О чем поет вереск (СИ) - Ольга Зима

— Кольцевой водопад! — вздохнув с восхищением, ответила Этайн. — С радугой! Вода не опускается вниз, а поднимается вверх. Делает круг, пропадает в земле, а потом возносится вновь!

— Тот самый, за который отец мало не убил его?

— За что?

Мидир накрыл своей рукой ее ладонь.

— Тот водопад открыл воронку в мир теней. Отец закрыл ее, но наказал еще более, чем за механесов. Нельзя просто так, для баловства, пользоваться магией.

— И попусту тратить бесценную магическую силу. Видимо, не хотел, чтобы сыновья повторили все его ошибки. Ведь Джаретт пытался сделать и не такое, — добавил Мэллин. Отбросил вилку и откинулся на спинку кресла. — Да, братец?

Не дождавшись ответа, Этайн решила продолжить, а Мидир слишком засмотрелся на нее, чтобы оборвать вовремя, вспоминая ее радость и брызги в волосах, которые на просвет казались совсем золотыми.

— …мы гуляли по сосновому бору, как вдруг показался черный волк с седой мордой. Мидир сказал, что он должен с ним поговорить один, закинул меня на дерево…

Опомнившись, он сжал руку Этайн, и та замолчала.

— О! И что сказал папа? Хоть прорычал в ответ?! — болезненно скривился Мэллин.

Алан с Джаредом переглянулись, но ничего не произнесли. Даже мысленно.

— Папа? — ошеломленно повторила Этайн. — Папа?! Мидир, я…

— Моя королева, мы уходим, — отшвырнул он салфетку. — У меня совершенно пропал аппетит.

— Ты ей еще и маму покажи! Пусть знает, с кем живет! — догнал хлыстом голос Мэллина, и Мидир не удержался. Стол отлетел к стене, заливая каменный пол вином. Загрохотала посуда…

Замок привычно подобрал вино и воду, побрезговав складывать разбитые кубки. Мэллин, отброшенный в угол, сидел, разглядывал вилку, вонзившуюся в стену около его головы.

***

— Я сказала глупость, прости, любимый, прости! — всхлипывала Этайн, почти повиснув на его руке. — Я и подумать не могла… Я не хотела!

— Это ты прости меня, моя дорогая, — Мидир, выйдя на открытую галерею, остановился и рванул воротник. — Ты ни в чем не виновата.

Этайн заплакала, уткнувшись в его грудь — теми слезами, что он сам никак не мог проронить. А он молча гладил ее спину.

— Ты говорил, маги могут упасть, — подняла она лицо. — А ты, ты тоже так можешь? Окончательно стать волком?! Как твой отец?.. Как это случилось?

— Джаретта держала Синни. Потом мама умерла. Ну, как умерла… Давай не о всем сразу!

— Мидир! — взмолилась Этайн.

— Впала в сон-жизнь и не очнулась. Зато теперь в старой башне дома Волка есть прекр-р-расная статуя!

Этайн ахнула. Лицо ее побелело, и Мидир, опомнившись, разжал пальцы, слишком сильно сжимавшие ее плечи. Поднял подбородок сердечком, поцеловал губы, заглянул в тревожные глаза.

— Когда Мэрвин ушел, все окончательно померкло для него. Отец передал мне власть, заперся в башне и занялся чистым колдовством… Однажды оттуда вышел огромный черный волк с белой мордой. У нас нет волков — таких, как у вас на земле — поэтому Мэллин сразу понял, с кем я хотел поговорить сегодня. В который раз безуспешно!

Этайн обожгла ярой зеленью всех деревьев мира:

— Я не знаю, как и о чем просить, мой король, мой муж, мое сердце, но умоляю — будь осторожен!

Прижалась порывисто, и Мидир ощутил ее близость едва не сильнее, чем сегодняшним жарким утром.

— Просто люби меня, Этайн, — прошептал он, не слишком задумываясь над словами. — Просто люби меня…

Потемнело быстро и внезапно, словно Луг накинул на мир синее покрывало. В темном хрустале воздуха над дальними горами вились бесшумные молнии, прошивая небо и землю, обещая ненастную ночь.

Один из сполохов обрисовал тень в начале длинного коридора, и Мидир пожалел, что они с Этайн не успели уйти с галереи. Чем ближе подходил младший, тем больше удивлялся Мидир — в руках у того серебрилось что-то, подозрительно похожее на поднос.

Этайн не могла видеть подошедшего, но вздохнула, провела ладонями по щекам, развернулась и подарила улыбку негоднику.

— Тебя наконец оценили по достоинству, приняв на кухню разносчиком? — процедил Мидир.

Брат ухмыльнулся, но не ответил: видно, копил колючки. Этайн умоляюще сжала руку Мидира.

Мэллин положил поднос на ближайший столик и подошел как ни в чем не бывало. Оперся плечом о стену, сложив руки на груди и небрежно скрестив ноги.

— Не нужно, чтобы наши семейные ужа… хм, тайны помешали поесть твоей человечке. С таким жадным до всего волком, как мой братец, ей силы понадобятся. Особенно жадным до цвето…

— Убирайся! — прорычал Мидир, и тут же поймал встревоженно-недоверчивый взгляд Этайн. — Я не тебе! — взгляд ее стал негодующим. — Хорошо, моя дор-р-рогая! И не ему!

Этайн улыбнулась так, словно понимала его жертву. Провела кончиками пальцев по рукам волчьего короля, шепнула «мое сердце»… Мидир выдохнул, ткнул в плечо стоящего рядом механеса. Тот поклонился и отошел до следующего поворота.

— Поешь, моя ненаглядная, — выговорил Мидир сдавленным шепотом.

Этайн присела, прижала его пальцы ко лбу, потом — к губам, благодаря по людскому обычаю. Отошла на двадцать шагов к галерее, где Мэллин оставил еду. Подхватила поднос и отошла еще дальше.

— Где ты откопал это сокровище? Не хочет мешать. Она еще и деликатна! — хихикнул Мэллин.

Теплый вечерний воздух доносил пряные, влажные запахи трав из долины, дразнил горечью хвои и полыни, ласкал гармоничным ароматом роз, особо любимых волками… Этайн, поглядывая на них, ела не торопясь, хоть явно была голодна, и злость Мидира немного отступила.

— Знаешь, братец… — вновь раздался голос младшего. — Если бы не она, я был бы уже в Верхнем. Я остался в Нижнем из-за верхней, ну разве не смешно?

Но брат не смеялся по обыкновению, а был серьезен. Мидир не стал отвечать: злость все еще не улеглась, а недовольство от того, что он в гневе покалечил брата, вернулось.

— Что, отец совсем-совсем ничего?.. — тихо спросил Мэллин после долгой паузы. Мидир мотнул головой. — Он все же вышел к месту, где ты шалил когда-то. А глаза у него все такие же черные?

Волчий король дернул плечом, вновь не желая обсуждать ничего, тем более, очевидное. Особенно с младшим, с ним вообще говорить не хотелось, но Этайн обернулась и словно объединила их взглядом.

— Ты уверен, что эта человечка — твоя?.. — Мэллин говорил без прежнего вызова, но смотрел на королеву так, что хотелось его все-таки сбросить вниз. — Может, мне продолжить путь несчастного Кроука и вызвать тебя на поединок? Бедняжка до сих пор не в себе! Ты так помял его гордость…

— Мэллин, не зли меня попусту, — Мидир расслабил сжатую руку.

— Не я, так другие. И число твоих подданных может заметно уменьшиться. Тогда ответь мне, мой король! Кто она для тебя? Живая игрушка или нечто иное? Не рыкай, владыка. Если Этайн — наша королева, то где знаки?

— Я дарил ей кольцо! — озлился Мидир, совершенно позабыв про запись в Книге семей.

Обернулся на Этайн, которая, опершись на поручень, стрункой вытянулась вперед, подставляя лицо потокам теплого воздуха. Ветерок играл ее золотистым прядями, легкая накидка крыльями раздувалась за спиной. Мидиру на миг показалось, что Этайн сейчас сорвется и улетит, и он еле сдержал себя, чтобы не оттащить ее от края.

— Ты ревнуешь даже к ветру, братец, — Мэллин хмыкнул. — Но где же кольцо? Показалось человечке недостаточно красивым, или булыжник был маловат?

Мидир разозлился: последнее кольцо было с таким огромным камнем, что Этайн, поблагодарив, все же не сдержала улыбку.

— Кольцо к утру пропадает, как и вереск! — рявкнул он. Этайн обернулась недоуменно, и Мидир, сразу остыв, добавил тише: — А она переживает. Думает, потеряла.

— А обруч?

— Что?..

— Мамин обруч, подарок отца. Мой брат так влюбился, что память отшибло?

Даже дыхание перехватило. Вечная чушь брата не дала ответить достойно. Именно что чушь!

— Я не… — закашлялся Мидир, а Мэллин поднял бровь. — Я не!.. — вторая бровь брата поднялась выше первой, зато воздух наконец поступил в грудь Мидира. — Я не хочу лишиться этого сокровища!

— Ты это о каком сокровище сейчас говоришь, братец?

— Сейчас я говорю про обруч!

— Пусть маленький-маленький маг в твоем — внезапно! — большом сердце скажет тебе, может ли злая магия друидов разрушить то, что выковано руками и подарено с любовью?

— Мэллин!

— В этом слове нет ни одной буквы «р-р-р», — насмешливо и картаво протянул брат. — Но ты, мой король, талантлив во всем. Ты рычишь мое имя и без этого!

А ведь верно, верно, насчет обруча! Мидир был недоволен разве тем, что сам не догадался: амулету подобной силы нечего противопоставить.

— Я хочу прибить тебя почти также сильно, как и обнять, — выжал из себя волчий король.

— Не на-адо! Я вознагражден выражением полнейшего и неподдельного удивления на твоем лиц…