Ярость - Карин Слотер

А еще в тюрьме Джон выяснил, что умен. Он пришел к такому выводу не из тщеславия. Это больше походило на панегирик или своего рода эпитафию по человеку, которым он мог бы стать. Он разбирался в сложных формулах и математических уравнениях. Он любил учиться. Иногда ему казалось, что он чувствует, как его мозг буквально растет в голове, а когда он решал трудную задачку или строил особо сложный график, ощущения были такие, будто он выиграл марафон.

Порой на него вдруг накатывала депрессия. Отец был прав. Его учителя тоже были правы. И пастор был прав. Ему нужно было как-то применить себя. Ему нужно было — и он мог это сделать — заставить свой мозг работать, чтобы чего-то добиться в жизни. А теперь? Что у него есть теперь? Кому какое дело, что в этой тюрьме он самый умный из всех заключенных, осужденных за убийство?

Иногда по ночам Джон лежал без сна и думал об отце, о том, какое отвращение испытывал Ричард в тот единственный раз, когда посетил сына в тюрьме. За решеткой Джон узнал о жизни и многие другие вещи. Каким бы плохим ни был Ричард, он все-таки никогда не бил Джона так, как били некоторых его товарищей по несчастью. Возможно, отец не был внимателен к нему, но он не был жестоким. Он все-таки никогда не мучил его, никогда не бил так, что от побоев слипались легкие. Никогда не приставлял к голове сына пистолет, предлагая выбирать: либо дашь отсосать какому-то старому гомику, чтобы папочка мог получить за это дозу порошка, либо получишь пулю в лоб.

Прошли годы, и Джон в конце концов понял, что приспособился. Он смог принять тюрьму. Дни здесь были длинными, растянутыми, но он научился терпению, выработал у себя способность переносить заключение. Возможность условно-досрочного освобождения возникла для него на десятый год отсидки, а затем вновь появлялась каждые два года. За неделю до шестого для него заседания совета по досрочному освобождению и за полтора года до окончания его двадцатидвухлетнего срока Ричард посетил сына в тюрьме во второй и в последний раз.

Джон рассчитывал увидеть Эмили в комнате для свиданий, он сидел и ждал, когда же она появится в рамке металлодетектора, но вместо этого там возник Ричард.

— Папа?

При звуке этого слова губы Ричарда брезгливо скривились.

Джон едва мог узнать его. Волосы Ричарда, по-прежнему густые и пышные, были абсолютно белыми, резко контрастируя с довольно загорелым лицом. Он был, как всегда, подтянут. Ричард считал лишний вес признаком лени и начал вести здоровый образ жизни задолго до того, как это стало навязчивой идеей всей нации.

— Ты наконец добился своего, — сказал Ричард, не присаживаясь к столу, а оставаясь стоять, нависая над Джоном. Все его существо источало отвращение и презрение. — У твоей матери рак груди последней стадии. В конечном итоге ты убил и ее тоже.

Через неделю Джон сидел перед советом по условно-досрочному освобождению, по очереди смотрел в глаза этим людям и рассказывал, как он в конце концов пришел к пониманию того, что ему некого винить в своем заключении, кроме самого себя. Он ненавидел Мэри Элис Финни. Он завидовал ее популярности, ее друзьям, ее положению. Он был наркозависимым, но это его не оправдывает. Кокаин только ослабил его сдерживающее начало, его способность судить о том, что такое хорошо, а что — плохо. В тот вечер после вечеринки он пошел за ней. Он ворвался в ее спальню и жестоко изнасиловал ее. Когда он начал немного отходить от действия кокаина, то понял, что натворил, и хладнокровно убил ее, изуродовав тело так, чтобы было похоже, будто ее убил какой-то сумасшедший незнакомец.

Его тюремное досье было идеально чистым. Джон был образцовым заключенным, и в деле было только два нарушения режима, причем оба произошли более десяти лет назад. Он посещал все занятия и лекции, которые им предлагали в тюрьме: психология потерпевшего, насилие в семье, коррекция мышления, как выйти из депрессии, посттравматическое стрессовое расстройство, жизненные проблемы, искусство общения, управление собственным гневом, как научиться сосредоточиваться, как контролировать тревогу и беспокойство. Он сдал экзамен на школьный аттестат, закончил курс на бакалавра и дошел до середины следующей ступени образования, когда поправка к уголовному законодательству 1994 года отменила федеральные субсидии на обучение для заключенных. Джон добровольно работал в тюремной больнице, где обучал других заключенных методам оказания первой помощи и основам гигиены. Он посещал занятия по огородничеству и приготовлению пищи. В письме, написанном Джоном и приложенном к его делу, указывалось, что его мать смертельно больна и он просто хочет вернуться домой, чтобы побыть с ней, как она все эти годы делала это по отношению к нему.

Официальный ответ, предоставивший ему условно-досрочное освобождение, пришел 22 июля 2005 года.

Эмили умерла за два дня до этого.

Глава 17

6 января 2006 года

Кузен Вуди. Крутой, популярный. У него в гараже стоял спортивный тренажер, и большую часть своего времени он проводил за тем, что тренировался и курил травку. Грудь его была накачана, на животе — рельефные квадратики брюшного пресса, разделенные узкой полоской волос, уходившей под плавки. Девчонки вешались на него, как лиана на дерево. Ездил он на новеньком, с иголочки серебристом «мустанге» с кузовом «хэтчбек». Он привлекал подростков из местной школы продавать кое-что из своих запасов дури, так что деньги постоянно жгли ему карман. Его овдовевшая мать быстро продвигалась по карьерной лестнице в своей юридической фирме, все время работая по ночам и оставляя сына одного. Такой себе мистер Пойдем Ко Мне Наверх, мистер Хочешь Косячок, мистер Просто Вдыхай Это Через Нос. Крутейший кузен Вуди.

Джон следил за Вуди уже два месяца, оставляя «фэрлейн» на муниципальной автобусной станции Инман-Парк, потому что бензин был слишком дорогим, чтобы пользоваться машиной еще для чего-то, кроме бизнеса. Джон именно так и воспринимал это — бизнес. Он был генеральным директором предприятия под названием «Спасти Джона от тюрьмы». А также его чертовым финансовым директором, вице-президентом и секретарем — все в одном лице.

С самого начала Вуди очень упростил Джону задачу следить за ним. Он всегда был рабом своих привычек, и в его взрослой жизни ничего не поменялось. Джон мог легко проверять свои часы по этому парню. Каждый день он уходил на работу, оттуда возвращался прямо домой, целовал жену, если та была дома, укладывал в постель ребенка, а затем на весь остаток вечера усаживался перед телевизором. Первую неделю он проделывал это каждый день, и Джон уже начал подумывать, что напрасно теряет время, но тут наступило воскресенье. Ребенка дома не было — жена Вуди не привезла его из церкви, и Джон предположил, что его оставили с кем-то из родственников. В районе шести жена ушла, одевшись, как на работу, и оставила мужа в доме одного.

Вуди подождал минут тридцать после ее ухода, а затем уселся в свою машину и уехал. Так повторялось несколько недель подряд, потом месяц, затем другой. Каждое воскресенье вечером Вуди, как часы, оказывался в своей машине.

Со временем Джон научился хорошо сохранять дистанцию, чтобы Вуди точно не мог заметить тянущегося за его машиной «фэрлейна». Впрочем, Вуди никуда особенно не смотрел, кроме как на ряды женщин, стоявших вдоль дорог деловой части Атланты. Он останавливался, подсаживал к себе одну из них, а затем отъезжал с ней на какую-нибудь аллею или в парк на пустынной улице. Джон видел, как голова женщины несколько минут ритмично двигалась вверх и вниз, потом окончательно поднималась, после чего женщина выходила из машины, а Вуди уезжал, чтобы уже через час оказаться дома перед своим телевизором.

Но однажды вечером он поменял всю эту схему. Вместо того чтобы повернуть налево по своей улице, он свернул направо и направился на восток по шоссе 78. Джон был вынужден пристроиться за ним дальше, чем обычно, потому что на дороге было много машин. Он резко дернул руль в самый последний момент, чтобы не проскочить съезд, на который свернул Вуди, после чего еще минут двадцать ехал за ним по извилистой дороге, в конце проехав мимо вывески, на которой было написано: «Добро пожаловать в Снеллвиль, где каждый найдет своего Кого-то!»

Джон припарковал машину на улице из жилых домов и дальше пошел пешком, потому что именно так сделал Вуди. Было довольно холодно, стояла первая неделя декабря, но Джон обливался потом, потому что понимал, что находится посреди района, где в каждом доме полно спящих детей. Он был так поглощен этими страхами, что потерял из виду свою цель. Он растерянно заглядывал в безлюдные улицы, заскакивал в тупики и в конце концов так запутался, что уже не мог найти даже свой «фэрлейн».

Теперь Джон переживал уже за собственную безопасность. Он прятался в тени, напрягался при каждом звуке, боясь, что его могут остановить копы, которые сверятся с его досье и начнут спрашивать, что могло завести педофила в этот поселок посреди леса.