Ярость - Карин Слотер

Он вытащил еще одну салфетку, просто чтобы чем-то занять руки.

— Что же изменилось, Джон? Дело в маме? Ты не хотел разочаровывать ее? Все дело было только в этом, Джон? Теперь, когда мамы больше нет, ты можешь наконец сказать правду?

— Когда я говорил это, она была еще жива.

У нее были очень красивые руки, изящные, с длинными пальцами. Совсем как у Эмили.

— Джон, прошу тебя!

— Я люблю тебя, Джойс. — Он полез в боковой карман и вытащил свернутый лист бумаги. — Что-то должно случиться, — сказал он. — Что-то очень плохое, и я думаю, что не смогу этому помешать.

Она отдернула руку и отодвинулась от него.

— О чем ты говоришь, Джон? Во что еще ты успел вляпаться?

— Возьми это, — сказал он, кладя справку о кредитоспособности поверх рождественской открытки. — Возьми это и знай: что бы ни случилось, я люблю тебя.

Джон не взял сюда «фэрлейн», но не хотел, чтобы Джойс видела, как он дожидается автобуса на остановке перед торговым центром, поэтому быстрым шагом прошел по улице до остановки Вирджиния-Хайленд, чтобы сесть там в автобус МАРТА. Он не хотел домой, он видеть не мог свою убогую лачугу с тараканами и соседей-насильников, поэтому доехал до остановки Инман-Парк и взял свой «фэрлейн».

Обычно он следил за Вуди только вечером по воскресеньям. За первые две недели рекогносцировки Джон выяснил, что он в основном торчит дома, разве что жена отправит его вынести мусор. Хотя Вуди, возможно, умнее, чем кажется. Может быть, у него где-то есть еще одна машина. Это было не таким уж невероятным, учитывая абонентский ящик на почте и кредитные карты. Возможно, Джон Шелли за последние шесть лет приобрел себе и автомобиль.

В канун Рождества дома по соседству с домом Вуди были украшены гирляндами разноцветных огней, а вдоль улицы развешены светильники, сделанные из пластиковых бутылей из-под молока. Неделю назад Джон видел, как пожилая леди, выгуливавшая собаку, зажигала в каждом из них огонь.

Это был хороший район.

Джон пристроил свою машину между джипом и «универсалом», припаркованными на стоянке у церкви, мельком взглянув на табличку с расписанием ее работы, чтобы узнать, когда заканчивается служба. Жена Вуди каждое воскресенье водила ребенка в церковь, а затем большую часть времени проводила с какой-то женщиной, вероятно, своей матерью.

От церкви Джон направился по улице, которая шла параллельно дому Вуди, небрежно насвистывая и делая вид, что просто прогуливается. Он прикинул в уме расстояние и, срезав путь через заброшенный участок, разглядел, как полагал, внутренний двор дома Вуди. Там было не так много деревьев, за которыми можно было укрыться, и Джон чувствовал себя как на ладони. В любой момент кто-то мог выйти через заднюю дверь и увидеть его.

Он уже собирался развернуться и уйти, когда это произошло. Дверь дома открылась, и на пороге появилась совсем молодая девушка. Джон замер, потому что оказался у нее на виду, но она не смотрела в его сторону. Она повернулась к дому по соседству и приветственно подняла руку.

Джон рухнул на землю. Двор зарос бурьяном, но любой, присмотревшись, мог бы разглядеть лежащего там Джона. К счастью, глаза ее следили за чем-то гораздо более интересным. Джон увидел, как через двор, перепрыгнув через забор из проволочной сетки, поваленный деревом, прошел Вуди. Даже не взглянув по сторонам, он направился к девушке и, подхватив ее на руки, принялся целовать.

Джон видел, как она обхватила его ногами, как сомкнулись их губы, когда Вуди уносил ее в дом, громко хлопнув за собой дверью.

Глава 18

15 июня 1985 года

Джон весь вечер ждал, что Мэри Элис появится на вечеринке, и накурился так, что от травки пекло в легких. Вуди постоянно следил за ним, периодически показывая поднятый вверх большой палец, словно подбадривая. Джон уже и не рад был, что рассказал кузену о том, что пригласил на вечеринку девушку. То, что Мэри Элис не пришла, было плохо само по себе, но чувствовать себя полным идиотом в глазах Вуди было в миллион раз хуже.

Джон уже почти потерял надежду, когда около полуночи она зашла через парадный вход. Первое, что бросилось ему в глаза, было то, насколько не к месту она была здесь в своих джинсах «Джордаш» и белой блузке с высоким воротником. Она выглядела великолепно, тогда как на всех остальных преобладали различные тона темного: грязные джинсы, футболки хеви-метал в пятнах, засаленные волосы.

Она уже готова была развернуться и уйти, когда он схватил ее за руку.

— Эй! — Голос ее звучал одновременно удивленно, настороженно и головокружительно — три в одном.

— Классно выглядишь, — похвалил он, перекрикивая ревущих из стереосистемы «Поизон».

— Я должна идти, — сказала она, но не сдвинулась с места.

— Пойдем чего-нибудь выпьем.

Он видел, что она задумалась, что именно он имеет в виду под этим «выпьем», и прикидывает, можно ли ему доверять.

— У Вуди в кухне есть безалкогольные напитки, — сказал он, сообразив, что ни разу в жизни не произносил этих слов — «безалкогольные напитки». — Пойдем.

Она все еще медлила, но, когда Джон отступил в сторону, пропуская ее в кухню и перекрывая путь к выходу, решилась.

Когда они проходили мимо лестницы, Джон увидел Вуди. Кузен стоял, прислонившись к перилам, — зрачки расширены, по лицу блуждает ленивая улыбка. На нем, словно приклеившись, висела одна из девочек единственной чернокожей семьи в их районе; она обнимала его руками за шею, а ее нога змеей обвилась вокруг его бедра. Все время, пока Джон смотрел на них, они целовались взасос, долго и вдохновенно. Она выглядела очень эффектно — матовая темная кожа, волосы заплетены в экзотические косички. Кому, как ни Вуди, было кадрить самую красивую девушку на вечеринке!

Он снова показал Джону поднятый вверх большой палец, только на этот раз уже не улыбался.

В кухне было накурено, и Мэри Элис, закашлявшись, помахала ладонью перед лицом. В углу зажималась парочка, и Джон неожиданно для себя отвел глаза в сторону, потому что рука парня была у девушки под джинсами.

— Крутая вечеринка, — сказал какой-то парень, врезавшись в Джона плечом.

Его напиток расплескался Джону на руку, и он, извинившись, в знак примирения протянул ему наполовину полный пластиковый стаканчик. Джон в тот вечер выпил уже более чем достаточно, тем не менее сделал большой глоток, и жидкость обожгла ему горло.

Когда он оглянулся, Мэри Элис уже выходила через заднюю дверь.

— Эй! — крикнул Джон, устремившись за ней.

Она стояла под высоким дубом и смотрела на звезды. Волосы ее были растрепаны, и она, похоже, нервничала. Может быть, он может взять ее за руку? Может быть, он может ее поцеловать?

Она рассмеялась без всякой причины.

— Я не могла там дышать.

— Прости.

Она увидела стаканчик в его руке.

— Дай мне.

— Я не знаю, что это такое, — сказал он. — Лучше тебе не пробовать.

— Ты мне не отец! — отрезала она. Сделала большой глоток темной жидкости и посмотрела ему в глаза. — На вкус как кока-кола с чем-то еще.

Он молился Богу, чтобы это «что-то» было не то, что он думает. Вуди было девятнадцать, а все его дружки — еще на пару лет старше. Некоторые из них употребляли тяжелые наркотики, всякую отраву, о которой Джон даже знать не хотел. Кто его знает, что плавает в этом стакане?!

— Мне жаль, что так получилось, — сказал Джон. — Я не думал, что тут будет такая дикая обстановка.

Она сделала еще глоток из стаканчика и понимающе улыбнулась. Господи, он так долго ненавидел ее, что совсем забыл, какая она красивая!

Мэри Элис снова подняла стаканчик, но он остановил ее.

— Тебя может стошнить. — На самом деле он думал, что даже если бы ее вырвало, он бы все равно поцеловал ее.

— Ты сейчас под кайфом?

— Нет, — солгал он.

Он так нервничал, что готов был курить хоть козьи шарики, если бы был уверен, что это поможет успокоиться.

Она отпила еще, и он не остановил ее.

— А я хочу забалдеть.

Если бы она сказала, что хочет улететь на Луну, это шокировало бы его в меньшей степени.

— Брось, Мэри Элис! И поосторожнее с этой штукой. Тебя и вправду может стошнить.

— Но для тебя же это нормально, — сказала она, допивая, и перевернула стаканчик вверх дном, чтобы показать, что он пустой. — Я хочу еще.

— Давай лучше немного постоим здесь.

— Зачем? — спросила она. Потом покачнулась, и он протянул руку, чтобы поддержать ее. — Я думала, что ты меня ненавидишь.

Он чувствовал аромат ее духов и исходивший от прически запах лака для волос. Кожа ее под его рукой была горячая. Он мог бы обнять ее — просто обхватить руками и держать так всю ночь.

— Я не ненавижу тебя.

— Ты все время говоришь мне гадости.