Вивьен, сплошное недоразумение - Светлана Дениз

мои мысли были с парнем, именем которого был исписан мой дневник. Еще там были признания в любви и нарисованные самописным пером сердечки.

Весь этот антураж влюбленного Тотала, оказался правдив.

Винсент, как и каждый молодой человек в Аквалоне безропотно вздыхал по Анне Эдит. Идиот, попавший в ее сети!

А если ему открыть глаза?

Я отмела от себя эту мысль, не в силах на нее опереться. Эта выскочка, тоже на него смотрела как на божество. Они нравились друг другу, но как мне с этим быть?

– Что это за спектакль вы разыграли? – Адам сделал глоток кавы и отставив пустую чашку в сторону, уставился на меня в упор.

– Надеялась на вашу смекалку и хвалебный ум. Сложно было подыграть? – взвилась я, совершенно не скрывая своей досады.

– Предпочитаю честность, – спокойно ответил молодой мужчина, посмотрев своими голубыми глазами за мою спину. Скорее всего, за одним из столиков расположилась парочка влюбленных голубей.

– Вы, вижу тоже стали жертвой Анны Эдит, – отставив наполовину пустую кружку с чефиром, я не стала отводить взгляд от Редвила, – не знала, что вы так простодушны и падки на лесть.

– С чего вы это взяли, Вивьен? Опять по какой-то мимике или моему моргающему левому глазу?

– По вашим обоим глазам, странно еще не пустили слюну на пиджак от ее красоты.

Я закусила язык. Надо бы замолчать, чтобы не говорить лишнего и не выставлять себя еще большей дурой.

– Могу сказать про вас, – молодой мужчина сделал небольшую паузу, откидываясь на спинку стула и слегка задев мою ногу коленом, – вам незачем так себя убивать из-за господина Тотала. На мой взгляд, он малодушный, поверхностный юнец, который еще не оперился.

От таких прямых разговоров я вспыхнула.

– А вы, оперились, – бросила я, опустив руки на колени, сжав ткань платья.

– Разговор не обо мне, – вздохнул Редвил, – он не подходит вам.

– С чего вы вдруг решили пообсуждать подходящие мне партии? Это дед вас надоумил?

Меня захлестнуло негодование. Сложно было сдерживать эмоциональные фальцеты на людях, но я держалась.

– Нет, выражаю лишь свое мнение, что такие эгоистичные товарищи как Тотал, не приносят счастья. С вашей дальновидностью и умением читать жесты и лица, вы бы поняли это, если бы не смотрели на него раскрыв рот и не придумывали сказки, чтобы разбудить в нем ревность.

– Вы что меня отчитываете, господин Редвил? Этакий Стейдж номер два, знающий кому и куда идти.

– Открываю вам глаза, не более того.

Адам прищурился, продолжая смотреть на мое лицо, покрытое румянцем и конопатинами, ставшими еще ярче от возмущения.

– Сейчас вы лезете не в свое дело и топчите мои личные границы. Взялись отчитывать и учить как Гордон Стейдж. Я не ваша протеже и не маленький ребенок.

– На счет последнего, меня гложут некоторые сомнения, но да ладно.

Адам Редвил примирительно поднял руки вверх, показывая, что тема закрыта. Сначала меня завел как шарманку, а потом, когда я распыхтелась, закрыл свой наглый рот.

– Мне двадцать, хотелось бы вам напомнить. – Из-за всех сил я выпрямила спину, выуживая из себя задатки госпожи и манеры. Мой взгляд опалил холод и разочарование. – Думаю, мы закончим нашу прогулку на этом, господин Редвил. Башню артефакта посмотрим в другой раз.

– Как скажете, – согласился мужчина, оставляя на столе лари за заказ.

В экипаже ехали молча. Я отодвинулась в самый дальний угол и примкнула к окну, трясясь от гнева и желая как можно быстрее оказаться в своих покоях.

Отражением моего внутреннего состояния являлась испорченная погода. Небо полностью заволокли тучи, поднялся ветер, нетерпеливо раздувающий пыль по дорогам.

Благо, Адам Редвил, закончил свои умные речи и тоже разглядывал ненастье в окно.

Честно говоря, мое душевное состояние было отвратительным. Я ощущала себя раздавленным червяком-копателем, на которого обрушились последствия страшной реальности.

У входа в особняк возница остановился и я сдерживая порыв вбежать в дом и громко хлопнуть дверью, молчаливо приняла руку Редвила, чтобы спуститься со ступеньки экипажа.

В гостином зале, полным старины и раритета, я расслышала голос деда. Он тихо с кем-то разговаривал, чем привлек мое внимание. Громогласный голос гостя, слегка кряхтящий и откашливающийся, заставил меня остановиться возле распахнутых дверей.

– Не дурственно, не дурственно, – разглагольствовал гость, – если она молода, то это меняет дело. Что у нее за наследие?

Мои глаза мигом вылезли на лоб, а рот непроизвольно открылся.

– Вивьен?

Не обратив внимание на произнесенное мое имя Адамом, я влетела в гостиный зал, сжимая кулаки.

На позолоченной и продавленной софе важно сидел мужчина с круглым лицом и щеками, прикрытыми густыми бакенбардами, полностью седыми. Огромный живот был обтянут синим жилетом и пиджаком, из которого выглядывали золотые часы на цепочке.

Мое самообладание рвалось меня покинуть в любой момент.

– Дедуля? – вопросительно произнесла я, рассматривая чопорно стоящего Гордона Стейджа. Подтянутый и стройный, он выглядел моложе своих лет.

Казалось, мое появление выдернуло его из задумчивости, и он возрился на меня, нахмурив брови.

– Знаете что? – прошипела я, сразу же переходя в наступление, – не ожидала от вас такого, конечно. Я, что же, для вас игрушка, кому продать подороже? Нашли толстосума и рады.

Дед застыл, пока я сверлила глазами всех подряд, а потом не выдержала и подошла к гостю, пыхтящему на диване с непонимающим взглядом.

– А вы бы, господин, постеснялись бы на молодых заглядывать. Должно быть стыдно! – я переметнулась к деду, – то, что не удалась внешностью, знаю дедуля. Но уж лучше тогда обитель молельного дома, чем великовозрастный господин, мечтающий о второй молодости!

Я уже хотела покинуть гостиную, прекрасно понимая последствия, но мне не дали.

– Остановись! – пригвоздил меня дед металлическим тембром, пока я снедаемая гневом уставилась на застывшего в дверях Адама Редвила.

Глава 8

Я сидела в кабинете деда, сжав коленями ладони.

Такого фиаско в моей жизни еще не было.

Раскрасневшиеся щеки были пунцового цвета, будто мне было пять лет и меня наказали за несусветную шалость, типа подклада варанги в платье Агнесс.

– Я не знала, что этот господин пришел выкупить у вас картину. Подумала, что вы говорили обо мне, как о плененном хорсе для продажи.

– Умные госпожи, сначала интересуются в чем дело, а потом выясняют все тонкости в кулуарах, но явно ты к этим дамам не относишься Вивьен.

Вздохнув, я опустила голову еще ниже, чувствуя себя ужасно.

– Порой мне кажется, что ты малый ребенок, не желающий расти.

Еще больше вспыхнув, я закусила щеку. Уже второй человек за вечер говорил мне о моем ребячестве. Дед ладно! Но