Небосвод мечей - Дэйв Дункан

Он мог бы добавить, что эти «рамки закона» привели к не одному десятку кровавых междоусобиц. Например, случай со сводным братом Гренвиллом. Если Амброз осмелится назвать незаконнорожденного сына наследником, то поднимется ли вся страна с оружием, чтобы отстоять права маленького Амби? Или палата Общин согласится, что лучше лорда-ректора никто с ситуацией не справится?

Роланд достал конверт.

— Несколько месяцев назад я осмелился напомнить его величеству, что в преддверии свадьбы его дочери, леди Малинды, было бы уместно пересмотреть его волеизъявление. Особо подчеркну, милорды, что мне неизвестно ни содержание данного документа, ни внесенные изменения. Завещание короля держится в строжайшем секрете. Несколько недель назад после очередной встречи Совета он вызвал меня, а также лорда Главного Адмирала, лорда-камергера и графа Маршала и приказал заверить его подпись. Самого текста мы не видели. Сделав необходимое, я поместил копии завещания в хранилище Канцелярии. Мастер Кромман?

Очевидно, Секретарь остался жив, потому что вот он стоял в неизменной черной рясе, с кислой миной и скрипучим голосом.

— Милорды, я подтверждаю, что запечатал именно тот свиток, который сейчас находится в руках у лорда Роланда.

Печать предъявили верхушке аристократии, в том числе и Малинде, все признали ее подлинность и сохранность, и свиток, наконец, раскрыли. Роланд и главный Адмирал подтвердили свои подписи. Потом старший герольд Орел начал зачитывать завещание. Этот маленький, сгорбленный человечек очень красиво смотрелся в расшитом плаще, но он носил это одеяние вот уже тридцать лет, ничего не видел и не мог нормально говорить. Молодой, громкоголосый герольд забрал у него документ, и все в зале стихли.

Когда он озвучивал вступление, маленький Амби зашевелился на руках у Малинды. Понимал ли он всю ответственность момента? Малинда стояла слишком далеко и не могла читать из-за плеча герольда, но безошибочно узнала кривой почерк отца.

Первая часть не имела никакого значения: подарки Скоффлоу, конюхам, ловчим, сокольничим и прочим прихлебателям. Она с трудом могла себе представить, как отец определяет наследство каждому лично, а потом еще все это записывает в нескольких экземплярах. Принцессе открылась новая — трогательная — сторона его натуры. Потом неожиданно пошло:

«Гренвиллу, первому графу Тенкастерскому, и в настоящий момент ректору Пустошей, признавая его заслуги перед королевством…»

Слушатели насторожились.

«…мы жалуем право основать свою династию „Фитцамброз“, а также передаем во владение Стоунмосс, вместе со всеми землями, титулами и наградами, которые исторически принадлежали…»

— Но он по-прежнему бастард, — весело сказал Кортни, заслужив несколько косых взглядов от соседей.

Герольд перевел дух. Амби слабо кашлянул и снова погрузился в дрему.

«И наконец, наша корона и власть над Шивиалем…»

Вот оно!

«…переходят к нашему возлюбленному сыну Амброзу Тайссону Эверару как к истинному и законному наследнику, что подтверждается Статутом о наследовании. Но если он умрет раньше нас, мы передаем права нашему законному потомку мужского пола, которым духи могут одарить нас в последующих браках, а при отсутствии такового власть переходит к нашей законной дочери Малинде, вслед за ней в порядке возраста идут законные дочери, которыми духи могут нас одарить в последующих браках, при условии, что эти дочери не замужем за человеком, не принадлежащим к королевскому дому Шивиаля».

Значит, Малинду все-таки не лишили прав в пользу гипотетических дочерей уже ставшей гипотетической королевы Дьерды. Принцессу тронула такая забота, и она впервые ощутила печаль по ушедшему отцу. Времени, чтобы оплакать его, пока еще не было.

И она снова стала номером первым в очереди наследников!

«…при отсутствии потомков по прямой линии мы постановили, что корона переходит к нашему возлюбленному племяннику…»

— Это, должно быть, опечатка, — громко сказал Кортни.

На этот раз остроумие принца оценили немногие.

Поскольку Малинда оставалась наследницей, ей нужно было заручиться поддержкой Кортни. Пускай Клинки не спускают с него глаз и охраняют, как бесценное сокровище. Все присутствовавшие заволновались, поскольку самый важный момент приблизился: кто из двоих станет регентом?

«Мы уведомляем, что в случае, если законный потомок вступит в права наследования в малолетнем возрасте, власть над королевством переходит в руки Совета Регентства из двенадцати человек во главе с лордом-протектором; лордом-протектором же мы объявляем… — С садистским хладнокровием герольд перевернул страницу. — Ранее упоминавшегося лорда Гренвилла Фитцамброза, первого графа Тенкастерского и Стоунмосского. Членами Совета назначаются…»

Голос герольда заглушил крик «Да здравствует король!», подхваченный тысячной толпой. Король хлюпнул носом и поудобнее устроился на плече у своей наследницы.

На Малинду и Кортни никто не обращал внимания. Поверх голов она видела лорда Роланда, но тот сохранял каменное выражение лица. Принцесса надеялась, что тоже не выдает своих чувств. Ждал ли он сам назначения лордом-протектором? Удержится ли он на месте канцлера при Гренвилле? Кто с кем объединится, против кого?

Кортни тоже призадумался.

— Потрясающе! — сказал он. — Теперь интрига начинается. Как ты думаешь, кто умрет первым?

Суд

День второй

В середине дня обычно подавали лучшую за весь день еду, то есть разнообразную. Разнообразие заключалось в том, что каждый раз ждал сюрприз — корнеплоды или рыбный суп. Порой даже мясо. Сегодня из-за всюду проникающего запаха рыбы у Малинды текли слюнки, но она пребывала в слишком глубокой печали, чтобы думать о еде. Как только за спиной заскрипел замок, девушка пересекла комнату и открыла вторую дверь. Если принцесса вела себя хорошо, то эту дверь не запирали в дневные часы. Она вышла под дождь.

Узкий проход около четырех футов в ширину оканчивался тупиком. Через пятнадцать шагов узница упиралась в постоянно запертую дверь соседней башни. Малинда разворачивалась и шла назад. С одной стороны катил свои воды Грен, с другой — лежал огромный двор Бастиона, где тренировались Йомены, выезжали лошадей, иногда играл оркестр и очень редко раздавался детский смех. Прямо под ее ногами находились Речные Ворота; Малинда нередко слышала, как приплывают и отчаливают суда, плеск весел, мужские, иногда женские голоса, брань моряков, когда те думали, что никого рядом нет.

Она прекрасно слышала все это, но никогда не видела, потому что стены поднимались над ее головой, а наверху их венчала решетка из железных прутьев. Как-то Малинда попробовала подставить стул и выглянуть наружу, однако не смогла просунуть голову.