Алкоголик - Андрей Воронин

"А ведь мой "хвост", наверное, с ума сходит, пытаясь понять, какого черта я здесь делаю, - подумал Абзац, снова принимая нормальное положение и откидываясь на спинку скамьи. - Ничего, ничего, пусть поломает голову, поупражняет мозги. Ему это будет оч-чень полезно..."

На другом конце скамьи пожилой гражданин с длинными седеющими волосами беседовал с прилично одетым мужчиной примерно одного с ним возраста, по виду - типичным чиновником. Эти двое обсуждали сравнительные достоинства бобинных магнитофонов "Юпитер", "Орбита" и "Маяк" с таким жаром, словно эти древние гробы только вчера появились на прилавках столичных магазинов. На скамейке рядом с длинноволосым лежало несколько картонных коробок с бобинами. "Господи, - подумал Абзац, - ну и паноптикум! Но здесь как-то уютно, словно вся эта компания открыла секрет управления временем и по вечерам, устав от суеты, в полном составе отправляется в начало семидесятых, чтобы там расслабиться и набраться сил для следующего дня."

- Эй, отец, - услышал Абзац чей-то развязный, откровенно пьяный голос и поднял голову. - Музычку продаешь?

Вопрос был адресован длинноволосому соседу Абзаца. Задал его юнец лет двадцати с небольшим - крепкий, румяный, голубоглазый, что называется, кровь с молоком. Росточка в этом крепыше было чуть-чуть поменьше двух метров, из распахнутого ворота его легкой рубашки словно невзначай выглядывал треугольник тельняшки с голубыми полосками. Румянец на его щеках горел неровными пятнами, которые то и дело буквально на глазах меняли свои очертания, и Шкабров понял, что юноша пребывает в состоянии пьяного куража. Ему сразу же захотелось уйти: он был не в том возрасте и положении, чтобы от нечего делать ввязываться в случайные уличные скандалы.

А в том, что дело пахнет скандалом, можно было не сомневаться, поскольку за румяного амбала, сильно шатаясь, цеплялся еще один молодой человек, тоже пьяный в дым и тоже в десантном тельнике. Услышав слово "музыка", он с заметным усилием вскинул тяжелую голову и зашарил по лицам присутствующих мутным, ничего не понимающим взглядом.

"Какого черта я тут сижу? - подумал Абзац. - Надо уходить, пока не началось. До чего же я ненавижу эти молодые сытые хари в тельниках и беретах разных мастей! Возвращаются из своих горячих точек и всю оставшуюся жизнь ищут, кого бы им поставить на колени мордой к стене..."

- "Руки вверх" у тебя есть? - продолжал допрос румяный защитник отечества. - "Крошка моя, я по тебе скучаю..." есть?

- Дерьма не держу, - сдержанно ответил длинноволосый.

Его прилично одетый собеседник бочком двинулся к выходу из сквера, поняв, как видно, что дальнейшее пребывание здесь может оказаться опасным для здоровья. Абзац удивился: седой битломан словно специально нарывался на неприятности. Мог бы, кажется, ответить и повежливее... Хотя этим пьяным отморозкам наверняка безразлично, что и в какой форме им ответили: все равно найдут к чему прицепиться.

- Дерьма-а, - с непонятной интонацией протянул румяный. - Ий-ясно. А что у тебя есть? Муслим Магомаев?

- Шли бы вы, ребята, - по-прежнему сдержанно предложил длинноволосый. - Здесь вы для себя ничего не подберете. Вы же видите, у меня одни бобины.

- А ты чего нас посылаешь? - неожиданно подал голос приятель румяного. - Ты кем командуешь, козел волосатый? Витек, дай ему в рыло! Патлы отрастил, педик старый, и еще командует!

"Все, - подумал Абзац. - Начинается. Ведь у нас без этого нельзя. Пора домой", - решил он, но почему-то остался на месте.

- Гля, точно, волосатый! - неизвестно чему обрадовался румяный. Мужик, ты что, педик? Или это у тебя парик? А ну, дай пощупать!

Длинноволосый отшатнулся, но было поздно: рука румяного уже крепко ухватила его за волосы. Абзац на мгновение зажмурился, снова открыл глаза и тряхнул головой, словно отбрасывая упавшую на глаза прядь. Фантомные ощущения, подумал он. Вот что такое - фантомные ощущения. Отрезанные руки ноют к дождю, отрезанные волосы лезут в глаза... Черт, их всего двое. Маловато. Хотя, с другой стороны, голубые тельники хоть к чему-то да обязывают... Как это здорово, что я без оружия!

Абзац встал, понимая, что сейчас сделает глупость. Ему хотелось делать глупости с самого утра, а теперь нарыв лопнул, и Шкабров вдохнул полной грудью прохладный вечерний воздух, с первобытной радостью освобождаясь от всего человеческого. Он коротким движением отшвырнул в сторону недокуренную сигарету, шагнул вперед и без объявления войны врезал румяному по зубам, разом разбив костяшки пальцев и даже не почувствовав боли. "We are living in yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine!" - все еще горланили за спиной. Приятель румяного с неожиданной прытью рванулся вперед и раскрутился в классической "вертушке", норовя засветить Абзацу ногой по физиономии. Абзац небрежно блокировал удар правой рукой, и десантник, не удержавшись на ногах, с невнятным ругательством нырнул головой в асфальт, словно хотел посмотреть, что делается в метро.

Послышался быстрый топот, возбужденные голоса, и Абзац понял, что напрасно расстраивался по поводу малочисленности противника. Со всех сторон, сшибая с ног зазевавшихся битломанов и переворачивал лотки с кассетами., к нему бежали крепкие ребята в голубых тельняшках. Некоторые были в беретах, а один даже щеголял в камуфляже, поверх которого диковато белел витой шнур аксельбанта. "День десантника? - подумал Абзац, встречая самого быстроногого из противников мощным ударом в грудную клетку. Возможно, хотя и непохоже... А, какая разница! Сколько их тут - десять, двенадцать? Набьют они мне морду, ох набьют!"

Абзац вскочил на скамью, перемахнул через спинку, прижался спиной к дереву и занял оборону. Не принимавшие участия в увеселении битломаны и случайные прохожие в спешном порядке покидали сквер. Расшибленная правая кисть ныла и плохо слушалась. Можно было не сомневаться, что в ближайшее время она распухнет до размеров боксерской перчатки. Гриша Лыков, его тренер и закадычный приятель, за такой удар обязательно накостылял бы ему по шее. Руки надо беречь, а не проламывать ими стены и чугунные лбы нашей славной десантуры...

Десантура, хоть и была под градусом, дралась насмерть. Абзаца уже дважды сбивали с ног, и оба раза ему удавалось встать лишь ценой невероятных усилий. Он разодрал свой дорогой пиджак, разбил часы и получил несколько весьма чувствительных ударов. Потом в воздухе мелькнула бутылка. Абзац успел увернуть голову, и удар пришелся по плечу. Теперь и левая рука начала неметь. Было совершенно ясно, что речь идет о жизни и смерти, но Абзаца это не испугало: такой оборот лишь придавал событиям дополнительную остроту. Он уже видел, что проигрывает драку, и никак не мог понять, почему ему не страшно. Тело действовало словно само по себе, парируя удары и нанося ответные, от которых противники разлетались в разные стороны, в то время как мысли витали где-то далеко. Он думал о множестве вещей одновременно, и в частности о том, какая рожа будет у Хромого, когда его соглядатаи доложат ему, что Абзаца забили ногами пьяные десантники. Хромой этому просто не поверит, а если поверит, то наверняка не поймет, какого черта профессиональный киллер ввязался в потасовку, когда его лично никто не трогал. Где уж ему разобраться в том, чего Абзац и сам не понимал!

Потом вдруг что-то неуловимо изменилось. Противников как будто сделалось меньше, и прыти у них поубавилось. Свалив с ног очередного десантника - здоровенного кабана, весом никак не меньше ста двадцати килограммов, - Абзац воспользовался внезапно возникшей паузой и осмотрелся.

Оказалось, что у него появился помощник - тот самый "Колобок" в джинсовом костюме, которого он заметил недавно. Этот невзрачный пузан двигался с неожиданным проворством, а его руки работали, как два кузнечных молота, - без затей, но очень эффективно. Он приседал, ныряя под сыпавшиеся со всех сторон удары, легко распрямлялся и бил в ответ - коротко, точно и сильно.

"Еще один сумасшедший, - решил Абзац, хорошо нацеленным пинком опрокидывая набежавшего из темноты верзилу с зазубренным осколком бутылочного горлышка в руке. - Какого черта он сюда полез? Десятеро на одного - это, конечно, несправедливо, но ему-то какое дело? Ему что, больше всех надо? Старая закваска, человек-динозавр (не в том смысле, что тупой и толстокожий, а в том, что такие, как он, - вымирающая порода), прямо как тот чокнутый мент, что пытался загородить мне дорогу своей "Волгой". Потому их и мало, что такие долго не живут: лезут на рожон, лупят плетью по обуху и не верят, что сила солому ломит..."

Краем сознания Абзац уловил какой-то новый звук - этакую смесь улюлюканья с оглушительным, усиленным в сотни раз кошачьим "мяу". Поначалу он принял этот звук за вызванную алкогольным голоданием галлюцинацию, но тут очередной его противник опустил занесенную для удара руку, повернул голову, вслушиваясь, и вдруг, пригибаясь, пулей ринулся в темноту. Только теперь Абзац разглядел справа и слева от себя красно-синие вспышки милицейских мигалок и понял, что происходит. Вокруг уже вовсю топали чьи-то ноги и слышались властные окрики. Не успев ни о чем подумать, Шкабров увернулся от налетевшей на него фигуры в погонах, опрокинул угодившего под ноги сержанта и бросился бежать, радуясь тому, что ноги у него пострадали не так сильно, как руки.