Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Галина прижала ладонь к губам, так тут показывали «молчание» и «тайну».

Байчу пожала плечами.

— Попробовать стоило, — но ее интерес тянулся к Гетену, пока они ели, и она описывала дела аббедея и перспективы в браке своей младшей дочери с торговцем овцами, который постоянно ходил между Самамом и Гад-Дарганом. — Красивый и умный, еще и проявляет интерес к Вачи. Думаю, он будет хорошим мужем, но амма слышала о нем и других женах в караване. Вот как понять, так ли хорош мужчина, как кажется?

Галина взглянула на Гетена. Он не пошевелился после того, как она убрала монету. Она перевела взгляд на еду и заметила понимающий взгляд Байчу.

— Что?

— Он знает о ваших чувствах, Галина?

Ее лицо вспыхнуло.

— Наша ситуация не так проста, как у торговца и внучки аппы, — она пошевелила бровями.

— Но ты поранилась за него.

Галина уставилась на нее.

— Кто тебе это сказал? Это не совсем правильно.

Байчу проглотила оливку и сказала:

— Ты охраняешь его и хромаешь. Так что раненую руку, твое лицо и плохо слушающиеся кости его магия починила недавно. Ты была с ним неделями, так что получила раны, пока служила ему. Почему?

— Потому что если я не буду сражаться за него, Кворегна серьезно заплатит, если он пострадает. Он — не просто мелкий лекарь.

— Он теневой маг. Он твой подданный, да?

Галина облизнула пальцы.

— И?

— Вряд ли ты так сильно защищаешь всех своих подданных, — она склонилась ближе и понизила голос. — И этот опасный, — она приподняла правую бровь и спросила. — Как он удерживает тебя, маркграфиня Кхары, в своих руках?

Галина фыркнула и сунула хлеб в рот. Она запила еду сидром и посмотрела на неподвижного мага.

— Никак. Я согласилась защищать его, пока он нуждается во мне.

— Нуждается. А если он хочет тебя?

«А если я хочу больше?» — Галина ощущала губы Гетена на своих, его пальцы на ее челюсти, требующие ответить на его пыл, бросающие вызов. Она сунула еще кусок хлеба в рот, отмахнулась от вопроса, жуя. Хлеб стал комом, и она проглотила его с сидром, кривясь, когда ком медленно скользнул по горлу. Наконец, она сказала:

— Байчу, ты сплетничаешь как шлюха, позоришь аппу. Как у тебя остались дочери без мужей?

Она рассмеялась.

— Вачи — мой позор. Я хотела, чтобы она вышла замуж годы назад. Она упрямая, как ты, — но ее широкая улыбка и сияющие глаза говорили о восхищении девочкой. Байчу радовалась любви и сплетням. Она хотела счастья для всех, о ком заботилась, включая Галину.

Часы спустя они доели и закончили болтать, Байчу обняла ее и взяла поднос.

— Хочешь перекусить после заката? Я могу принести еды вам обоим.

Галина покачала головой.

— Вряд ли он проснется до завтра. Заклинание, которое принесло нас сюда, забрало силы у уже ослабевшего мага. И я приду на кухню за ужином. Хочу задать амме Зане вопрос.

Байчу кивнула и ушла, держа поднос на голове, ее сладкий голос звенел в коридорах, она пела о любви и смерти.

Галина прошла к окну и посмотрела на пустыню, тянущуюся вдаль от края аббедея.

Гетен пошевелился, когда теплый ветерок проник в комнату со сладостью цветов и маглубы с кухни. Свет солнца из ярко-желтого становился золотым. Зазвонил железный колокол. Было слышно вопли скота, который вели на рынок. На дороге над утесом путники сделали лагерь для ночлега, пополняли запасы воды из ручья. Они торговали с аббедеем и несли новости из других частей мира.

Гурван-Сам стояла у развилки на опасной дороге, которая соединяла Ор-Хали Цид, Самам и Гад-Дарган. Было много возможностей обменяться знаниями и товарами между путниками и местными жителями.

Галина взглянула на неподвижного мага, закрыла все окна, погрузив комнату в тень.

— Хотела бы я какой-то магией защитить это место, — она прошла к кровати и посмотрела на осунувшееся лицо Гетена, хотела коснуться его щеки, но отпрянула. Она вытащила меч и опустила его на пол у порога. Это была не лучшая защита, но он сказал, что там была магия крови. — Это лучше, чем ничего, — сказала она.

Она забыла попросить Байчу выяснить новости из Кхары и Урсинума от путников. Если бы она поспешила, могла догнать ее, пока женщина не стала подавать ужин торговцам. Галина схватила монету с подоконника и оставила Гетена спать, вышла в тихий коридор, который вел на шумную кухню.

Она могла найти кухню с закрытыми глазами. Эта комната была самой шумной, и оттуда вкусно пахло. Хлеб пекся в глиняных печах. Сладкий аромат наполнял нос, слюна наполнила рот. В одной стене большой комнаты были четыре камина, в два помещались четыре огромных котла, еще в двух были два ряда вертелов на решетке. Рагу, рис, каша и вкусные овощи бурлили в котелках. Рыба, мясо и курица были на вертелах, соки капали в огонь под ними и создавали хор шипения и хлопков.

Галина остановилась на пороге и вдохнула, а потом вдохнула снова. Ее желудок урчал.

— Тише, желудок, мы только поели.

Кулан, муж Байчу, поднял взгляд от длинного деревянного стола, где он наполнял корзинку свежим хлебом.

— Выглядишь заблудившейся, маркграфиня.

Она подошла к нему.

— Да? — она приняла кусок теплого хлеба, который он протянул. — Странно, ведь я всегда ощущаю себя тут как дома.

Байчу отвернулась от вертела.

— Воительница ищет ответы. Ее сердце и разум играют.

Кулан склонился ближе к Галине.

— Не обсуждай проблемы с Байчу. Она так тебя запутает, что эти узлы и рыбак не распутает, — его жена бросила в них тряпкой, и Галина рассмеялась, поймав тряпку.

— Ты понесешь это к перекресткам? — спросила она, кивнув на корзину хлеба. Он кивнул, и она сказала. — Спросишь новости из Кхары, Урсинума и Бесеры? Я пару недель не была в своей крепости, и война между королевствами почти началась, когда я видела короля Вернарда в прошлый раз.

— Война? — брови Кулана приподнялись. — Но Урсинум и Бесера всегда мирно торговали.

— Времена меняются, Кулан.

— Не к лучшему, раз речь о войне, — он легко поднял широкую корзину и поставил на голову. — Я спрошу о новостях, воительница, — он вышел из кухни, не спотыкаясь, хотя полная корзина была тяжелой.

Миска рагу появилась перед Галиной, и она подняла голову. Зана протянула миску и ложку.

— Ты слишком худая, Галина, и бледная. Поешь со мной, скажи, что отвлекло тебя от твоего мага вечером.

Амма говорила, и монета в кармане Галины стала тяжелее и холоднее. Она прошла за худой старушкой, идущей в толпе мужчин и женщин, девушек и парней, которые работали на огромной кухне. Они пересекли комнату, добрались до столика в углу. Он был вырезан из камня, деревянные стулья с тремя ножками стояли под ним.

Галина села и взялась за еду, Зана налила сидр в две чашки. Еда согревала специями и вкусом, и она съела три ложки с горкой, вытащила монету из кармана. Она вручила ее амме.

— Ты знаешь что-то о метке на монете?

Улыбающиеся глаза Заны потемнели, она посерьезнела.

— Маг дал тебе это?

— Нет. Это его служанки. Они оба из Бесеры. Я не пойму, что за метка на этой стороне.

— Это злой знак, — сказала амма Занна, указывая на неровный Х. — Круг — солнце, но оно размытое. И крест на нем означает не просто ночь, а означает смерть, — она опустила монету на стол, а потом плюнула на ладони и вытерла их об фартук. — Тот, кто дал твоему магу эту монету, желает ему смерти.

Шестнадцать

Гетен проснулся на животе, солнце лилось в открытое окно и падало на лице. Ему было слишком тепло, ощущение было странным. Он не помнил, когда в последний раз ему было не по себе от жара солнца. Галина спала на койке у его кровати. Его ладонь свисала с кровати, и она подперла руку двумя подушками, чтобы ее пальцы переплетались с его.

Он разглядывал ее лицо. Оно было отвернуто от него, и ее волосы ниспадали на ее плечи и грудь. Она уснула с его мечом рядом с ней, готовая пролить кровь за него.