Бездушная - Джейд Вест

равно, в каком направлении мы шли, главное, чтобы ее тело было рядом с моим. Я был сбит с толку и разрывался между противоречивыми желаниями. Мне хотелось одновременно спасти ее от прошлого и опустошить ее будущее. Я жаждал ее боли, ее слез и ее криков моего имени, только на этот раз мной двигала не власть и не наказание, это было нечто большее. Это было очарование ее телом, ее желаниями и ее потребностями, потому что она нуждалась во мне так же, как и я в ней. Илэйн была мазохисткой для моего садиста, Инь по к моему Ян, свет к моей тьме, блондинкой к моему черному цвету волос.

Илэйн была Константин для моего Морелли.

Она забормотала мне в губы.

— Сделай мне больно, Люциан. Сделай меня своей.

Я зарычал и прикусил ее нижнюю губу, увлекая в гостиную.

— Ты уже моя. Твоя киска будет жемчужиной в моей короне.

— Она отдана, а не украдена.

Ее слова снова вызвали у меня дрожь волнения. Ее не украли, ее отдали. Я никогда раньше не хотел ничего из того, что мне давали. Всегда забирал или покупал все по своему усмотрению.

Как ни странно, я не хотел забирать жемчужину — не так быстро и не так отчаянно. Мне хотелось наслаждаться каждой секундой ожидания.

Чтобы защититься от холода, Илэйн надела много моего барахла. Я стянул с нее свой свитер и отбросил его в сторону. Затем дернул рубашку так сильно, что пуговицы отскочили, и вот она, прекрасная в своем лифчике. Я снял с нее свои штаны, которые были ей велики и свисали, и оказалось, что под ними она не надела трусиков. Она была обнаженным совершенством, когда я расстегнул ее лифчик и толкнул ее через дверь в гостиную.

Я прижал ее запястья к стене в гостиной над головой, сжимая их так крепко, что она застонала. Илэйн тянулась ко мне, и ее дерзкая улыбка была настолько красива, что я сошел с ума. Я вжался бедрами в ее бедра, затем раздвинул ее ноги своим бедром, и мы снова оказались там, в ванной на балу у Тинсли Константин. Если бы я не верил в судьбу, то в тот момент поверил бы в нее. Если бы существовало такое понятие, как судьба, то это была бы наша судьба — судьба обреченных влюбленных, чьи пути были предназначены соединиться, чего бы это ни стоило.

— Держи руки над головой, — прорычал я ей, и она кивнула. — Хорошая девочка.

Я скользнул пальцами по ее горлу и ключице. Затем снова накрыл к ее губы своими, схватил ее груди и сжал их так сильно, что она застонала, прижавшись к моим губам. Я сжал еще сильнее, покрутил, заставив ее стонать еще громче. Мое бедро терлось о ее киску с такой силой, что она вскрикнула, но все равно продолжала извиваться подо мной. Да, Илэйн была мазохисткой. Она хотела этого.

Я был в таком же отчаянии, как и она, когда упал перед ней на колени. Я, Люциан Морелли, упал на колени перед Константин с единственным желанием доставить ей удовольствие. Сама эта мысль была безумием. Мой рот жаждал ее киски, мой язык был змеей, скользящей по ее клитору, кружась в ритме, от которого она вцепилась руками в мои волосы.

— Нет! — рявкнул я. — Руки над головой!

Она сделала так, как ей было сказано. Илэйн подняла руки, прижав ладони к стене, а я с новой энергией ласкал ее. Она была моей. Ее киска была моей.

Илэйн напряглась, когда я сделал немыслимое, чтобы подготовить ее прекрасную щелку для моего члена. Я облизал свои пальцы, прежде чем ввести два в нее, достаточно медленно, чтобы она зашептала. Я был так нежен. Даже когда покусывал ее клитор, я был нежен внутри нее.

— Боже мой, Люциан! Пожалуйста! Да! Больше!

Я не давал ей больше. Заставлял ее ждать, медленно, медленно, туда-сюда.

— Пожалуйста! Еще! — кричала она.

— Тихо! — прорычал я, и она снова сделала, как ей велели, задержав дыхание, пока дразнил ее языком.

Я собирался заставить Илэйн Константин кончить, засунув в нее пальцы. Хотел услышать, как она кончит, стоя на коленях, прижавшись ртом к ее киске и глубоко погрузив в нее пальцы.

Я работал над ее клитором как настоящий зверь — лизал, сосал, покусывал, а она тихонько стонала. Илэйн напряглась и заерзала, когда я снова ввел в нее два пальца. Ее руки слегка опустились по стене, хотя она делала то, что ей велели, и держала их поднятыми. Она стонала и прижималась ко мне, и медленно, очень медленно, теряла себя в ощущениях, пока я кружил пальцами внутри нее, языком ласкал ее клитор, чувствуя ее напряжение, пока оргазм расцветал внутри нее. Ее киска была божественна, как цветок, который был прекраснее всего на свете, если бы широко раскрылся, когда я воткнул бы в нее свой член. Только сейчас этого не будет. Я буду любоваться этими лепестками, пока не смогу больше терпеть.

Звуки были прекрасны, когда она поднималась к вершине. Ее бормотание было самым опьяняющим звуком. Мое лицо было мокрым от ее соков, когда она вздрогнула, выгнулась и судорожно вздохнула, пытаясь восстановить дыхание. Илэйн Константин была грязным маленьким ангелом, когда кончила для меня.

Я дал ей попробовать себя на вкус, когда встал на ноги и засунул язык ей в рот, чтобы сплестись с ее языком.

Я сильно потянул ее за соски и завладел ее горячим ртом, пока она не начала извиваться и пускать слюни.

Блядь, мне нравилось целовать Илэйн.

Я был влюблен в Илэйн гребаную Константин.

Она обвила руками мою шею и крепко прижала меня к себе, и я захотел этого. Больше не мог этого отрицать, ничего из этого. Я хотел, чтобы Илэйн Константин обнимала меня. Никогда в жизни мне не хотелось, чтобы кто-то меня обнимал, но ее прикосновения были для меня волшебными.

Я думал, что с нее хватит, когда оторвался от ее губ и отпустил соски, но ее дыхание все еще было быстрым и легким, а широко раскрытые глаза смотрели прямо в мои.

— Не останавливайся, — прошептала она. — Пожалуйста, Люциан, не останавливайся.

Я думал, она хочет, чтобы мой язык снова коснулся ее клитора, но это было не так. Ее щеки покраснели, когда она отвела взгляд от моих глаз и нервно заерзала.

— Пожалуйста, Люциан. Сделай мне еще немного больно. Мне нужно больше боли.

Глава 31

Илэйн

Я все