Альфонс нечаянно нагрянет - Маргарита Южина

– Теть Шура! Вы чудная женщина! И замечательный специалист. Я вам к следующему уколу обязательно коробку конфет подарю, лично от себя! А когда вы в следующий раз придете? – продолжал пытать женщину Борис.

– Когда? Так как вырвуся, так и прибегу. И чего ты до меня седня докопался? Никода не докладывалася, а теперь тебе точную минуту укажи! Ты лучше готовься!

– Все, теть Шура, иду готовиться! – бойко отчеканил Борис и аккуратно опустил трубку. – Что и требовалось доказать! Уколов я не пропускал, час прихода она мне не сообщает.

Дамы невольно захлопали в ладоши.

– А также могу сказать, что вечером, с девяти часов, я укладываюсь к маме в палату. Здесь может дать показания Любочка – славная такая медсестричка, мама всегда ее просит за мной присмотреть, если сама не дежурит. Я в нее даже тайно влюблен.

– Влюблен? А как же Валентина? – удивилась Василиса.

– А что Валентина? Плохо, ее уже и нет совсем, а Любочка есть, хорошенькая такая, живая…

Из Бориса еще долго фонтанировали доказательства, версии и опровержение этих версий. Он кому-то звонил, бегал в санузел, потом прибегал, заставлял сыщиц задавать ему новые и новые вопросы и к концу дня вымотал их окончательно. Женщины уже уяснили, что никому из друзей убивать Митюшкиных на фиг не надо было! Потому что Борька не мог, Толька и вовсе какой-то инфантильный, у него только мат хорошо получается, и вообще – он боится рыпаться, потому что косит от армии и не светится. Тамарка убивать не стала бы, она на Миху глаз точила, зачем ей от него избавляться? А Вадьке было все по барабану, потому что у него, во-первых, сессия, во-вторых, он тоже страшно трусит армии, и, в-третьих, он срочно влюбился в Ирку и мечтает сделаться ректорским зятем. Не, ну если сыщицы не верят, он, Борька, как раз сейчас и соберет все доказательства. Только еще на парочку минут отлучится.

– Стоп! – завопила Василиса. – Сколько времени?

Парень остановился на полдороге.

– Без пятнадцати пять, а что случилось?

– А то! Ровно в пять у нас совещание с ведущими детективами города! – поддержала подругу Люся. – И пожалуйста, не надо нас удерживать, это не обсуждается.

– Да на фиг, – проникся Борис. – Я и не буду держать, я с вами поеду.

– А уколы? – вперилась в него взглядом Люся. – А ваш ненадежный организм? В таком месте об… мишуриться, это не совсем по-мужски. Хотя мы-то вас понимаем!

Расстались они весьма довольные друг другом. Если бы не проклятая болезнь, парень бы еще не скоро согласился на разлуку.

– Фу ты черт, – выдохнула Василиса, выходя из подъезда. – Вроде отделались.

– Знаешь, Вася, пожалуй, ты хорошо придумала с этим чаем, если бы не он, Борис бы поплелся с нами, – сказала Люся. – Чего-то меня уже это убийство достало, давай к Ольге забежим, отвлечемся.

– Точно! И может быть, Володя угостит нас чем-нибудь кроме кофе.

Володя их встретил с такой радостью, будто они принесли ему весть о рождении ребенка.

– Вот! Вот послушай умных людей! Спроси у мамы! – кричал он в комнату, вероятно, Ольге. В то же время его руки спешно снимали с женщин верхнюю одежду. – Мама, может, вы ей скажете?

Володя редко называл Люсю мамой, она, во всяком случае, на своем веку такого припомнить не могла, поэтому купилась сразу.

– И скажу! – грозно крикнула она в том же направлении. – А чего сказать-то, Володя?

– Ну как же! Как же «что сказать»? Идите, подайте ей материнский пример!

Люся еще не поняла, в какой области нужен этот самый пример, но решительно поправила прическу, одернула костюмчик и шагнула в комнату. Василиса так же решительно поправила шелковый блузон и пошла следом за ней, она на всякий случай тоже приготовилась дать пример.

Володя спорил, конечно же, с Ольгой. Та сидела на мохнатом ковре, а у ее ног цветастой кучкой лежали красочные пакеты, из которых торчали сухие веточки.

– Вот, мама, полюбуйтесь! – Володя ткнул пальцем в эти пакеты.

Люся уставилась на кучку, даже наклонилась ниже, чтобы Володе было видно, что она – да – любуется.

– Какая прелесть, – Люся восторженно сложила руки пирожком.

– Ага, – поддакнула Василиса. – Замечательная вещь. Только что это?

Ольга с радостью ухватила один пакетик с веточкой, поднесла его к самому лицу и защебетала:

– Мама, теть Вася, вы не представляете! Это – вейгела! Только она не простая, а вариегата! А вот это… Карл! Осторожно!.. Это роза Остина! Ты только посмотри!

Люся добросовестно пыталась понять птичий язык дочери, но получалось не ахти. А Ольга тем временем сунула пакетик прямо в нос матушке. Та только было хотела восхититься неизвестным предметом, как тут же подскочил Володя:

– Да, мама! Посмотрите! Вместо того чтобы спокойно готовиться к свадьбе и предвкушать радость материнства, наша Оленька носится по цветочным магазинам и скупает вагонами вершки и корешки! Она, видите ли, мечтает посадить это у нас в саду!

Будущий зять был так возмущен непростительным поведением невесты, что даже схватился за сигарету. Правда, немедленно получил по рукам, провалился в диванные подушки и обиженно запыхтел. В знак протеста он даже попытался затащить на диван огроменного черного терьера Карла, чего Ольга никогда не позволяла.

– Ой, ну на-адо же, – встала на Ольгину защиту Василиса. – Подумаешь – захотелось беременной женщине цветочек в саду тыкнуть, велика беда!

– Теть Вася! – снова подпрыгнул Володя. – Начнем с того, что никакого сада у нас еще нет! И тыкать эти цветочки некуда! Да и бог бы с ними, с веточками, но ведь она уже третий день мотается с этими своими… мордоворотами – они, видишь ли, выискивают дачный участок с домиком! Теть Вася, мам, ну скажите, на кой черт мне эти гамадрилы возле моей беременной невесты?!

Люся от стыда даже поперхнулась: Ольга никак не могла довольствоваться только Володей. Раньше параллельно гражданскому мужу у нее всегда насчитывалась парочка-другая поклонников, а вот теперь гамадрилы…

– Оля, ну как же не стыдно, уже и до обезьян докатилась….

– Мама! – со слезами в голосе воскликнула ветреная дочь. – Мой муж перекрывает мне кислород! Он не хочет, чтобы у нас с ребенком был свой сад! Чтобы мы наслаждались ароматом цветов! А я хочу! И это очень славно, что Игорек с Андрюшей мне вызвались помочь! И мы уже нашли замечательный домик! Мне он понравился, и мальчикам тоже!

Василиса тихонько склонилась к уху подруги:

– Люся, это она о каких мальчиках все время толкует? Щенков, что ли, новых взять собирается?

– Васенька, боюсь, что это уже взрослые кобели, – сурово сдвинула брови Люся.

Василису сие открытие взволновало неописуемо.

– Какая женщина! Так отстаивать право на любовников! Героиня! Героиня нашего времени! – восхищенно зацокала она языком и тут же накинулась на расстроенного Володю: – Ну и что случилось?! Нашла девка дачу, ребенка там выращивать собирается, что за беда?! Чего ты скуксился-то? Пусть те мужики таксистами при ней работают, если тебе некогда. А когда она родит, они сами от нее отстанут! Это кому ж надо с кормящей женщиной возиться? А цветочки…

Ольга вытаращилась на Василису испуганными глазами:

– Это в самом деле, что ли? Вы что такое говорите-то, теть Вась? Правда, они вот так возьмут и отстанут?! – Похоже, к такому повороту событий она была не готова. – А кто… кто со мной будет на даче? Володя же все время работает!

– Так мы и будем! – обрадовала Люся.

– Да, – поддержал ее будущий зять. – С ребеночком будут помогать, пеленать его, гулять с ним, кормить…

Люся насторожилась:

– Нет, ну кормить-то… Вася, ты как? Сможешь вскормить грудного ребенка?

Василиса за благополучие в семье Ольге готова была вскормить кого угодно. Она крякнула, потопталась на месте и обреченно махнула рукой:

– Нет, ну если больше некому, то чего уж там… вскормлю… Я вообще-то про цветочки говорила… Если вам их сунуть некуда, так мы можем и себе забрать, у нас есть свободные горшочки. Люся, ты куда такой беленький вазончик дела из-под герани?

– Теть Вася, – ласково перебил ее Володя. – Мне не жалко, хотите цветочки – забирайте, только сразу предупреждаю – они высотой два с половиной метра, так что горшочек из-под герани, пожалуй, тесноват будет. А с дачей… Олюшка, ну подожди немного, у меня через месяц отпуск, вот вместе и выберем дачу, сад, что хочешь. И цветочков накупим, ну?

Олюшка печально обнимала собак, теребила им шерсть и горестно качала головой.

– Вот и хорошо, – радостно потер руки Володя. – А теперь – все на кухню! Я та-а-акой торт испек! «Людоед» называется.

– «Живоглот», – со вздохом поправила его Ольга и поднялась.

Торт удался на славу – и пропитался чудесно, и приторности не было, Василиса скушала два здоровых куска, Люся тоже два, но поглядывала еще и на третий. Чаепитие подняло настроение у всех, кроме Ольги. Уж так ее расстроило то, что не все молодые ухажеры могут сохранять верность своим пассиям после роддома.