если я вышлю вам билет на удобный для вас рейс? Я знаю, как беспокоятся матери о своих беременных дочерях, – ворковал он, а Флоренс слушала его с усмешкой.

Она не сомневалась, что мама откажется, и очень удивилась, поняв, что она приняла предложение Клода.

– Как тебе удалось уговорить ее? – спросила она Клода позднее. – Мама всегда до смерти боялась летать.

– Сейчас у нее появились веские основания, чтобы преодолеть свой страх. Я надеюсь, что она останется и на венчание.

12

– Какое венчание ты имеешь в виду?!

Клод произнес последнюю фразу с такой непоколебимой уверенностью, что Флоренс ни на шутку встревожилась. Если он уже что-то организовывает, она его просто убьет. Или ему придется тащить ее к алтарю силой, а она станет брыкаться и визжать, и ничто не заставит ее сказать «да».

– Не помню, чтобы я давала согласие стать твоей женой.

Клод улыбнулся с беспечной самоуверенностью.

– Надеюсь, ты согласишься. Я, кажется, доказал тебе за последние недели, что мы замечательно подходим друг другу.

– Неужели? – Флоренс вскинула брови. – Какое редкостное у тебя самомнение. И ничего ты не доказал. Мы оба прекрасно знаем, что тебя интересует только ребенок.

Ее слова, похоже, больно его задели. Но Флоренс и глазом не моргнула. Правда есть правда.

– Неужели ты по-прежнему думаешь так обо мне?

– А почему я должна передумать? – удивилась она. – Когда человек высказывает свои чувства так громко и недвусмысленно, как это сделал ты, суть сказанного запоминается надолго.