Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета - Александр Владимирович Сластин

погоду – для тепла. Каждую ночь наряжался дежурный казак, который спал, не раздеваясь. На его обязанности лежало: по временам осматривать бивуак, а утром вставать раньше всех и варить чай. В опасных от воров или разбойников местах, как например, в Тибете, на Жёлтой реке и на оз. Куку-норе, ночью поочерёдно дежурили на часах казаки, на две или на три смены, смотря по состоянию погоды и времени года. Но всегда, в течение всей экспедиции, все спали, имея возле себя оружие. Так было заведено с самого начала путешествия по пословице, что «бережёного и бог бережёт». Ведь в большой части случаев они не могли рассчитывать на доброжелательство местного населения.

В течение всего времени путешественники под руководством Н. М. Пржевальского ежедневно, трижды в день, проводили метеорологические наблюдения. Эти наблюдения дали ценный материал для суждения о климате Центральной Азии. Именно на основании этих исследований Пржевальский ставил вопрос о границах воздействия индийских муссонов в Восточном Тибете, об образовании сильных и тяжёлых центрально-азиатских бурь, их геологической деятельности.

Джунгарская пустыня

Встреча с дикими лошадьми

В пространстве между Алтаем на севере и Тянь-шанем на юге расстилается обширная пустыня, для которой, по общему названию этой части Центральной Азии, может быть приурочено название пустыни Чжунгарской. Здесь и встретились путешественники с невиданными до этого ими дикими лошадьми. Вот как описал эту встречу путешественник.

«Данная лошадь, называемая киргизами кэртаг, обитает лишь в самых диких частях Чжунгарской пустыни. Здесь они держатся небольшими (5-15 экземпляров) стадами, пасущимися под присмотром опытного старого жеребца. Вероятно, такие стада состоят исключительно из самок, принадлежащих предводительствующему самцу. При безопасности звери эти, как говорят, игривы. Кэртаги вообще чрезвычайно осторожны, от природы обладают тонким обонянием, слухом и зрением. Как и другие животные пустыни, надолго могут оставаться без воды, поедая сочные солончаковые растения».

Дикая лошадь

Пржевальскому удалось встретить только два стада диких лошадей. К одному из этих стад можно было подкрасться на меткий выстрел, но звери почуяли по ветру за версту, охотника и пустились на рысь. Жеребец бежал впереди, оттопырив хвост и выгнув шею, с посадкой как у обычной лошади, за ним следовали семь, вероятно, самок. По временам животные останавливались, толпились, смотрели в сторону Пржевальского и иногда лягались друг с другом, затем опять бежали рысью и, наконец, скрывались в пустыне.

Стратегическое и торговое значение Хами

Визит вежливости. Образец китайского чиновника того времени

После долгим переходов, экспедиция прибыла, наконец в оазис Хами. Пржевальский в своих аналитических записках в ГШ писал. «По своему положению Хамийский оазис важен во многих отношениях. Справа же и слева от него расстилаются самые дикие части Гоби: к востоку песчаная пустыня уходит через Ала-шань до Жёлтой реки; к западу та же недоступная пустыня потянулась через Лоб-нор до верховьев Тарима.

Не менее важно значение оазиса Хамийского и в торговом отношении. Через него направлялись товары, следующие из Западного Китая в Восточный Туркестан и Чжунгарию, а также идущие отсюда в Западный Китай. Этот транзит благодаря заключённому трактату, должен был развить торговлю в застенных владениях Китая. А путь через Хами и Су-чжеу к внутренним провинциям Китая по местностям населённым, в перспективе должен был стать важной артерией русских сухопутных сношений со Срединным государством».

Придя в Хами, путешественники разбили свой бивуак у входа в город на небольшой лужайке, по которой протекал мелкий ручеёк. Слух о прибытии русских мгновенно облетел весь город[224].

Главный военный начальник Хомийского округа (рис. путешественника П. Я. Пясецкого)

Здесь Пржевальскому передали письмо от Александра Ивановича Кояндера, посланное дипломатом сюда, ранее в 1877 г., и дожидавшееся адресата более года.

Перед вечером того же дня, когда они пришли в город, Пржевальский отправился туда верхом, в сопровождении переводчика и двух казаков, с визитом к губернатору.

На парадный обед приглашены были также высшие местные офицеры и чиновники, так что набралось всего человек тридцать[225]. После обеда им устроили показательную стрельбу, что произвело на чиновнико сильное впечатление.

В перерывах между приёмами и посещениями, гости осматривали город. Хами состоял из трёх городов: двух китайских (старого и нового) и одного таранчинского. В пространствах между ними расположены огороды, поля и разорённые жилища. Каждый из трёх городов обнесён зубчатою стеною, очень плохого качества. Это обычная землебитная глиняная ограда квадратной формы, где по её углам и в средине размещены башни для продольного обстреливания стен.

В продолжение магометанских восстаний жители этого города оставались верными китайскому правительству, за что трижды подвергались нападению инсургентов. Всего в этом городе на тот момент насчитывалось в то время около 10 тыс. жителей, а именно: 1,5 тысячи китайцев, по 2 тысячи дунган и таранчей, наконец, 4,5 тысячи китайских солдат. В числе их состоял батальон из дунган, оставшихся верными китайскому правительству. Этот батальон, которому не доверяли китайцы, размещался особо.

Сборы в дорогу

Одной ногой в Тибете. Пребывание в Нань-Шане

В течение пяти суток, проведённых в Хами, продолжались сборы в дальнейший путь, и растянулись они на несколько дней по той причине, что никто без разрешения чин-цая ничего не хотел продавать.

1 июня 1879 г. путники завьючили своих верблюдов и двинулись в путь по дороге, которая вела в г. Ань-си. Этой колёсной дорогой они должны были идти четыре станции, потом свернуть также по колёсной дороге, направляющейся в оазис Са-чжеу, находящийся на реке Дань-хэ.

Первые десять вёрст от города Хами путь лежал по местности плодородной, здесь везде поля, арыки и разорённые жилища, из которых многие начинали возобновляться. Корм был здесь хороший, и верблюды, голодавшие ранее, могли набить желудки своим любимым джантаком[226].

Следующий город, в который прибыла экспедиция был оазис Са-чжеу или, как называли его китайцы Дун-хуан, – один из лучших оазисов в Центральной Азии. Встреча каравана местными властями в Са-чжеу была настороженной. С первого же раза китайцы отказали дать проводника не только в Тибет, но даже в соседние горы, мотивируя отсутствием людей, знающих путь, наличием разбойников-тангутов, непроходимостью безводных местностей, страшными холодами в горах и т. д.

В течение всей недели местные власти постоянно уговаривали русских отложить дальнейший путь, и в подкрепление своих доводов опять указывали на пример венгерского путешественника графа Сеченьи, посетившего за два месяца до них тот же Са-чжеу и отказавшегося от дальнейшего следования на Лоб-нор или в Тибет[227].

План дальнейших действий состоял в том, чтобы подробнее обследовать самые горы Нань-Шаня, дать отдохнуть и перелинять верблюдам, отдохнуть самим и,