Оборванные нити. Том 3 - Александра Маринина

ГЛАВА 3

Уезжая в отпуск, Саблин, как и оба предыдущих раза, оставил Юрия Альбертовича Вихлянцева исполнять обязанности начальника Бюро. Конечно, заведующий отделением освидетельствования «живых лиц» не был полностью безупречен в этой роли, в первый раз не проверял акты, во второй — не сориентировался вовремя в ситуации с трупом старика Рыкова, но это были промахи вполне простительные. Сергей сам забыл сказать ему о необходимости контролировать работу экспертов, а уж что касается Рыкова, то сообразить, что к чему и как нужно действовать, мог только танатолог. Так что в принципе больших претензий к Юрию Альбертовичу у Саблина не было. Более того, он показал себя с самой хорошей стороны не только как организатор работы на амбулаторном приеме, но и как судебно-медицинский эксперт. Расположение Сергея он завоевал, когда однажды позвонил ему и спросил, нет ли у того хороших контактов в среде милицейских криминалистов.

— А что случилось? — удивился тогда Саблин. — Зачем вам хорошие контакты? Вы — должностное лицо, вы имеете право контактировать с кем угодно.

— Да нет, Сергей Михайлович, у меня такое дело… Не должностное. Понимаете, мне нужно провести освидетельствование афроамериканца.

— И что? — не понял Сергей. — Без милицейских криминалистов никак не освидетельствуете?

— В том-то и дело. У них должны быть специальные лампы, а у нас их нет. У меня потерпевший чернокожий, как я на нем кровоподтеки буду считать и измерять? Я же их не вижу. Я вообще-то даже растерялся, когда его менты привезли, он какой-то журналист, делает цикл материалов о разных географических зонах, вот и на Крайний Север приехал. А наше местное хулиганье себя показало в лучшем виде. Избили и ограбили. Я посмотрел и ахнул: ничего не вижу! И вспомнил, что читал в специальной литературе о такой проблеме. Там как раз и советуют применять лампы. А у нас их нет.

Сергей долго смеялся, потом позвонил криминалистам, которых за многие годы дежурства в следственно-оперативных группах успел хорошо узнать, и лампу Вихлянцеву, конечно же, дали. А Саблин сделал вывод о том, что Юрий Альбертович интересуется научной литературой по своей специальности, и это существенно прибавило ему очков в глазах начальника Бюро. Сергей любил и уважал только тех, кто любил и уважал свою работу, а Вихлянцев, что очевидно, был из числа таких людей. Пожалуй, еще немного — и можно будет представлять его к назначению на должность заместителя начальника.

В этот раз, отбывая в Москву, Сергей не поленился и устроил исполняющему обязанности «курс молодого бойца», заставив записать под диктовку все обязанности, которые нужно непременно выполнять, и все дела, которые за предстоящий период нужно не забыть сделать или проконтролировать.

Едва Саблин появился в Бюро после отпуска, Юрий Альбертович явился с докладом. Саблину понравилось, что у него все было записано, а документы разложены по папкам с надписями. По словам Вихлянцева выходило, что за время отсутствия начальника в Бюро все было спокойно, работа выполнялась в срок, перебоев с расходными материалами не было, никаких ЧП не произошло. «Вот мама порадовалась бы, — язвительно подумал Сергей. — То-то она меня корила, что стоит мне оказаться за порогом — и вся работа разваливается. Ничего у меня не разваливается, все налажено и действует бесперебойно».

— Вы акты и заключения проверяли? — спросил он будущего заместителя.

— Да, конечно, — кивнул Вихлянцев. — Всё как вы велели.

Поблагодарив Юрия Альбертовича, Сергей отпустил его в поликлинику вести амбулаторный прием, а сам попросил Светлану принести ему вторые экземпляры актов и заключений, выполненных в Бюро за время его отсутствия и направленных в правоохранительные органы. Действительно, на каждом титульном листе стояла дата проверки и подпись Вихлянцева. Молодец, Юрий Альбертович!

Он вернул папку со вторыми экземплярами секретарю и собрался было сходить в танатологию к Сумароковой, но Светлана остановила его странным вопросом:

— Вы уже возвращаете акты? Что, смотреть сами не будете?

Что-то в ее голосе насторожило Саблина. Он остановился и вопросительно посмотрел на нее.

— А вы считаете, что нужно?

Та глядела пристально своими ярко-изумрудными глазами, губы подрагивали в сдерживаемой усмешке.

— Я не имею права давать вам советы, но на вашем месте я бы посмотрела.

— Почему?

— Потому что Юрий Альбертович их вообще не читал. Он их только подписывал.

— С чего вы это взяли?

— А я время понимаю. — Она все-таки не выдержала и усмехнулась. — Меня, знаете ли, в раннем детстве мама научила на часы смотреть и в стрелках и циферблате разбираться. И я понимаю, что если человеку приносят на подпись акт на десяти страницах, а через три минуты этот акт уже подписан, то крайне маловероятно, что его читали. Или вы считаете по-другому? Я же помню, сколько времени нужно вам, чтобы прочитать акт или заключение от корки до корки. Или у нашего Юрия Альбертовича особые способности к быстрому чтению?

Саблин внимательно смотрел на Светлану. Ей уже за сорок. Всю жизнь она сидит в этой приемной, за этим столом, печатает то, что ей поручают, ведет делопроизводство, заполняет контрольные карточки, в качестве кадровика занимается личными делами сотрудников, заваривает для начальника и его посетителей чай и кофе, занимается йогой, выходит замуж и разводится… Что еще он знает о ней? Да ничего! Ему даже в голову никогда не приходило поинтересоваться, кто у нее муж или почему у нее до сих пор нет детей. А между тем эта женщина, почти его ровесница, знает о работе судебно-медицинских экспертов чуть ли не больше его самого, начальника этих самых экспертов. Она предана Бюро, она знает здесь всех и каждого, она наблюдательна и умна, она расторопна и исполнительна. Одним словом, она такая, каких не бывает. И почему он до сих пор пренебрегал возможностью прибегать к ее помощи? Неужели Ольга права и он действительно высокомерный сноб, который полагает человека без высшего образования не ровней себе, такому умному и грамотному?

— Света, — неожиданно произнес он, — у вас удивительно зеленые глаза. Я таких ни у кого никогда не встречал.

Она рассмеялась и тряхнула головой, при этом длинная челка упала на глаза, совершенно закрыв их.

— Это цветные контактные линзы, — призналась она. — У меня сильная близорукость. Разве вы не знали?

«Разве вы не знали?» Вот в том-то и дело, что не знал. Он вообще ничего ни о ком не знает. Он ничем и никем не интересуется, кроме своей работы судебного медика. Ему на все наплевать.

— Давайте мне папку, я посмотрю все акты и заключения сам, — решительно сказал он. — Чайку мне заварите, пожалуйста.

Поход в танатологию откладывался, Сергей вернулся в кабинет и принялся за чтение документов, прихлебывая крепкий сладкий чай с лимоном. Уже через полчаса ему стало понятно, что Вихлянцев эти документы действительно не читал. Во всяком случае, ни один уважающий себя специалист в области судебной медицины документы такого качества не завизировал бы. Нет, разумеется, далеко не все акты и заключения были с недостатками, но попадались и такие явные огрехи, которые просто невозможно было не заметить, если взять на себя труд прочесть документы хотя бы по диагонали. Если бы Сумарокова их просмотрела, она бы все это увидела, но Саблин давно уже завел порядок, в соответствии с которым на второй уровень контроля — контроль со стороны заведующих отделениями — поступали обычные рутинные случаи, скоропостижные смерти, побои на бытовой почве, то есть исследования в рамках доследственных проверок. Что же касается экспертиз, назначенных следствием, то их Сергей всегда проверял сам независимо от того, касались они трупов или живых лиц. И уезжая в отпуск, он ничего не изменил в этом порядке и не поручил Изабелле Савельевне тщательно контролировать работу танатологов по всем случаям без исключения. А коль специального указания не было, все решили, что эту часть своей работы начальник Бюро полностью передоверил Вихлянцеву на время своего отсутствия, поэтому заведующая отделением экспертизы трупов с чистой совестью передавала заключения на третий уровень контроля, то есть руководству в лице исполняющего обязанности начальника Бюро. Ну что ж, Саблин, опять получается, что ты виноват? Не дал указание, не подумал как следует, не все учел? Мысль оказалась болезненно непереносимой, и почему-то в памяти вдруг всплыли слова Ольги о том, что ему противопоказано испытывать чувство вины. Что она имела в виду? Почему противопоказано? И вообще, какое может быть чувство вины, если люди отказываются думать и принимать самостоятельные решения? Да, он не сказал, да, он не поручил, ну а сами-то что, не сообразили? Тоже мне, сотрудники с высшим образованием!