Заставь меня влюбиться - Селина Аллен

рука легла на мою щеку, большой палец очертил кожу чуть ниже скулы. Конрад приблизился к моему уху, заставляя мое тело затрепетать в ожидании его дальнейших действий, и сказал:

– У тебя на щеке каша. – Он снова скользнул пальцем по моей коже и затем, поднеся его к губам, провел по нему языком. – Не думал, что детская каша может быть вкусной, она даже сладкая.

После его слов мой живот заурчал. Услышав это, Конрад усмехнулся.

– Бабочки в твоем животе?

– Я просто хочу есть, – фыркнула я, отворачиваясь. Это была не ложь, но для бабочек там, впрочем, тоже было место. Мне срочно нужен был аэрозоль от насекомых. Я не должна позволять этому случиться. Он отец моего ребенка, я мама его дочери. На этом все.

Аврора зевнула, она так вымоталась долгой прогулкой, что уже готова была уснуть прямо здесь.

– Мне нужно ее покупать и уложить, – зачем-то сообщила я. Конрад кивнул. Я забрала дочь и ушла в нашу с ней комнату.

Спустилась я только через час, когда Аврора уже мирно посапывала в своей кроватке. На столе я заметила тарелку с подогретой пастой. Долго размышляла, оставил Конрад это для меня или для себя. Его на первом этаже не было, поэтому сочтя это за милый жест заботы, я села за стол и принялась есть.

Спокойно поужинать не удалось. Через несколько минут Хэтфилд все же почтил меня своим присутствием.

Заметив его, я чуть не подавилась едой. Он был без футболки, после душа. Потертые джинсы низко сидели на его бедрах. Капельки воды стекали по загорелой коже, под которой перекатывались мышцы. Черные татуировки на его груди и руках манили провести по ним кончиками пальцев.

И снова эти руки.

Черт возьми, Конрад просто ходячая секс-машина. Он же богатый и занятой, он должен становиться толще с каждым годом, ведь большинство богатых и занятых не имеют и минуты, чтобы позаниматься в зале!

Он заметил, что я слишком долго смотрю на капельки воды сбегающие по его точеному рельефу. Уголок его губ дернулся в насмешке.

– Нравится? – спросил он.

Я изогнула губы, как бы говоря, что не вижу ничего особенного.

– У тебя кожа загорелая. Должно быть, много времени проводишь на солнце. Мне вот нельзя быть под солнцем долго, покрываюсь красными пятнами, – протараторила я, нервно поглядывая в его сторону.

Конрад с грацией хищника приблизился к столу.

– Молчаливая холодная принцесса. Когда ты начинаешь волноваться, то болтаешь без устали, – усмехнулся он.

Низ моего живота тоскливо сворачивался в узел. Конрад буквально пылал сексуальной энергией, как можно было игнорировать это?

– Аврора спит? – спросил он.

– Д-да.

Я дурею с каждым днем в этом доме.

Стокгольмский синдром. У меня Чертов Стокгольмский синдром! Иначе как объяснить то, что я невыносимо хочу человека, который заставил меня переехать к нему? Как объяснить то, что к Конраду я испытываю такое влечение, которое буквально прокатывается под моей кожей и концентрируется в самом низу живота?

– Мария приготовила потрясающую пасту, – сказал Хэтфилд. – Я заметил, что ты так и не поела.

– Спасибо, не думала, что ты такой внимательный. – И все-таки, паста была для меня.

Конрад промолчал, подошел к деревянным шкафчикам, висящим на стене, и достал два стеклянных бокала. Один был для меня, другой для него. Он наполнил их вином, сам расположился за столом напротив меня.

Я не была глупой, кажется, кто-то намеревался затащить меня в постель этой ночью.

– Я стараюсь завязывать с этим, – сказал он, указывая на бокал с вином.

– А что произошло, развязался? – серьезно спросила я.

Уголок его губ дрогнул, как если бы он хотел улыбнуться, однако улыбку на его губах я так и не увидела.

– Меня должно радовать то, что ты остришь, ведь это еще одно подтверждение, что ты стала ненавидеть меня чуть меньше, – сказал он.

– Будет новый день, ты выкинешь что-то еще, и я стану ненавидеть тебя как прежде. – Я подмигнула ему и поднесла бокал к губам. Конрад, словно загипнотизированный наблюдал за тем, как я пью вино.

– Вполне возможно, – пожал плечами он.

На несколько секунд между нами повисла тишина.

– Я не думала, что ты можешь заботиться о ком-то кроме себя самого, – сказала я.

– Ты многого обо мне не знаешь, я достаточно милый парень.

– Да, очень милый, тебе не помешала бы парочка кирпичей и озеро поглубже.

Я расправилась с ужином, допила остатки вина и встала, чтобы вымыть тарелку.

– Когда я понял, что у меня есть ребенок, то пришел в ужас. Я никогда не думал, что стану отцом, – признался он. Я слышала, как ножки стула проехались по полу. Он встал, а я начала мыть уже совершенно чистую тарелку во второй раз, только бы не встречаться с ним взглядом. – Мой образ жизни, моя неприспособленность заботиться о ком-то кроме меня самого, все это делало шанс стать отцом минимальным. И когда я понял, что ты родила от меня ребенка, да еще и скрывала ее, я пришел в бешенство. На меня нахлынуло столько разных эмоций.

Я фыркнула.

– Ты жестоко обошелся со мной.

– Я был зол, что не знал о ней. Зол, что это свалилось на меня как снег на голову. Если бы я узнал о беременности, то мог бы морально подготовиться к тому, что стану отцом, видел бы, как ты вынашиваешь ребенка, видел бы Аврору новорожденную, видел бы, как она растет, и узнавал бы больше с каждым днем. – Он подошел совсем близко. Спиной я чувствовала его взгляд на себе. Слышала тихий голос над ухом. – Я ведь совсем не отец, я ничего не знаю о детях. И я понял, что потерял контроль.

Я обернулась и окинула его лицо внимательным взглядом. Он казался искренним. Должно быть, Конраду тяжело это говорить, но он говорил, делился этим со мной.

– На меня работает так много людей, каждый отвечает за свою сферу. Но всех их контролирую я. И пока все документы и отчеты не будут проверены мною лично, они не идут дальше. Все должно быть в моих руках, на этом построена вся моя жизнь. Аврора и ты были вне моего контроля.

– Ты решил взять и нас под контроль, – догадалась я.

Он сделал последний шаг, перешел черту, расположил