Рядом с Сухим - О Самойлович

В отделе проектов была организована бригада САПР, начальником которой стал Юрий Викторович Васильев. Подразделение комплектовалось выпускниками МФТИ и МГУ, которых подбирали Н. Н. Моисеев и его ближайший помощник д. ф. м. н. Павел Сергеевич Краснощеков (в настоящее время академик РАН). Основной костяк этого коллектива составили: Л. Вышинский, В. Стебунов, Е. Савченко, В. Вязгин, М. Шубин, И. Рабинович. На первом этапе планировалось разработать программное обеспечение расчета аэродинамических, летно-технических и высотно-скоростных характеристик двигателя, обводов самолета, а также модель маневренного воздушного боя. Все эти работы были закончены к 1975 году. По тематике САПР проводились совещания. О некоторых из них хотелось бы рассказать подробнее. Точно не помню, но, кажется, летом 1975 г. в МАИ состоялось 1-е Всесоюзное совещание по проблемам САПР, председательствовал на котором заведующий кафедрой "конструкции и проектирования самолетов" Сергей Михайлович Егер. Я выступал от имени КБ Сухого и ВЦ АН СССР. После меня доклад на тему "Оптимальное проектирование сверхзвуковых пассажирских самолетов" делал Генеральный конструктор А. А. Туполев. Выступление его было сумбурным, Алексей Андреевич постоянно путался в собственных плакатах - создавалось впечатление, что он их видел в первый раз. Свою речь Туполев закончил сообщением о том, что им разработана методология оптимального проектирования сверхзвуковых самолетов, поблагодарил за внимание и собирался уйти со сцены. И в это время в полной тишине прозвучала реплика Н. Н. Моисеева, сидевшего в первом ряду зала: "Оптимального в природе ничего нет, разве что миниюбка на максижопе минимальные затраты при максимальном эффекте". Зал взорвался хохотом и аплодисментами. Впоследствии мне пришлось выступать практически на всех крупных совещаниях, посвященных САПР, в частности на двух Всесоюзных конференциях по САПР в г. Минске. Запомнилось и заседание Президиума Академии наук СССР, где делали доклады академики Е. П. Велихов, А. А. Дородницын и я. Грешен, но я выступил очень резко, раскритиковав недальновидную политику нашего правительства в части развития интерактивных средств вычислительной техники. По возвращении на завод я получил записку немедленно прибыть в КГБ, проход по списку. Приехал, пригласили сесть, включили магнитофон с записью моего выступления. Потом спрашивают:

- Какое право вы имели так выступать на открытом заседании Президиума Академии наук? Согласовали ли вы свое выступление с Генеральным конструктором? Есть ли у вас письменный текст выступления?

- Я был уверен, что заседание закрытое, поскольку при входе у меня потребовали справку о допуске, которая была зарегистрирована. С Генеральным свое выступление не согласовывал, письменного текста нет - выступал экспромтом.

- Ну и как поступим с вами?

- А давайте запись уничтожим. Будем считать, что я признал ошибочность своего поведения. Больше этого не повторится. На этом инцидент был исчерпан, посмеялись, запись тут же стерли. Вот тогда я понял, что с Академией наук надо держать ухо востро - у них иное понятие о секретности. И то, что они прощают себе, не прощается работникам промышленности.

Последующие наши совместные работы были направлены на создание интегрированной САПР самолетов с осуществлением многокритериальной (векторной) оптимизации предварительного облика самолета. К этому времени академик Н. Н. Моисеев увлекся разработкой теории "ядерной зимы", то есть резкого похолодания после серии ядерных взрывов из-за запыленности верхних слоев атмосферы. Руководство всеми работами по САПР перешло к П. С. Краснощекову и его ближайшим помощникам Юрию Флерову и Вячеславу Федорову. Комплекс работ по созданию САПР маневренных самолетов был в 1980 г. предъявлен Государственной комиссии и успешно защищен. Итогом этой большой работы явилось Постановление Совета Министров СССР от 18 апреля 1981 г., согласно которому нашему коллективу присуждалась премия Совета Министров СССР за создание первой очереди системы автоматизированного проектирования сложных изделий машиностроения. Насколько мне известно, больше такие премии никому не присуждались

Глава 9. Семь лет с Е. А. Ивановым.

П.О. Сухой скончался 15 сентября 1975 г. В КБ началось волнение. Это было вызвано тем, что в подписях под официальным некрологом появилась фамилия М. П. Симонова. Некролог составляли мы, и изначально ее там не было. М. П. Симонова, предварительно вычеркнув Н. Чернякова, вписал лично министр П. В. Дементьев. В конце 1973 г. Главным конструктором самолета Су-27 был назначен Н. Черняков. Он начал с того, что стал пересматривать и отменять некоторые технические решения, принятые раньше. Я резко протестовал против этого, дважды ходил к П. О., но безрезультатно. КБ залихорадило, и летом 1975 г. Иванов принял, на мой взгляд, очень непродуманную схему взаимодействия треугольника Иванов - Самойлович Черняков, которая мне лично не приносила никакого удовлетворения. Я отвечал за проектирование, Черняков - за организацию работ, а Иванов утверждал наши решения. Хуже не бывает - на теме Су-27 было установлено многовластие. Так продолжалось до октября, когда Н. Черняков заболел и тема Су-27 оказалась практически без руководства. Чуть позже, в ноябре, на очередном "хурале", как назывались ежемесячные совещания руководящего состава ОКБ и производства, Е. А. Иванов объявил, что назначает меня на время болезни Н. Чернякова руководителем темы Су-27. Со мною до этого Иванов не говорил, и решение оказалось для меня неожиданным. Я вспылил и в довольно грубой форме ответил Иванову, что при таком подходе я руководить этой темой не буду. Е. Иванов сообщил об этом в МАП. Меня вызывали на собеседование заместитель начальника нашего Главка Литарев и заместитель министра Максимовский, уговаривали, чтобы я взял на себя исполнение обязанностей Главного конструктора самолета Су-27. При этом цинично намекали, мол, Черняков уже в возрасте, чего там - берите тему, а дальше будет видно, что делать. Но я был непреклонен - только официальное назначение. Противостояние кончилось тем, что в феврале 1976 г. Дементьев вызвал Иванова и сообщил, что, поскольку тот не в состоянии принять решение о руководителе темы Су-27, он назначает Главным конструктором самолета М. П. Симонова. Разумеется, после этого от проектирования Су-27 я был полностью отстранен. П. Дементьев ненавидел Е. Иванова за то, что тот умел давать сдачи и часто выступал против министра. Всем было ясно, что, пока министром является П. В. Дементьев, Е. Иванов никогда не будет Генеральным. Но в июне 1977-го П. Дементьев умер. министром стал В. Казаков, работавший ранее заместителем министра по радиоэлектронному оборудованию, и шансы Иванова стать Генеральным конструктором несколько повысились. Теперь все зависело от нового секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам Я. Рябова. Рябов приехал знакомиться с нашей фирмой весной 1977 г. Ему показали КБ, завод, привели на стенд отработки двигателей, где стоял Т10-1. Затем состоялось итоговое совещание. Иванов рассказал о самолетах Су-24М, Су-25 и уже было перешел к докладу о Су-27. И в этот момент Рябов грубо прервал его: "Евгений Алексеевич, вы устали, пусть докладывает Главный конструктор Симонов". Симонов доложился складно, но тут (кто же мог предвидеть!) Рябов задал ему вопрос: "Назовите основные характеристики самолета F-15". При этом он раскрыл свою папку, взял несколько листов и заглянул в них. Вот здесь М. Симонов немного "поплыл", за что получил от Я. Рябова замечание. Возможно, предоставляя слово М. Симонову, Я. Рябов хотел составить собственное мнение и о том, и о другом с тем, чтобы решить - кому из них быть Генеральным конструктором. Я не знаю, какие впечатления вынес Я. Рябов от посещения нашей фирмы, но в конце 1977 г. Е. Иванов был назначен Генеральным конструктором. (Иванов мне потом рассказывал, что на назначение повлияло то, что он имел ученую степень доктора технических наук). Одновременно М. Симонов назначался первым заместителем Генерального конструктора.