Крестовский, Елагин, Петровский. Острова Невской дельты - Сергей Петров

М.Г. Савина часто молилась в храме. Митрополиту Антонию (Вадковскому) приписывают такие слова: «Я никак не предполагал встретить в театральном мире такого глубоко и истинно верующего человека, как Мария Гавриловна». Неудивительно, что скоропостижно скончавшуюся попечительницу Убежища отпели в домовой церкви. Это случилось 11 сентября 1915 г. Сначала сделали временную могилу в парке, а в 1916 г. перезахоронили в усыпальнице близ алтаря.

«Усыпальница отделана в строгом древнем русском стиле, – писал журнал «Театр и искусство». – и представляет собой саркофаг из чёрного лабрадора с бронзовым восьмиконечным крестом наверху. Горит множество лампадочек: фарфоровые, металлические древнехристианского стиля, серебряные, елисаветинские, хрустальные…»

В 1921 г. в той же усыпальнице погребен А.Е. Молчанов.

После прихода советской власти Никольскую церковь сделали приходской, райсовет Петроградской стороны в 1919 г. сдал её в аренду двадцатке активистов-прихожан и получал от этого доход. Так поступали в то время практически со всеми домовыми церквями по всему городу. Отличие только в том, что в 1922–1923 гг. большинство бывших домовых церквей закрыли, а церковь Убежища функционировала до 1930 г., окормляя прихожан не только Петровского острова, но и соседнего Крестовского. На Крестовском острове в 1922 г. закрыли все домовые церкви. Часть прихожан-крестовцев посещали храм Колтовского Спаса на Большой Спасской (ныне – Красного Курсанта) улице, а часть – церковь Убежища.

Надо учитывать тот факт, что в ту пору, несмотря на антирелигиозную пропаганду, большинство родившихся младенцев крестили, большинство умерших отпевали. Хотя меньше стало венчающихся, треб (освящение жилища, молебны, панихиды) хватало, немало было и просто молитвенников-прихожан. Как подсчитал журнал «Церковный вестник», Никольская церковь в 1920-е гг. обслуживала район с 16 фабриками и заводами и 5 тысяч постоянного населения Петровского и Крестовского островов и была востребована населением.

Храм, как и всё Убежище, очень сильно пострадал во время наводнения 1924 г., из-за нехватки средств ремонт откладывался, но богослужения в нём производились. Окончательно закрыли Никольскую церковь 26 февраля 1930 г., когда в нём служил будущий новомученик Викторин Михайлович Добронравов, известный священник-иосифлянин. После закрытия в помещении церкви устроили концертный зал.

Но спустя 83 года слова молитвы вновь огласили церковное помещение в Савинском корпусе. В период реконструкции-реставрации Дома ветеранов сцены в 2012–2013 гг. домовую церковь восстановили, внутреннее убранство, витражи и настенную роспись воссоздали по архивным документам и 28 мая 2013 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил чин малого освящения домового храма во имя Святителя Николая Чудотворца в Доме ветеранов сцены. По окончании богослужения Святейший Патриарх, обратившись к собравшимся, сказал: «Мы совершили сегодня доброе дело – освятили домовый храм…».

Как в 1902 г. на закладку здания Убежища пришло множество актеров, так и в 2013 г. на освящение воссозданного храма собрались известные в артистических кругах лица: Е. Стеблов, А. Мельникова, И. Краско и многие другие.

Загадки

Почему Убежище не закрыли в первые годы советской власти, когда ликвидировали все приюты и богадельни? Судя по сохранившимся документам, всё шло к тому. Серьёзный урон ему нанесло наводнение 1924 г., а средств на ремонт не выделяли, и к 1930 г. здания пришли в ужасное состояние. Полы в помещениях просели, кое-где имелись провалы. В Акте от 30 августа 1930 г. отмечается, что все четыре здания Убежища (Савинский корпус, двухэтажный деревянный флигель, двухэтажное здание прачечной, двухэтажный флигель с бетонным ледником) находятся в аварийном состоянии. Пришлось даже освободить часть помещений Савинского корпуса. Ремонт удалось осуществить лишь в 1931–1933 гг.

В 1931 г. неприятность подошла с другой стороны: районная комиссия по уплотнению и расселению приняла постановление об изъятии трёх зданий Убежища (приюта, пансиона и служебного дома) с передачей их для дальнейшего расселения. При дефиците жилья в городе вся пригодная жилплощадь, в том числе в доходных домах и особняках тогда массово переоборудовалась под коммунальное жилье. Странно только, что до Убежища так поздно добрались.

Приблизительно в это же время власти вознамерились разорить могилы М.Г. Савиной и А.Е. Молчанова и снять с них мраморные надгробия. Если добавить, что закрытая в 1930 г. домовая церковь стояла опечатанной и фактически не принадлежала Убежищу, список неприятностей станет полным.

Помогло Убежищу, видимо, то, что незадолго до указанных событий, в середине 1929 г., постановлением Совнаркома РСФСР Убежище со всеми находящимися зданиями закрепили за Театральным обществом. Хотя после революции Театральное общество по умолчанию продолжало распоряжаться Убежищем, однако «высокого» документа советской власти, уточняющего юридический статус, явно не хватало. После его появления отбивать атаки стало проще.

По окончании всех перипетий преемник Убежища – Дом ветеранов сцены – оказался среди тех немногочисленных дореволюционных учреждений, которые обрели новую жизнь и при советской власти. Сад расширили, число корпусов в результате реконструкции 1946–1958 гг. увеличили, а нужда, порой испытываемая Убежищем, благодаря заботам ленинградского руководства осталась в прошлом.

Вера Николаевна Львова-Климова, проживавшая в качестве пансионерки в Доме ветеранов в середине XX в., отмечала, что автомашины с иностранными номерами не были редкостью на Петровской площади. В те годы Дом ветеранов сцены являлся своего рода знаменем, символом процветающего социализма, а зарубежные гости совершенно искренне оставляли о нём восторженные отзывы, ведь нигде в мире подобных заведений не существовало и нигде пенсионеры не жили во дворцах.

Когда атаки организационного плана 1930-х гг. удалось отбить, начались загадки архитектурные. Так, взглянув на фотографии Савинского корпуса до и после его реконструкции в конце 1930-х гг., невозможно не задаться вопросом: то ли это здание? Была «театральная декорация», а появился «сталинский ампир». Именно в его духе реконструировали фасад Убежища. Тем более что повод существовал: необходимо было избавляться от куполов с крестами, неуместными оказывались и башенки со шпилями. Требовало переоборудования и помещение церкви, в котором разместился концертный зал. Остается, правда, неизвестным, кто являлся автором реконструкции. По неподтвержденной версии, им мог быть Борис Альмединген.

Однако нынешний вид Убежище приобрело не сразу. Во время ремонта 1931–1932 гг. сняли кресты со здания, а также изменили отделку фасада. В подоконных частях второго этажа появились круглые медальоны с театральными масками, на центральной оси ризалита – лепной декор. Из многочисленных башенок и шпилей остался только центральный шатер, разумеется, уже без креста. Новый облик здания зафиксирован фотографией 1933 г. и рисунком 1937 г.

Следующий ремонт происходил перед самой войной – ориентировочно в 1938–1940 гг. Именно после него Савинский корпус изменился совершенно. После перестройки здание оказалось увенчано куполом, добавились балконы второго этажа, прежде не существовавшие, а на стенах появились лепные медальоны с масками. Центральный вход оформили портиком, который явно не придал зданию изящества. В целом, по сравнению с первоначальным обликом 1902 г. Савинский корпус стал тяжеловеснее. Нельзя сказать, что он стал выглядеть хуже (особенно учитывая возведение в 1946–1958 гг. новых корпусов также в стиле классицизма), однако облик его изменился, изменилось и само название – теперь это не Убежище, а Дом ветеранов сцены. Более обтекаемо и менее конкретно, ведь «Убежище» не требует пояснений, а что такое «Дом ветеранов» догадаешься не сразу.

Перестроенный Савинский корпус. 1946 г.

Зато советская власть преуспела в другом. Скромный приют на сорок человек превратился в помпезное учреждение с мировой известностью на две сотни призреваемых. Расширение происходило постепенно. После Великой Отечественной войны к территории Дома ветеранов сцены присоединили несколько освободившихся от деревянных построек соседних участков. Их использовали в качестве огородов, потом возникли планы расширения Дома ветеранов сцены. В 1947 г. заведению за счет территории соседних дач добавили дополнительный участок земли, после чего его площадь составила 54 133 кв. м – в пять раз больше участка, пожалованного Николаем II в 1897 г.

Над эскизами новых корпусов работал, напомним, проживавший здесь в дни блокады в качестве «временного пансионера» Б.А. Альмединген. Трудно сказать, в какой степени его работу учли автор проекта архитектор Владимир Талепоровский и его помощник (и жена!) Феодосия Милюкова, однако до конца реконструкции Дома ветеранов сцены Б.А. Альмединген числился архитектором-консультантом. Окончательный вариант проекта возведения шести новых корпусов утвердили на заседании президиума Всероссийского театрального общества 31 октября 1947 г.