Я сломалась и падаю вниз - Владимир Колычев

Так или иначе, но пачка в прозрачной глянцевой упаковке находилась в руке у Матвея. Он даже невооруженным глазом смог рассмотреть на ней четкий отпечаток пальца.

Рыбак заседал по нужде неподалеку от места, к которому вышли преступники. Он мог слышать, о чем они говорили.

Именно об этом и спросил Матвей, но Михаил Ильич отвел в сторону глаза и пробурчал:

— Нет, не слышал я ничего.

— Странный вы какой-то, Михаил Ильич. Вы же сдали нам преступников и сейчас должны быть заинтересованы в том, чтобы мы их как можно быстрее взяли. Если мы их арестуем, они точно не доберутся до вас. А если нет, то кто его знает. О чем они говорили?

— Тот, который меня спас, ругался. Петров, мол, назад может завернуть…

— Кого завернуть?

— Того, который с пистолетом. А зачем его заворачивать?

— А затем, чтобы заказ исполнить, — глядя на Матвея, негромко сказал Верютин.

— Что еще они говорили?

— Да больше ничего.

— А когда один из них пистолет на вас наводил, кто кому что сказал?

— Нет, молчали они.

— В лицо их запомнили?

— Нет! — чересчур поспешно открестился рыбак.

Пришлось везти его в отдел. По пути Матвей еще раз провел с ним воспитательную работу, которая принесла результат. Правда, Михаил Ильич смог составить только словесный портрет человека, который собирался его застрелить. Это лицо, как он сказал, навечно врезалось ему в память, а вот спаситель рыбака так и остался в тени.

Глава 18

Дождь за окном, но это жалкое подобие ливня, который прошел вчера. Такая стихия могла превратить пачку сигарет в табачную кашу и смыть отпечатки пальцев.

На вещах, которые сбросили киллеры перед рекой, таковых не обнаружилось. Да и в машине преступники не наследили. Правда, там обнаружился волосок, но сначала надо было найти оригинал для последующего сравнения. Да и борода с остатками клея на ней представляла определенный интерес для эксперта.

— Маканин Дмитрий Дмитриевич, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, уроженец города Серпухова, в девяносто седьмом году обвинялся в незаконном ношении огнестрельного оружия. Место регистрации — город Москва, улица Уссурийская. Только вот проживает ли он там сейчас? — Зайцев аккуратно отложил в сторону лист бумаги, с которого считывал данные. — Слишком это будет просто, если да.

— Лучше просто, чем никак, — заявил Матвей и усмехнулся.

Михаил Ильич навалил в штаны после встречи с киллерами. В каком направлении они пошли, он видел, но куда подевались, не знал, хотя мог и проследить. Может, машина их ждала, или же преступники пешком из города двинулись.

— Повезло тебе, Кириллов. Очень даже. Не работал бы, этого бы не случилось. Но фактор везения есть, и отрицать его не будем. А раз тебе на этого Маканина везет, то и работай с ним дальше.

— Так я его никому и не отдам.

— И не надо. Сам отправляйся в Москву. Обратишься к полковнику Петрову, он тебе поможет.

— Петрову?

— Ну да, — усмехнулся Зайцев. — Петровых у нас на Руси хватает. Но в окружении Маканина таковых не так уж и много. Постарайтесь взять Маканина за жабры. Если нет, Петров тебе в помощь, у него возможности серьезные.

— Может, я лучше к нему потом обращусь, когда Маканина возьму? Или если не сумею.

— Как я скажу, так и будет! — Зайцев грозно нахмурился, но раскрытую ладонь на стол положил плавно и мягко, хотя Матвею казалось, что он собирался шарахнуть по нему кулаком.

Тюремная баланда вкусной не бывает. Ковалькову приходилось хлебать кислые щи, может, потому на лице у него застыла оскомина. Но, скорее всего, это была реакция на Матвея.

Верютин отправился на вокзал за билетами, а Матвей — в изолятор. Уж очень ему хотелось поговорить с Ковальковым.

Вчера он встречался с ним, показывал фоторобот предполагаемого киллера. Тот не узнал его, а может, сделал вид. Но сегодня у Матвея был козырь для разговора. Фотография Маканина десятилетней давности и данные на него.

— Узнаешь?

— Этого — да, — кивнул Ковальков. — Макака его кликуха.

— Из банды Стригуна? — уточнил Матвей.

— Да, из бригады.

— Да чего уж там из бригады, скажи, что из дивизии.

— А вот прикалываться не надо. Я ведь и забыть про Макаку могу, — угрюмо буркнул Ковальков.

Ему предъявили соучастие в убийстве Белозеровой, и дела его были плохи. Потому и вид у него, мягко говоря, неважный.

— Из бригады, ладно. — Матвей усмехнулся. — Значит, из ваших?

— Да, из наших. А что он натворил?

— А ты попробуй угадать.

— Я что, на «Поле чудес»?

— Ладно, открою тебе одну букву. Маканин из вашей банды.

— Из бригады.

— Бригадой вы, может, при Стригуне были, а сейчас у вас банда. Морж, Михайлов, ты, Маканин и человек, которого я тебе вчера показывал.

— Не было с нами Макаки. И того, которого ты показывал, тоже.

— Зачем вы с Михайловым приехали в Державск? И Маканин для этого же появился. Только вы должны были Коригову на деньги развести, а Маканин прибыл, чтобы ее убить.

— Не было с нами Макаки. Я его лет десять не видел, с тех пор как нас повязали.

— Его за ствол, кажется, взяли?

— Ну да, на три года закрыли.

— Закрыли, но не осудили. Три месяца в СИЗО продержали и отпустили.

— Да, так, но ему три года светило.

— Чем он в бригаде у вас занимался?

— Терки, разборки, все дела…

— Заказные убийства?

— Если такое и было, то кто бы сказал?! — Ковальков криво усмехнулся.

— А мог?

— Он пацан шустрый, дерганый, правда, и пугливый местами. Если толпа на толпу, то ничего, а когда нас мало, то и заколотиться мог. Был случай!.. Не скажу, что в панику он ударился, но очко у него точно играло.

— Но заказными он заниматься мог?

— Да, мог. Только я ничего про это не сообщал.

— Морж про него что говорил?

— Да я не помню. Давно все было.

— Я не про давно спрашиваю, а про сейчас. Может, Морж и не сводил вас вместе? Ты с Михайловым — одна пара, Маканин со своим дружком — другая.

— Может, и так. Морж вообще конкретно шифровался. Лично я его даже не видел.

— Как не видел?

— С тех пор, как откинулся. Ко мне Толик подъехал, так, мол, и так, работа есть. Морж братву собирает, все такое. А самого Моржа я не видел. Все правильно, зачем светиться?

— Значит, Маканин мог работать на Моржа?

— В принципе, вполне мог.

Матвей задумался. Возможно, Морж занимался не только тем, что искал Коригову. Наверное, у него были и другие дела в Москве. Допустим, он сколотил банду наемных убийц, которую разбил на пары.

Возможно, Лену Морж нашел сразу и приставил к ней Зеленина. У него и без нее в Москве дела шли отлично, пока не случилась осечка. Его киллеры погорели на каком-то деле, он решил залечь на дно и выбрал для этого Державск. Там и взял в оборот Елену. Почему нет?

Может, у него и сейчас проблемы в Москве? Если так, то Маканина там искать бессмысленно. Сейчас он рядом с Моржом, прячется где-нибудь в тихой, не продуваемой никакими ветрами гавани. Не исключено, что где-то рядом, неподалеку от Державска.

Летом хорошо ездить на море, но и путешествие в Москву — тоже неплохо, особенно если оно оплачено за казенный счет. Сутки в купе фирменного поезда, и Матвей с Верютиным уже на месте.

Уссурийскую улицу они нашли быстро. Пятиэтажный дом, зеленый тенистый двор, машина «Скорой помощи» у подъезда, тут же милицейская «десятка».

— Что-то не нравится мне это, — забеспокоился Матвей.

К подъезду они подошли как раз в тот момент, когда оттуда вынесли человека, с головой накрытого синей простыней.

— Из какой квартиры? — спросил он у дородного санитара с толстыми румяными щеками.

— Из тридцать шестой.

— Твою мать!

Матвей откинул простыню и узнал Маканина, уже покойного. Все-таки не зря они с Верютиным приехали в Москву. Жаль только, что немного не успели.

— Эй, ты что делаешь?

— Нет, ничего, нормально все. — Матвей закрыл лицо покойника и покладисто поднял руки.

Но санитар не унимался.

— Товарищ старший лейтенант! — позвал он.

К Матвею подошел совсем еще юный офицер. Голова высоко поднята, пышные черные брови вразлет, плечи расправлены, спина выпрямлена. Черты лица у него мягкие, а взгляд жесткий — ни дать ни взять гроза преступного мира.

— Гражданин, в чем дело?

— Да знакомого увидел.

— Проходите! — Старлей кивком показал в сторону от подъезда.

— Да мне бы узнать, что с Димой случилось, — сказал Матвей, глядя, как труп укладывают в машину.

— Алкогольное отравление, — с едва заметной усмешкой сказал офицер, выразительно глянув на него.

Дескать, скажи, кто твой знакомый, и я скажу, кто ты сам.

— Он один в квартире был?

— А вам не кажется, что вы задаете слишком много вопросов?