Ксенофоб - Лев Пучков

– Убиваться не надо. Просто будьте вовремя – это в ваших же интересах. Если бы вопрос касался нас, я бы сказал – не страшно, можете опоздать, подождем. Но тут такие люди... Короче, вы поспешите, ладно?

– Хорошо, мы постараемся.

– Ну все, до встречи.

Обеденному перерыву мы предпочли семинар по негативным эмоциям (больше часа торчали в пробке) и в город заехали без пятнадцати два пополудни. У меня в планах было переодеться и побриться: неизвестно, какого ранга люди будут у «легионеров», хотелось, чтобы первое впечатление было как можно более благоприятным. Однако, у нас уже не оставалось времени, так что пришлось двигать прямиком к «Локомотиву».

К спортзалу Федя не поехал – остановил машину на стоянке возле депо. Значит на встречу идти не собирается и торчать у спортзала не хочет – там есть риск пересечься с людьми, которым отказал в общении.

– Ты хочешь сорвать нам мероприятие?

– Думаю, ты и один справишься. Болтаешь ты лучше меня, язык подвешен, они тебя любят, так что – давай.

– Слушай... Тебе что, совсем неинтересно? Там какие-то загадочные люди – если понравимся, может, махом решат все проблемы...

– Какие, в ж..., «загадочные»! – Федя пренебрежительно скривился. – Там у них чекисты – сто пудов. Они «за так» ничего не делают. База у них уже далеко не та, что была, скажем, десять лет назад, так что будет ли результат – большой вопрос. А если уж они за нас впрягутся – должны будем по самые уши.

– С чего ты взял, что там чекисты?

– А ты сам подумай. У нас нет «бесхозных» молодежных движений. У любой большой банды обязательно есть «спонсор». «Легион» – очень большая банда. И им никто не мешает работать. Значит – что?

– В общем – убедительно, но... Вот у нас, например, никаких спонсоров нет.

– А мы пока что не движение, – возразил Федя.

Да, это верно. Мы клуб. Играем, маршируем, бегаем, прыгаем, копаем – развлекаемся, одним словом. И мы насквозь «прозрачны» – в отличие от того же «Легиона» с его пресловутой конспирацией и зловещими тайнами.

– Ладно, я пошел. Пожелай мне удачи.

– Да ты особо не напрягайся. Чекисты – они тоже люди. И не забудь – это уже не те чекисты, что были десять лет назад. По розыску они могут примерно то же самое, что Гена Ефремов – ну разве что по масштабам чуть побольше. Так что запомни: ни в коем случае ничего им не обещай...

У калитки «Локомотива» я заметил лишний «Паджейро» с московскими номерами. Мы знаем все их тачки «в лицо», так что эта сразу бросилась в глаза. За рулем был человек – стекла тонированные, виден только силуэт. Ну вот, уже первый штришок: неплохая машина, водитель – можно сделать примерный вывод о ранге персоны.

Я вам говорил, что у «легионеров» массовый подвывих по части милитаризации и вообще, все устроено по военному образцу?

Наверное, всем доводилось бывать в типовых ведомственных спортзалах, так что про интерьер – мельком. При входе – небольшой холл, слева – гардероб, справа – раздевалка с душевыми, прямо – двери в большой зал (тут еще и малый есть, и несколько просторных «борцовок» и «качалок»). Двери стеклянные, видно, что в зале занимаются несколько человек.

Так вот, в холле был оборудован настоящий пост дневального – один в один как в любой нормальной воинской части. Это я вам как чадо военного говорю – навидался в свое время.

Тумбочка на невысокой подставке, телефон «ТА-57», табло с сигналами тревоги – по степеням, стойка с огнетушителями, кругом документация и агитация, и тщательно выбритый дневальный, во всем сером, с красной повязкой на левой руке, резиновой дубинкой на поясе и с противогазом через плечо.

Ух ты... Нет, я никогда не вступлю в «Легион»! Я слишком свободолюбивая скотина, чтобы добровольно загонять себя в такие рамки.

«Дневальный» (ренегат – наш бывший), изобразил строевую стойку, четко вымолвил: «Здравия желаю!» – и, понизив тон, доверительно сообщил:

– Вам пока нельзя, там посетители.

– А по-моему, эти посетители – как раз по мою душу.

– Вас просили подождать. Присядьте, пожалуйста.

Ну и как это прикажете понимать?

«Знай свое место, быдло, помни, куда и зачем пришел»?

А смысл? Мы друг друга знаем, необходимость ставить меня в стойло отсутствует – поводов пока что не давал.

Встать в позу и гордо удалиться?

Глупо. Я пришел сюда по своей воле, это нужно в первую очередь мне (и, может, в большей степени, чем Феде).

Ладно, подождем – не баре.

Я сел на длинную, отполированную множеством пятых точек скамейку и от нечего делать принялся изучать документацию на противоположной стене.

Документация меня немало позабавила. Всякие мелочи сугубо служебного характера приводить не буду, но там, в числе прочего, были вот такие штучки:

– «Военно-спортивный клуб «Патриот» – братская организация, считать всех славян, входящих в ее состав, соратниками, избегать конфликтов с ними и по мере возможности оказывать содействие во всех вопросах»;

– «Лидеры братской организации» – и наши портреты: Федин и мой, причем меня за какие-то провинности обозвали комиссаром, а Федю – командиром;

– «Лучший солдат братской организации» – фото Бормана и внизу приписка – всем брать пример и стремиться достигнуть таких же результатов (вот тут следовало бы уточнить, по какой позиции пример брать: бить командиров «братской организации», или собирать дать с иноземцев во всех городских ДК?!);

– «Все славяне – братья. Но многие из наших братьев еще не вполне прозрели. При первой же возможности просвещайте наших братьев по ситуации в стране и неустанно показывайте на своем примере, как нужно жить, действовать и бороться»...

Занимательно, не правда ли?

Я встал с лавки и стал рассматривать документацию, что висела на этой стене.

На стенде «Боевые потери» висели пять картинок. Никаких подписей, никаких комментариев: четыре фотографии молодых людей – одна из них в траурной рамке, и понизу, несколько наособицу... Ленкин портрет. Тут, наверное, была бы уместна ремарка комиссара «чужой беды не бывает», но в принципе, и без слов все понятно.

Ну что ж... Трогательно. Агитация на уровне, Руденко не зря ест свой хлеб. Всех этих парней я знаю. Тот, что в рамке, погиб в начале апреля при невыясненных обстоятельствах. Одного недавно видел на костылях, без ноги. Других двоих не видел бог знает сколько времени...

На следующем стенде было обращение общего порядка:

«Ты славянин – значит ты воин. Ты можешь быть программистом, рабочим, продавцом и вообще кем угодно – но хочешь ты этого или нет, твоя страна сейчас пребывает в состоянии войны с иноземными захватчиками.

Ты пришел к нам сам, по своей воле – потому что в принудительном порядке сюда никого не загоняют.

Если ты пришел к нам, значит тебя что-то не устраивает в сложившемся порядке вещей.

Запомни и передай другим: слабые нам не нужны.

Слабый воин – мертвый воин.

Хочешь принести пользу Родине? Будь сильным.

Начни прямо сейчас – падай, упрись кулаками в пол и отожмись десять раз. Не стесняйся! Делай так постоянно, прибавляя по одному разу каждый день – через месяц ты станешь сильнее...»

Не буду приводить полный текст, но, скажу вам, агитка была вполне зажигательной: невольно возникало желание немедля упасть и отжаться.

Хе-хе...

Или вовсе не «хе-хе»? Я-то уже созрел, мне такие агитки ни к чему. Я знаю, что быть слабым – это страшное преступление по отношению к себе, любимому (в первую очередь), к своим близким и к своей нации. Жаль, что я понял это слишком поздно, но... Я это понял.

А вот для других – тех, кто помоложе и, дай бог, никогда не испытает такого опыта, это агитация может оказаться весьма полезной...

Минут через семь телефон на тумбочке требовательно затрещал. У военных телефонов ужасные голоса, пронзительные и резкие – я аж вздрогнул от неожиданности.

Дневальный выслушал приказ, сказал: «Так точно!», – после чего сделал следующее: закрыл входные двери на огромный засов, подбежал к дверям в зал, и, распахнув их, громко скомандовал:

– Внимание! Ситуация «двенадцать».

Затем он обратился ко мне:

– Пожалуйста, повернитесь лицом к стене.

– Не понял?!

– Сейчас будет выходить человек, которого вам нельзя видеть. Вам следует повернуться лицом к стене. И не делать попыток посмотреть, кто это. Если вы не согласны, скажите – я доложу командованию.

– Ну и порядки у вас! – я повернулся лицом к стене. – Руки на затылок, да?

– Он не возражает, – доложил дневальный по телефону и встал рядом со мной, уткнувшись лбом в стенд. – Нет, руки не надо.

– Тебе тоже смотреть нельзя?

– Так точно.

– Ну, уже легче. А то я уж грешным делом подумал, что меня одного так шпыняют... А что такое «ситуация 12»?

– Персона с закрытым статусом.

– И?

– Все – лицом к стене, смотреть нельзя.

– А если кто-то посмотрит?

– Нет.

– Что – «нет»?

– Ну... Короче, все в курсе. Смотреть никто не будет...

Двери в зал тихо скрипнули, за моей спиной к выходу прошествовали две пары ног.