Глаз дракона - Энди Оукс

Рации не работают, да они сроду не работали. Через улицу сидит офицер, так он знаками покажет всё, что Пиао надо знать. Что Чжэнь в кабинете на втором этаже. Что с ним секретарша. Длинные ноги, плоская грудь. И груда банкнот на столе. Чжэня явно больше интересуют деньги. Полицейского наблюдателя — ноги секретарши.

Ресторан полон. Зал на пятьдесят человек набит обедающими. Ренао, горячее и пряное. Официанты мечут чашки на столы. Чашку повыше, поближе к подбородку в пятнах красного перца… стучат палочки. Неистовая, отрывистая речь. Набитые рисом рты выкрикивают новые заказы. Лапша свисает с губ. Пиао и Яобань, одетые в гражданское, идут через зал, огибая столики. Не слишком торопясь, но и не лениво. Главное — как идти. Походка может тебя выдать, но может и скрыть. Шторка из бус скрывает мокрое пятно на стене и вход на лестницу… они её сдвигают в сторону, проходят, не оглядываясь. Шторка падает на место. Керамические бусины стучат друг о друга. Голая лестница покрыта пятнами еды. Запах жареного риса и старых купюр преследует их. Кабинет Чжэня расположен на первом пролёте. Над ним — жилые помещения. Дальше крыша и небеса.

Вот и площадка. Бросок к двери, та отлетает. Следователь уже стоит около Чжэня, Яобань — перед секретаршей.

— Это что за хуйня такая?

Одна рука Чжэня хватается за разлетающиеся деньги, другая ныряет в карман, но Пиао уже рядом. Хватает его за горло, выкручивает из кармана руку. Рифлёная чёрная рукоятка пистолета сверкает в кобуре. Старший следователь вытаскивает оружие. Модель 67. Изящный корпус, но гармонию нарушает привинченный глушитель. Резкий запах металла и машинного масла мгновенно перебивает запах пота и сандаловый аромат лосьона после бритья. Пистолет летит на пол. Пиао разворачивает люмана к себе лицом, выдыхает в упор:

— Не хулигань. Оружие может быть опасным для твоего здоровья и для здоровья окружающих.

— Пошёл ты…

Шишка смеётся, зажимая рукой рот секретарши вместе с лицом. Костяшки пальцев побелели. Над толстыми пальцами виднеются только вытаращенные глаза девушки.

— Так себе словарный запас для такого воротилы преступного мира, а, Босс?

— Он может быть не в себе. Такое случается в условиях стресса. Ты в условиях или нет?

Чжэнь корчится в захвате Пиао.

— Вы кто? Пара комиков, пришедших на прослушивание?

— Это совсем не прослушивание, мистер Хозяин Ресторана. Мистер Толкач Наркоты…

Пиао почти касается губами надушенной щеки Чжэня. Вонь страха понемногу одолевает парфюм.

— Итак, занавес поднят, и ты на сцене. Чувствуешь жар софитов?

Яобань запирает дверь.

— Что это за хуйня?

— Он повторяется, Босс. Наверное, под давлением стресса, как вы говорили. Я обычно говорю «наложил полные штаны».

Он осторожно отпускает секретаршу. Его рука вся в помаде цвета помидоров. Лицо девушки тоже.

— Тс-с-с. Замри.

Внимательно глядит, проверяя, что она поняла. Меняется с Пиао. Теперь лю-ман тонет в потных объятиях Шишки. Исчезает даже шанс на шанс. Чжэнь силен, шея толщиной с горшок для риса, но в БОБ еще ни разу не подтвердили факта жестокого обращения… хотя и не опровергли. Следователь садится за стол, лицом к Чжэню. Между ними куча купюр, как недостроенная стена.

— Мы — следователи из БОБ, но ты лучше считай нас благодарными зрителями в ожидании твоего номера.

— Всяким мудакам мне сказать нечего. Забирайте меня. Гарантирую, что через пару часов я буду на свободе, а вам придется начинать заново карьеру.

— Лю Цинде, знаешь такого?

— Первый раз слышу.

— Ну как же, твой двоюродный брат, работал на тебя.

— Первый раз слышу. Не верите — везите в отделение.

Старший следователь вытряхивает мусор из корзины для бумаг и ставит ее у ног Чжэня. Достает полбутылки маотая из стола и часть выливает в корзину. Комната быстро заполняется алкогольными парами. Берет со стола пачку купюр, засаленных, с обтрепанными краями. Красно-коричневые с зеленым разводы делают юани похожими на крылья моли, и даже на ощупь они такие же, с запахом пыли… и старых штанов. Он бросает пачку в корзину.

— Говорят, в провинции Кастас Шань в суровую зиму жгут все подряд, чтобы не замерзнуть. Ценится только то, что жарко горит.

Чиркает спичкой. В глазах Чжэня тоже полыхает огонь. Запах серы и алкоголя — как зарубка на память об этой минуте. Чжэнь извивается в руках Яобаня.

— Что же вы делаете, суки, что же вы делаете-то?

— Цинде. Вспомнил что-нибудь?

— Еще раз говорю — не знаю!

Жёлтый огонек ползёт по спичке. Белое превращается в чёрное. Спичка падает в корзину. Легкое шевеление — и огненный шар вспыхнувшего алкоголя. Оранжевый хлопок сгоревшего воздуха. Жаркий запах старой бумаги и несбывшихся покупок сушит рот.

— Нет, нет, не надо… Подонки. Вы просто подонки.

Он почти визжит, сжав кулаки. Лицо, глаза подсвечены голодным, всепожирающим огнём.

— Психи… сожгли две тысячи юаней. Да вы в своем сраном БОБ за четыре месяца столько не получаете.

Пиао берет следующую пачку купюр.

— Прибыльное это дело — наркота и шлюхи. Очень прибыльное. В Кастас Шане ты был бы очень уважаемым человеком, мистер Хозяин Ресторана. Костёр твоих трудов быстро гаснет, но как сильно греет…

У Чжэня на висках набухают вены, как синие от закалки звенья цепей.

— …ну что, поговорим про твоего двоюродного брата Цинде?

— Сказал же, не знаю такого.

В огонь падает еще одна пачка.

— Да прекратите же, подонки…

Уголки купюр темнеют, закручиваются. Оранжевое пламя под неподвижными рисованными лицами.

— …скажите, как вас зовут, ублюдки, я хочу знать ваши блядские имена.

— Поговорим о Цинде.

Еще пачка купюр по десять юаней. Веером на ладони. Блеклым, потрепанным, в пятнах и надписях, веером.

— Про Цинде.

— Ладно, ладно. Работал на меня по мелочи. Шустрил помаленьку.

— Что за работа?

Ответа нет. Пиао роняет в огонь несколько купюр.

— Вроде посыльного. Деньги собирал, так, по мелочи.

— Что ещё?

Чжэнь качает головой. Еще несколько зеленых купюр гибнут в огне. Желтеют, потом чернеют.

— Ладно, вы… Делал и серьезную работу. Крышевал, договаривался и деньги собирал. Способный был, злобный, юркий.

— Но последнее время ты его не видел?

Опять молчание. Старший следователь наготове у костерка.

— Жадничать начал. Все они так. Прыткий очень, хотел свой кусок пирога. Можно сказать, мы разбежались. Да вообще, какая вам разница.

Пиао бросает на стол оставшиеся деньги.

— Лю Цинде вытащили из реки мёртвым, как бревно, без глаз, без кончиков пальцев, опознать невозможно. По мне, так это наркота. А ты что скажешь?

Чжэнь вдруг начинает нервничать. Посыпались торопливые слова, вместе с каплями пота по лицу.

— Я выкинул его, конечно, но не убивал. Я так дела не веду, чтоб людей убивать. Даже тех, кто меня нагрел. Конечно, пиздюлей я ему отвесил, чтоб знал, как меня кидать. Но чтоб так, как вы тут рассказываете — глаза, пальцы отрезанные… я в такие игры не играю. Можете посмотреть в моём деле.

Огонь погас, только рубиновые искорки плещутся на черной лепешке первых пачек. Кое-что из того, что наговорил Чжэнь — правда, Пиао её чует.

— Что написано в деле, я знаю. Я думаю о том, что там не написано. Такие, как ты, на всё способны.

Старший следователь разбрасывает купюры по столу. В воздухе лениво кружатся бледные бумажки. Деньги… сладкие и горькие. Рождают мечты, убивают мечты. И не дают забыть. Как она тоскливо вздыхала, отводя от него взгляд…

Почему у нас вечно нет денег? Потрачу на себя десять юаней — и мучаюсь, что лучше бы я купила еды. А мне хочется купить духи, новую одежду… и еще я мечтаю о малышах, упитанных малышах.

Упитанные малыши. «Нэмма бай, нэмма пан». Белые, жирные.

— Я тут ни при чём. Я не видел Цинде больше месяца. Этого мудака тут как-то не особо любили. Его бы убивать очередь выстроилась на три квартала. Но меня среди них нет. Я на этом деле могу многое потерять…

Он улыбается, кивает на покрытый банкнотами стол. Безупречные зубы в свежих коронках. Стена фарфора, кипельно белого.

— …поговори с людьми. Я дам тебе список. Начиная с брата Цинде. Тот его тоже качественно через хуй кинул, так, что ему теперь из говна не выбраться. Се — могучий мужик, на такие дела глаза закрывать не будет, брат там или не брат.

— Он работал на Се?

— Ходили слухи.

— И что он делал для Се?

— Как обычно. Девочки. Крыша. Се контролировал почти всё в Хункоу и Пудуне. Учитывая, с каким размахом иностранные компании лезут через реку, сейчас там горячее время.

— И наркотики?

Чжэнь кивает, но внезапно по ту сторону его глаз вспыхивает осознание. Он расслабляется в тисках рук Яобаня. В его выражении появляется развязность.