Ересь ацтеков - Пол Кристофер

Через сорок минут после разговора с отцом Харрисон Ноубл, надевший просторный темно-синий гидрокостюм поверх камуфляжной формы, сел на один из тяжелых черных гидроциклов без опознавательных знаков, спущенных с яхты на воду при помощи лебедки. Черка, сидевший в передовом гидроцикле, подал сигнал, и тут же взревели два двигателя «Ротекс» мощностью в двести пятнадцать лошадиных сил и заработали струйные насосы, выбрасывающие пенные струи воды.

Черка, за спиной которого устроились два его полностью снаряженных сотрудника, перевел передачу в положение «Вперед», нажал на ручку газа и направил гидроцикл к берегу, находившемуся в двенадцати милях. Харрисон Ноубл последовал за Черкой на втором гидроцикле с единственным пассажиром, он вез дополнительное снаряжение.

Уильям Хартли Моссберг, специальный ассистент помощника советника президента Соединенных Штатов по национальной безопасности, опаздывал. Он выскочил из своего крошечного кабинета, расположенного рядом с коридором, ведущим в западное крыло Белого дома, и быстро вышел через боковую дверь на улицу. Это был участок Административной авеню, весьма эффективно превращенный в парковку.

Моссберг посмотрел на часы, «Индигло» за пятьдесят долларов, со звездами и полосами на циферблате — точно такие же украли у президента во время его последней поездки в Албанию. До того как Моссберг купил «Индигло», он носил «Патек Филипп» за шесть тысяч долларов, точную копию оригинала за шестьдесят тысяч, которым владел президент России, но однажды президент заметил часы Моссберга и сказал, что от них нужно избавиться, чтобы не выглядеть как «еврейский банкир». К счастью, рядом никого не оказалось и никто не услышал это неприятное и неуместное замечание, но Моссберг перестал носить те часы и с известным трудом раздобыл в интернет-магазине памятные «Индигло».

До сих пор «Перекати-поле» (кодовое название, которое секретная служба присвоила президенту) ничего не заметил, но тут никогда нельзя знать наверняка. На должность посла назначали и по менее существенным причинам. Использовав свои старые связи, Моссберг окольными путями узнал, что он получил этот пост из-за того, что его фамилия напоминала президенту производителя оружия, а вовсе не потому, как сначала решил Моссберг, что он учился в Йеле и закончил 1287-м из 1400 выпускников.

В конце концов, Уильяма Хартли Моссберга совершенно не волновало, как он попал в Белый дом; важно, что он здесь оказался, и он собирался сделать все, чтобы задержаться подольше. Он обладал лишь паршивой степенью магистра юриспруденции, но после четырех лет, проведенных в Белом доме, мог без особого труда получить работу, не связанную с адвокатской практикой. Например, в крупной фирме в Форт-Смите, где нужно лишь болтать языком, а если не выйдет, претендовать на любую выборную должность в своем родном городке Аркадельфия. Впрочем, лучше всего было бы каким-то образом устроить так, чтобы приземлиться здесь, в округе Колумбия, в качестве младшего лоббиста. Именно по этой причине ему не следовало опаздывать на позднюю встречу с Максом Кесслером.

Моссберг дошел до конца Уэст-Икзэкьютив-авеню, поймал такси за будкой охранника и дал водителю адрес «Пивной Гарри» на углу Одиннадцатой и Пенсильвании. В такое позднее время он вполне мог отправиться куда-нибудь получше, например в «Апекс» на Дюпон-серкл. Но это уже совсем другая история, именно из-за нее у него возникли проблемы и появилась еще одна веская причина, чтобы спросить: «Как высоко?», когда Макс Кесслер говорил: «Прыгай».

Такси обогнуло Лафайет-парк, снова выехало на Пенсильвания-авеню за восточным барьером службы безопасности и направилось в сторону Одиннадцатой улицы. «Пивная Гарри» находилась в офисном здании, расположенном напротив зоны спортивных баров И-эс-пи-эн[59], по диагонали от старинного здания Управления почт, выпотрошенного и превращенного в первоклассный торговый центр.

Моссберг вышел из такси на Пенсильвания-авеню, свернул за угол на Одиннадцатую, толкнул дверь и оказался в длинном помещении с высоким потолком. Несмотря на то что было далеко за полночь, здесь собралось довольно много посетителей, в основном туристы, а также люди, заглянувшие сюда после спектакля в театре Уорнера, который находился совсем рядом.

Кесслер, как всегда, сидел в полном одиночестве в глубине зала и, заткнув за воротник салфетку, брезгливо ел сочащийся подливкой гамбургер. Он смотрел ролик Си-эн-эн на одном из дюжины телевизоров, расположенных почти под потолком над длинной стойкой бара. Звук был выключен. Но даже если бы звук включили на полную мощность, его бы заглушали громкие разговоры посетителей. Этот урок преподал ему Кесслер вскоре после их первой встречи: шумное помещение намного безопаснее. Если вокруг все говорят, значит, никто тебя не слушает.

— Я предложил им добавить немного сыра с плесенью в приправу к гамбургеру. Получилось очень неплохо, тебе стоит попробовать. Картошка фри? — спросил Кесслер, протягивая Моссбергу хрустящий ломтик.

— Нет, благодарю, — ответил Моссберг, слегка поморщившись.

Ему пришло в голову, что всякий раз, когда он встречается с этим толстым уродливым человечком, тот ест. У него была необычная, почти непристойная привычка слишком часто вытирать губы салфеткой, после чего он неизменно откашливался. Более всего Кесслер походил на гигантского паука, поедающего мух.

К ним подошла официантка. Моссберг заказал светлое пиво «Чжэцзян» — едва ли не самый экзотический выбор, возможный в «Гарри».

— Итак, — начал Кесслер, как только официантка отошла, — как обстоят наши дела сегодня?

— Совсем неплохо, если учесть все обстоятельства.

— Ты считаешь, что я тебя шантажирую? — с улыбкой спросил Кесслер.

Он отрезал ножом для бифштекса кусочек гамбургера с открытым верхом и отправил его в рот. Среди всех знакомых Уильяма Хартли Моссберга Кесслер был единственным человеком, способным одновременно жевать и улыбаться.

— Я не знаю, как еще это можно назвать, — ответил молодой человек.

Официантка принесла пиво и высокий, расширяющийся кверху стакан. Моссберг налил себе и сделал большой, но слишком быстрый глоток. Получилось не очень удачно.

Кесслер проглотил кусочек гамбургера. Каким-то образом два года назад этот маленький хорек обнаружил, что Уильям Хартли регулярно посещает «Апекс» и ряд других баров для голубых в Вашингтоне, в том числе пользующийся дурной славой «Лизард Лаундж». Вашингтон всегда отличался терпимостью, когда речь заходила о сексуальных предпочтениях любого вида, но после того, как Овальный кабинет заняли придерживающиеся жесткой линии республиканцы и появилась куча историй про туалеты в аэропортах, не имело никакого смысла выставлять это напоказ. Если бы Уильям Хартли соблюдал осторожность, все могло бы сойти ему с рук, но сейчас главным источником давления на Моссберга был сексапильный парень со второго этажа Западного крыла по имени Дэн Салливан, молодой специалист из отдела по связям с общественностью.