Мы рождены для вдохновенья… Поэзия золотого века - Федор Николаевич Глинка

—

7

Ты так же ли, как земледел, богат?

       И ты, как он, с надеждой сеял;

И ты, как он, о дальнем дне наград

       Сны позлащенные лелеял…

Любуйся же, гордись восставшим им!

       Считай свои приобретенья!..

Увы! к мечтам, страстям, трудам мирским

       Тобой скопленные презренья,

Язвительный, неотразимый стыд

Души твоей обманов и обид!

8

Твой день взошел, и для тебя ясна

       Вся дерзость юных легковерий;

Испытана тобою глубина

       Людских безумств и лицемерий.

Ты, некогда всех увлечений друг,

       Сочувствий пламенный искатель,

Блистательных туманов царь – и вдруг

       Бесплодных дебрей созерцатель,

Один с тоской, которой смертный стон

Едва твоей гордыней задушен.

9

Но если бы негодованья крик,

       Но если б вопль тоски великой

Из глубины сердечныя возник,

       Вполне торжественной и дикой, —

Костями бы среди твоих забав

       Содроглась ветреная младость,

Играющий младенец, зарыдав,

       Игрушку б выронил, и радость

Покинула б чело его навек,

И заживо б в нем умер человек!

10

Зови ж теперь на праздник честный мир!

       Спеши, хозяин тороватый!

Проси, сажай гостей своих за пир

       Затейливый, замысловатый!

Что лакомству пророчит он утех!

       Каким разнообразьем брашен

Блистает он!.. Но вкус один во всех

       И, как могила, людям страшен;

Садись один и тризну соверши

По радостям земным своей души!

11

Какое же потом в груди твоей

       Ни водворится озаренье,

Чем дум и чувств ни разрешится в ней

       Последнее вихревращенье —

Пусть в торжестве насмешливом своем

       Ум бесполезный сердца трепет

Угомонит и тщетных жалоб в нем

       Удушит запоздалый лепет,

И примешь ты, как лучший жизни клад,

Дар опыта, мертвящий душу хлад.

12

Иль, отряхнув видения земли

       Порывом скорби животворной,

Ее предел завидя издали,

       Цветущий брег за мглою черной,

Возмездий край, благовестящим снам

       Доверясь чувством обновленным,

И бытия мятежным голосам,

       В великом гимне примиренным,

Внимающий, как арфам, коих строй

Превыспренний не понят был тобой, —

13

Пред Промыслом оправданным ты ниц

       Падешь с признательным смиреньем,

С надеждою, не видящей границ,

       И утоленным разуменьем, —

Знай, внутренней своей вовеки ты

       Не передашь земному звуку

И легких чад житейской суеты

       Не посвятишь в свою науку;

Знай, горняя иль дольная, она

Нам на земле не для земли дана.

14

Вот буйственно несется ураган,

       И лес подъемлет говор шумный,

И пенится, и ходит океан,

       И в берег бьет волной безумной;

Так иногда толпы ленивый ум

       Из усыпления выводит

Глас, пошлый глас, вещатель общих дум,

       И звучный отзыв в ней находит,

Но не найдет отзыва тот глагол,

Что страстное земное перешел.

15

Пускай, приняв неправильный полет

       И вспять стези не обретая,

Звезда небес в бездонность утечет;

Пусть заменит ее другая;

Не явствует земле ущерб одной,

       Не поражает ухо мира

Падения ее далекий вой,

       Равно как в высотах эфира

Ее сестры новорожденный свет

И небесам восторженный привет!

16

Зима идет, и тощая земля

       В широких лысинах бессилья,

И радостно блиставшие поля

       Златыми класами обилья,

Со смертью жизнь, богатство с нищетой —

       Все образы годины бывшей

Сравняются под снежной пеленой,

       Однообразно их покрывшей, —

Перед тобой таков отныне свет,

Но в нем тебе грядущей жатвы нет!

Конец 1836 – начало февраля 1837, <1841>

«Благословен святое возвестивший…»

Благословен святое возвестивший!

Но в глубине разврата не погиб

Какой-нибудь неправедный изгиб

Сердец людских пред нами обнаживший.

Две области: сияния и тьмы

Исследовать равно стремимся мы.

Плод яблони со древа упадает:

Закон небес постигнул человек!

Так в дикий смысл порока посвящает

Нас иногда один его намек.

1839

«На что вы, дни! Юдольный мир явленья…»

На что вы, дни! Юдольный мир явленья

Свои не изменит!

Все ведомы, и только повторенья

Грядущее сулит.

Недаром ты металась и кипела,

Развитием спеша,

Свой подвиг ты свершила прежде тела,

Безумная душа!

И, тесный круг подлунных впечатлений

Сомкнувшая давно,

Под веяньем возвратных сновидений

Ты дремлешь, а оно

Бессмысленно глядит, как утро встанет,

Без нужды ночь сменя,

Как в мрак ночной бесплодный вечер канет,

Венец пустого дня!

<1840>

«Все мысль да мысль! Художник бедный слова!..»

Все мысль да мысль! Художник бедный слова!

О жрец ее! Тебе забвенья нет;

Все тут, да тут и человек, и свет,

И смерть, и жизнь, и правда без покрова.

Резец, орган, кисть! счастлив, кто влеком

К ним чувственным, за грань их не ступая!

Есть хмель ему на празднике мирском!

Но пред тобой, как пред нагим мечом,

Мысль, острый луч, бледнеет жизнь земная!

<1840>

Ахилл

Влага Стикса закалила

Дикой силы полноту

И кипящего Ахилла

Бою древнему явила

Уязвимым лишь в пяту.

Обречен борьбе верховной,

Ты ли долею своей

Равен с ним, боец духовный,

Сын купели новых дней?

Омовен ее водою,

Знай, страданью над собою

Волю полную ты дал,

И одной пятой своею

Невредим ты, если ею

На живую веру стал!

<1841>