Мимоходом - Дмитрий Борисович Осипов

– Такого в принципе не могло быть! – воскликнул Сергей. – Вся теория вероятностей летит к чёрту. Через тридцать лет, в кафетерии, в Самаре! Такого быть не может! В нашем любимом кафетерии встречаются школьные друзья, которые не виделись больше тридцати лет! Тебя как сюда занесло?

– Ностальгия достала, вот и решил успокоить свою истосковавшую душу, я полагал, что ты осел где-то во Владивостоке, а ты оказался в Самаре, как так?

– Так я, как закончил службу на Тихоокеанском флоте, перебрался в Москву, устроился в речное пароходство. Теперь я капитан теплохода «Николай Чернышевский». И именно в этот день, мой теплоход бросил якорь у причала речного вокзала Самары, а я отправился посетить любимый кофетерий, чтобы мы встретились с тобой!

– Удачно ты бросил якорь! У меня до поезда еще есть двенадцать часов, ты, когда отшвартовываешься?

– Подожди! Куда поезд?

– В Москву!

– Так и мой белоснежный теплоход я веду из Астрахани в Москву. Отдаю швартовые в девять часов утра. Ты домой спешишь?

– Серега, я абсолютный дембель! Принадлежу сам себе, а время принадлежит мне…

– Постой! У меня есть предложение, забудь про свой поезд, пойдем ко мне на теплоход, у меня куча люксовых кают пустых. Не очень много желающих получать такое дорогое удовольствие. Пароход мой – круизный, по маршруту Москва – Астрахань и обратно. Как тебе моя идея? По Волге, в каюте люкс, да на халяву! Согласен?

– Конечно, согласен! Но, только учти, что меня на халяву не купишь, Я продался за Серегу «Моряка», которого рад видеть, а время в пути я полагаю, мы с тобой проведем неплохо, есть о чем вспомнить и обсудить. А теперь я за моим походным саквояжем на вокзал. Он у меня в камере хранения…

С трепетом я вступил на палубу теплохода, больше тридцати лет не доводилось пользоваться таким средством передвижения. Четырехпалубный «Николай Чернышевский» был прекрасен.

Тридцатилетний возраст теплохода не делал его старым, он был великолепен. Чувствовались руки немецких дизайнеров, и любовь капитана к своему судну. Все блестело от идеальной чистоты.

Сергей поместил меня в двухместной каюте, расположенной на шлюпочной палубе. Приятно удивило наличие кондиционера и душа.

Холодильник оказался заполнен продуктами, в том числе разными соками и минеральной водой.

– Ну, как? Нравиться? – Сергей, улыбаясь, смотрел на меня.

– Шикарно!

– Завтрак в девять часов. Шведский стол. Обед и ужин у меня в кают-компании. Обед в 14 часов, а ужин в 20 часов. Ты пока похозяйничай в холодильнике, тарелки, рюмки в тумбочке, а я пойду старпома предупрежу, чтобы пока всё под себя взял. Через двадцать минут буду. Выпивон принесу.

Я взглянул на наручные часы, до полночи оставалось три часа. В иллюминаторе открывалась прекрасный вид вечерней Волги. С верховья, по дуге к причалам приближался еще один белоснежный теплоход, чуть дальше виднелся парус яхты. С низовья приближался «Метеор». Порт жил и наступающая ночь лишь ненадолго могла сдержать жизненный ритм Самарского речного вокзала.

II

Незаметно вечер перешел в ночь, а ночь в утро. С Сергеем мы расстались уже на рассвете, а встретились вновь во время завтрака.

Кают-компания была шедевром дизайнерских способностей Сергея. В проекте парохода такого помещения предусмотрено не было, но Сергей решил немного выйти из рамок конструкторской мысли, и тем самым предоставил возможность команде теплохода принимать пищу в прекрасно оборудованной комнате.

Для принятия пищи были поставлены два столика, за которыми свободно могли расположиться двенадцать человек. За столиком, за котором мне было отведено место, я увидел двух женщин, которые многие годы очаровывали всю страну. За столом сидели Соболевская, и её дочь – Инна Кутузова. Фильмы, где снимались эти великие артистки, вызывали успех среди зрителей. Спектакли с их участием вошли в золотой фонд театрального искусства. Сергей представил меня дамам, как школьного товарища. Завтрак пролетел незаметно.

Белоснежный пароход продолжал свое путешествие вверх по реке, а я любовался прибрежными волжскими красотами.

Окружающая красота берегов, серебристый отблеск речной воды, чайки сопровождающие пароход были умилительными.

Ничто, не предвещало последующих трагических событий на борту «Николая Чернышевского».

Всё началось с того, что я был отвлечен от чтения книги стуком в дверь каюты. Я открыл дверь. Лицо Сергея было бледным, пройдя в каюту, он сел на стул.

– Такого у меня еще не было! Даже на флоте. Меня можно поздравить, на теплоходе труп, да еще какой труп! Труп Соболевской! Вот её угораздило умереть во время круиза.

– Ты уже решил, что она умерла?

– Не я решил! Решил наш доктор! Как он сказал – следов насильственной смерти нет.

– Доктор твой сделал патологоанатомическое исследование, чтобы такое утверждать? Он же терапевт, а не патологоанатом, его мнение – это его мнение, а труп обязательно будут исследовать.

– Борис! Слушай, ты же, сколько лет занимался криминалистикой, взгляни сам?

– Я криминалист, а не судебно-медицинский эксперт, а взглянуть, взгляну.

То, что я увидел, меня привело в недоумение. Женщина, которой было за восемьдесят лет была задушена. Синюшность лица, сильно расширенные зрачки, наличие точечных кровоизлияний на внутренних поверхностях век, мелкие кровоизлияния на коже лица и шеи, наличие довольно быстро появившихся трупных пятен темно-багрового цвета, всё это было свидетельствовало о смерти, наступившей от удушения.

– Сергей сообщай на берег, что тебе нужна оперативно-следственная группа, а каюту опечатай. У меня серьезное предположение, что Соболевская задушена, только чем, я, затрудняясь сказать. Её подушка характерных следов не имеет. Руки и веревка, полотенце точно не использовались.

– Я так и сделаю. Надо радировать в Казань. Спасибо за совет!

III

Стоя на верхней палубе, я наблюдал, как к пароходу пришвартовался катер, с которого по веревочной лестнице на нижнюю палубу «Николая Чернышевского» взобрались четыре человека.

– Опергруппа прибыла довольно быстро! – подумал я.

Катер отшвартовался и отправился в обратный путь, бороздя воду великой русской реки. Он возвращался к месту своей приписки – Казани.

После сытного обеда я расположился на шлюпочной палубе, закурив сигарету, любуясь волжскими просторами, я не заметил, как ко мне подошел молодой человек. От созерцания волжских красот меня отвлек голос, я повернулся.

– Здравствуйте Павел Сергеевич. Я следователь по особо важным делам следственного комитета Казани Валеев Тагир Рафаилович.

В лице следователя были хорошо знакомые признаки внешности, и я вспомнил:

– Если не ошибаюсь, Вы сын Валеева Рафаила, начальника криминалистической службы республики Татарстан?

– Да. Однако, папа уже на отдыхе.

– Очень рад познакомиться! – знакомство было скреплено рукопожатием.

– Я Вас, Павел Сергеевич, сразу узнал, увидев Вас в кают-компании. У отца в кабинете, на столе, стоит фотография в рамке, где Вы с папой сфотографированы на Мамаевом кургане.

Я хотел бы посоветоваться с Вами. Дело в том, что я попал в затруднительное положение. Судебно-медицинский эксперт предполагает, что имеет место убийство. Сказать категорически, без вскрытия трупа, он не может. Я не могу принять решение, отправить ли труп на вскрытие в Казань, или…

– Тагир, я