Дневник пани Ганки (Дневник любви) - Доленга-Мостович Тадеуш

Нет, я определенно осудила его несправедливо. Теперь я вспомнила, что он приветствовал меня на удивление сердечно и, только обнаружив обман, взорвался гневом.

А не попрощался просто потому, что, как видно, предчувствовал опасность, которая нависла над ним. Да и неудивительно. Увидев, что содержимое пакета подменено, он легко мог догадаться, что следят и за человеком, вынесшим пакет из банка. То есть за мной. А если за мной следят — так он, наверное, мыслил, — то присматривают и за домом, в котором я живу.

Бедняга. Наверное, он чувствовал себя как затравленный зверь, которого подстерегают охотники.

Что с ним случилось? Убит он или только ранен? Горничная говорила, что его забрала карета скорой помощи. По этому можно судить, что он был еще жив. Но сколько крови было на снегу! Да и что ему, наконец, сулит жизнь? Все равно осудят на смертную казнь или пожизненное заключение, раз он был таким опасным шпионом. Может, и мне было бы куда лучше, если бы он умер. Кто знает, не вызвали бы меня в суд как свидетеля. Я скорее бы отравилась, чем скомпрометировала себя участием в таком процессе.

Вероятно, узнаю обо всем завтра из газет.

Беспокоит меня и собственная совесть. Виновна ли я, и в какой степени, в том, что произошло с Робертом? Видимо, я имею право считать, что стала лишь невольной причиной его несчастья. Потому что если бы я даже ничего не дала знать полковнику, события и так пошли бы тем же путем. Если бы я сама пошла в банк, как требовал в письме Роберт, они бы все равно следили за мной и за моим домом. И это закончилось бы только тем, что меня признали бы сообщницей шпиона. И я бы погибла.

Нет, я ни в чем не могу себя упрекнуть. И как же меня радует, что Роберт ушел из моего дома, ничуть не подозревая меня в связях с полковником. Насколько тяжелее было бы ему умирать, если бы он знал, что женщина, которую он любил, вошла в сговор с его преследователями.

Мне даже пришло в голову, что Роберт рисковал жизнью не только ради того, чтобы забрать свои пакеты. Что там в них было? Какие проекты фабрики, деньги? Кто же из-за таких мелочей будет подвергать себя смертельной опасности?

Хотя он и не сказал мне этого, но теперь я уверена: главная причина его возвращения в Варшаву было желание увидеть меня. Он же ясно сказал, что зашел лишь на минуту, но на днях будет иметь возможность видеться со мной дольше. А взрыв чувств, который произошел потом, вполне оправдан. Ведь надо учесть и то, как повела себя я сама. Была так потрясена, что не удосужилась даже ни на одно теплое слово.

Он имел все основания подумать, что меня напугал его приход, что я недовольна им. И это разозлило его еще сильнее. Нужно уметь заглянуть мужчине в душу, чтобы понять истинные причины его поведения. Большинство женщин на это не способно. Если бы я была заурядная натура с неразвитым интеллектом, я наверняка осталась бы при своих первых впечатлениях и порицала бы его, того, кто перед лицом ужасной опасности пробрался сюда, чтобы увидеть меня.

Теперь я понимаю, почему надо так осторожно судить других.

В шесть измерила температуру. Мое предсказание сбылось. Тридцать семь и пять десятых. А поскольку меня все время лихорадит, то нет сомнения, что жар усиливается. Хорошенькая история! Придется пролежать в постели несколько дней, а может, даже и неделю. Лишь бы это не обернулось серьезной болезнью. Правда, легкие у меня вполне здоровы, но кто знает… Мама очень испугалась и приехала ко мне, прихватив с собой доктора Яроцкого. Она верит только ему. Я тоже чувствую к нему полное доверие, а к тому же он очень милый.

Он очень тщательно осмотрел меня и сказал, что пока трудно предсказать, к чему это может привести. Однако он считает, что это будет обычный грипп, который быстро пройдет. Конечно, запретил мне вставать с постели и прописал лекарство. Но есть можно все и визиты принимать тоже. Последнее меня особенно радует, потому что лежу я в красивой пижаме из кремового шелка и выгляжу в ней очень мило. Среди знакомых в городе уже распространилась весть о моей болезни. Несколько человек звонили и спрашивали, как я себя чувствую. Это интересует их тем более, что все связывают мое недомогание с уличной стрельбой, о которой уже тоже успели узнать.

Если бы они только догадывались, если бы могли представить себе правду! Я сразу стала бы героиней дня. Но и так приятно чувствовать себя куда более значительной особой, чем думают другие. Имеешь превосходство над людьми, превосходство внутреннее.

С нетерпением жду следующего утра и газет. Правда, я могла бы и сегодня позвонить майору или полковнику и узнать, что случилось с Робертом. Но боюсь, чтобы они снова не предложили мне каких-то поручений. К тому же они могут предположить, что я переживаю за него. Уж лучше набраться терпения и ждать.

Тото, видимо, принесет мимозы. Иногда я подозреваю, что у него есть календарик с заметками, что и когда полагается дарить женщине. Такой себе учебник хорошего тона для тех, кто не умеет самостоятельно мыслить.

Право, просто удивительно, что меня может с ним что-то объединять. Объясняется это разве тем, что я читала недавно в «Трех сердцах» Мостовича. А именно: совершенство не ищет совершенства. Только женщина средних достоинств, стремится пополнить их высокими достоинствами мужчины. По правде говоря, соскучилась я за Мостовичем. Что он так долго делает там, в деревне? И когда, наконец, приедет? Мне так нравится его остроумие. Если бы даже он не был известным писателем, я, наверное, чувствовала бы к нему не меньше симпатии и сердечной привязанности. Нравится даже когда он немного посмеивается над моими умственными способностями, так как знаю, что в целом ценит их очень высоко. Просто он не любит показывать этого. Между нами сохранились эти полные очарования взаимоотношения свободной привязанности. Надо написать ему сегодня. Да, отличная идея. Напишу ему длинное письмо с просьбой, чтобы он приехал.

Заканчиваю, в передней звонят.

Среда

Неудобно писать в постели. Сегодня у меня тридцать восемь и две десятых. Но чувствую себя прекрасно. Яцек шутит, что за время болезни я поправлюсь. Действительно, когда у меня температура, я имею отменный аппетит. Врач говорит, что это свидетельствует о здоровье организма, который при более интенсивном обмене веществ, требует большего пополнения.

Я велела купить все газеты. Но, к сожалению, нашла в них только короткую, везде одинаковую заметку, которую и вклеиваю сюда.

«Стрельба на улице Монюшко.

Вчера около полудня агенты следственной службы пытались задержать на улице Монюшко подозрительного субъекта, который в ответ на требование показать документы выхватил револьвер и несколько раз выстрелил в полицейских чинов.

В результате стрельбы этот субъект был трижды ранен и в безнадежном состоянии доставлен в тюремный госпиталь на Мокотове.

Из найденных при нем документов оказалось, что это давно разыскиваемый бандит Ян Гусак, виновный во многих преступлениях: кражах со взломом, вооруженных грабежах и убийствах. В ходе операции, которая была сделана немедленно с целью удаления пуль, Гусак умер.»

Очень некрасиво с моей стороны, но я прочла известие о его смерти с чувством облегчения. Все-таки я эгоистка. Но ничего, я искуплю свою вину: как только поправлюсь, узнаю, где он похоронен, и отвезу на его могилу цветы. Думаю, что больше всего подойдут красные розы. (Кстати, что касается цветов: Тото, конечно, принес-таки мне вчера огромную охапку мимозы. Я не удержалась от нескольких шпилек.)

Не понимаю, почему они сделали из Роберта бандита. Трудно поверить, что они его не узнали, — ведь специально подстерегали его. Вероятнее всего, дали в прессу такую заметку, потому что не хотели проговориться, будто убит шпион соседнего государства. Да я вовсе и не уверена, что он действительно был шпионом соседнего государства.

И уж точно трагическим является то, что я теперь никогда не узнаю, какие обстоятельства толкнули его на скользкий путь. Он унес свою тайну в могилу. Видимо, это были какие-то чрезвычайно тяжелые и увлекательные переживания. Бедняга. Я так мало могла ему дать, а он столько от меня ожидал. Однако не может быть простой случайностью то, что я всегда встречаю в жизни людей необычных (потому что и Тото в определенном смысле необычный человек).