Обычная история - Джоанна Нельсон

Это все из-за Дэна! Он во всем виноват! И никогда я больше не заговорю с ним и никогда не попытаюсь сравнивать этого неотесанного и невежливого болвана с героем любовного романа. Дэн Хоук не годится на роль героя-любовника даже с самой большой натяжкой, даже в герои самого захудалого любовного романа. Ну вообще не годится! У других мужчин, по крайней мере, рано или поздно смягчались сердца и они никогда так явно не игнорировали своих женщин!

Брук медленно осела на стул. Ее устами говорила боль и обида. Но они знакомы всего неделю, это очень короткий промежуток времени для того, чтобы оттаяло сердце, а Брук вовсе не его женщина. Она действительно слишком много всего вообразила, совсем забыла про контроль над собственными чувствами, и вот вам плоды всего этого… Да, ее чувства! До поры до времени — а если точнее, то до встречи с Дэном Хоуком! — Брук даже не подозревала в себе такого бешеного темперамента. Ирландская кровь взыграла в Брук Стилер впервые за двадцать четыре года. Если точнее, то с момента ее появления на белый свет.

16

Дэн остановился посреди гостиной, чувствуя разрастающееся внутри отчаяние. Еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным, уязвимым, и это тоже играло свою роль во всем этом кошмаре. И еще никогда в жизни он не вел себя так ужасно. Никогда и ни с кем. Брук слишком близко подобралась к нему. Дэн по сто раз на день напоминал себе об обещании быть полицейским, а не мужчиной. Но с каждым днем ему было все труднее и труднее. Предлагая свою помощь, он даже не думал, чем все это может обернуться.

Брук казалась напуганной, очень несчастной и… совершенно безопасной. Он, конечно, решил, что у девушки симпатичная мордашка, но она была… Как глупенькая старлетка, которой опытный и маститый режиссер снисходительно решил помочь. И вот оказалось, что она вовсе не глупенькая, не старлетка и совсем не безопасная для Дэна Хоука. Как это произошло, он не знал. Произошло и все! А теперь он вынужден жить как в аду, как на раскаленной сковородке, и он не мог заставить себя не думать о ней: забавной, остроумной, доброй, сострадательной, умелой, сногсшибательной… Да, именно сногсшибательной, потому что из-за Брук Стилер почва под его ногами перестала быть устойчивой.

Дэн не подозревал, что ему будет так трудно. Он даже ругаться не мог вслух — эти словечки перестали вылетать у него даже непроизвольно! — потому что это было грубо и недостойно Брук Стилер. Хотя раньше он совсем не был ангелом — никогда! — и частенько употреблял крепкие выражения. Брук Стилер, которой не были ведомы установленные им правила и которая вряд ли бы их усвоила, не должна была обрести эту власть. Но почему-то обрела, даже не понимая ее разрушительной силы, того, к чему все это может привести. И теперь Дэн во имя их общего спасения должен сделать так, чтобы она лишилась этой власти!

Грубость во спасение… Или ложь во спасение? Какая разница, главное — ему нужно держать Брук на расстоянии!

Дэн огляделся. На столике лежал яркий клубок и спицы, а на тумбе телевизора — ее аккуратные очки. Кругом ее вещи! Их в его квартире больше, чем его собственных вещей. Словно Брук поселилась у него навечно! Дэн почувствовал себя так, словно его загнали в клетку. Он схватил спицы и клубок и направился в кухню, где Брук мыла посуду. Она готовит еду, содержит в чистоте квартиру, моет посуду, ждет его с работы, ведет с ним беседы, как — черт подери все на свете! — домовитая заботливая женушка! Это действительно зашло слишком далеко!

— Твое рукоделие! — объявил он тоном судьи, зачитывающего приговор матерому рецидивисту.

— Что-то не так? — осторожно поинтересовалась Брук, не слишком вдохновленная его тоном.

— Я едва не сел на них, — солгал Дэн, и ему самому от этого стало противно.

Господи, это и есть методы того самого спасения? До чего он дошел?! Но внутри бурлило и требовало выхода недовольство, а смутная тревога и ощущение «ловушки» заставляли его произносить эту ложь.

— Прости, больше этого не повторится, — ровным голосом сказала Брук.

Дэн метнул на нее непонятный взгляд, сунул ей в руки спицы и удалился, а Брук задумчиво присела на стул. Она отлично помнила, что спицы лежали на столике, но зачем Дэну снова раздувать потухший пожар и обвинять ее в том, чего она не совершала? Ответ лежал на поверхности, но легче от этого Брук не стало. Именно из-за этого Дэн позволял себе грубость и гнев…

Вот она, эта граница. А Брук ее не увидела и все-таки перешагнула, нарушив суверенитет Дэна и все принятые конвенции и договора иже с ним. Где-то в глубине души она всегда знала, что именно так и будет. Брук рассеянно отложила свое вязанье и поднялась.

И что теперь? — спросила она у себя. Неужели оставшиеся дни мы вот так и проведем, утопая во враждебности?

Она пошла к Дэну. Он сидел на софе, откинув голову на спинку и закрыв глаза, и у Брук мгновенно пересохло во рту, а все слова вылетели из головы.

— Что ты так на меня смотришь? — недружелюбно проскрипел он, открывая глаза и выпрямляясь.

Брук едва не просветила его насчет невозможности принадлежности Дэна Хоука к героям-любовникам. К счастью, она вовремя опомнилась.

— Вы стали не слишком дружелюбны, детектив Хоук.

— Моя дружелюбность отправилась в отпуск!

— Очень жаль! Однако, несмотря на отсутствие оной, я все-таки осмелюсь предложить вам закончить ужин.

— Вы очень любезны, но мне что-то не хочется.

— Конечно, я очень любезна, а на кухне вас ожидает довольно съедобный бисквит.

— Позвольте дать вам совет, мадемуазель Стилер: впредь не испытывайте пределы моего терпения, — проронил Дэн, игнорируя информацию о ждущем его на кухне бисквите.

— А то ваша сдержанность отправится вслед за галантностью? — осведомилась Брук, не сумев сдержать собственный язык.

— Вот именно, — нахмурившись, ответил он.

— По-моему, вам нужно отправиться вслед за ними и подлечить собственные нервы, — дала свой дельный совет Брук и увидела, как брови Дэна полезли вверх от такой наглости.

Его взгляд стал жгучим и неумолимым, он буквально пронзил насквозь, и Брук лишь усилием воли не съежилась. Сейчас ей было трудно даже представить, что взгляд этого мужчины может выражать что-то помимо острого холода, злости или усталого сожаления, но Брук ведь знала, что может!

— С моими нервами все в порядке. А вот у вас, мадемуазель, с этим, кажется, проблемы! — произнес Дэн совсем другим голосом, и его взгляд потух.

А Брук неожиданно ощутила муки совести. Если бы он продолжил обмен колкостями, все было бы по-другому, но сейчас Дэн показался ей совершенно изможденным. Словно лимон, из которого выжали все соки. Господи, какая она глупая. Он такой усталый. И несчастный, а она затевает глупый разговор, который только добавляет масла в огонь его недовольства и провоцирует его на грубость и на ссору.