Неправильный лекарь. Том 4 - Сергей Измайлов

— По поводу того, что используемая вами мазь проверена веками, вы абсолютно правы, — начал я. — Тысячелетиями был проверен каменный топор, почему мы им сейчас не пользуемся? Потому что он морально устарел, так же, как и эта мазь, что стоит в шкафу для медикаментов у каждого из вас.

— Но все эти ваши прибамбасы никак не заменят дёготь! — не унимался знахарь. — Без его рану не залечить, она так и будет гноиться.

— Вот именно дёгтем как раз обусловлены нежелательные побочные эффекты мази, — парировал я. — Именно из-за его токсического действия погибают не только микробы в ране, но и самому пациенту тоже не очень хорошо. А при применении на обширных ранах и ожогах, повышение температуры обусловлено именно дёгтем. Безусловно эта мазь была настоящим прорывом в своё время, спасла за эти годы миллионы жизней, спасла тысячи конечностей от ампутации, это всё имеет место, но это пора отпустить в прошлое, как и каменный топор. И дело далеко не только в том, что старая мазь воняет, а новая нет, в новой применён антибиотик.

— Кто применён, простите? — выпучил на меня глаза другой знахарь. Я так понимаю, что это слово здесь не знакомо.

— Вещество, убивающее бактерий, сделанное из специального сорта плесневых грибов. Оно практически безвредно для человека, не вызывает токсического и раздражающего действия на ткани в ране.

— В эти банки замесили обычную плесень? — с недоверием и некоторым отвращением спросил знахарь, задавший первый вопрос. — И вы предлагаете плесень закладывать в рану?

После его слов в зале началось роптание, послышались смешки. Меня никто уже не слушал, все обсуждали плесень и то, как она будет расти в ране, осложняя процесс.

— Господа знахари, прошу внимания! — сказал я командным голосом и немного подождал пока все затихнут. — Я прекрасно понимаю, что вы привыкли к своей мази, её использовали ваши отцы и деды, но та мазь, которую я вам показываю, намного лучше. Она снимает воспаление в ране, а не вызывает раздражение, отравление и повышение температуры. А вещество, выделенное из плесени, активно борется с болезнетворными микробами, не давая им размножаться и убивая их на корню. Это всё не голословно, испытано в лабораторных условиях на самых распространённых микроорганизмах, участвующих в патологическом гнойном процессе. И основа мази в отличие от рыбьего жира не забивает рану жирной плёнкой, а наоборот, очищает и забирает на себя отделяемое, как повязка, пропитанная гипертоническим раствором.

— Ничего себе, — сказал кто-то из знахарей. — Лекарь знает, что такое гипертонический раствор.

— Сам в шоке, — тихо ответил его сосед.

— Да, господа, — ситуация начинала меня злить, но я старался особо не заводиться. Они же не виноваты, что живут в таком мире с такими условиями. — Я знаю, что такое гипертонический раствор, компресс из лопуха и капустного листа, чистотел, настойка из мухомора на нашатыре, клевер на кефире.

— Можно помедленнее, — попросил самый молодой знахарь. — Я записываю.

— Ни в коем случае этого не надо записывать! — сказал я строгим тоном, немного повысив голос. — Это всё примеры, рассказанные пациентами, которые пришли с серьёзными проблемами, причиной которых явилось их самолечение этими фармацевтическими изысками. Это я всё к тому, что существует много народных рецептов, которые даже в какой-то мере работают, но риск схлопотать серьёзное осложнение слишком велик. И он намного выше вероятности выздоровления или даже улучшения.

— Господин лекарь, — снова обратился ко мне пожилой знахарь, поднимаясь со стула. Он был единственным, кто вставал, остальные просто выкрикивали с места. — Если верить вашим последним словам, то добрая половина наших мазей, кремов, микстур и порошков являются угрозой для пациента, а не средством спасения.

— А именно так и есть, кивнул я. — Значительная часть имеющихся у вас препаратов имеют больше историческую ценность, а не лечебную. Их роль сыграна, и они должны уйти со сцены. В ближайшее время будет производиться замена или модификация старых препаратов с целью улучшить качество медицинской помощи, ускорить выздоровление пациентов, а самое главное — идти в ногу со временем, а не оставаться в средних веках.

— Эк вы красиво говорите, господин лекарь, — сказал один из знахарей, который до этих пор молчал. — Если эта мазь также хороша, как вы рассказали, будем на вас молиться. А если нет — проклянём. Точнее переведём на вас проклятия, которые будут на нас насылать наши пациенты.

— А я не буду делать ставок на свою победу, — спокойно ответил я. — Не хочу, чтобы вы остались мне что-то должны. Ну а раз молиться будете, то этого мне вполне достаточно. Мне предстоит ещё столько всего сделать, что ваши молитвы будут очень кстати. Ну так что, мазь берём? Или ещё поговорим?

Я глянул на часы, до трёх оставалось совсем немного, разговаривать уже особо и некогда. Я и не заметил, как пролетело время за всеми этими выяснениями остоятельств. Знахари ещё какое-то время переглядывались и перешёптывались, но вопросов больше не задавали. Наконец самый молодой и самый решительный подошёл к столу, взял банку и подготовленные бланки, коротко поклонился и вышел из кабинета.

Вслед за ним потихоньку потянулись и остальные. Несколько из них взяли что надо со стола и снова сели на свои места. Я сначала удивлённо посмотрел на них, ожидая какой-нибудь каверзы, потом до меня дошло. Вот идиот! Они просто из той группы, у кого я сегодня буду первыми вести второе занятие.

К трём все собрались, количество обучаемых я запомнил. Уже потихоньку начал запоминать и лица. Завтра у кого-то из них буду присутствовать на приёме, чтобы обучать индивидуально на рабочем месте. Как говорится, будем ставить руку. Виктор Сергеевич и Илья Юдин уже сейчас ведут практику и других знахарей. Мы с ними договорились, что я буду вести только во вторник и четверг, а они каждый день.

Когда я закончу вести семинары, тоже буду вести каждый день, если ещё останется кому. С Рябошапкиным я договорился, что он будет брать на себя хотя бы двоих в неделю на своё усмотрение, а для меня будет делать записи об успехах и неудачах, если что я потом на основании этого решу, кому нужна моя помощь. Подобные дневники Юдину и Панкратову я давать не стал, они уже практически профи в этом деле. Особенно Виктор Сергеевич, уж не мне