Непросто Мария, или Огонь любви, волна надежды - Юлия Славачевская

– Это еще нужно доказать! – фальцетом выкрикнул Вольдемар.

– Не нужно, – подошел Диего и протянул ему пачку фотографий. Дожал: – Есть еще записи и видеосъемка.

– Я заплачу, – прошептал мерзавец, скорей всего в подробностях представив, что его ждет в случае разоблачения.

– Конечно, заплатишь, – фыркнула я, отбирая свою фотографию и убирая ее в карман. – Вопрос: когда? И чем ты можешь гарантировать свою платежеспособность. А то ведь сбежишь ненароком – и поминай как звали.

Диего решил ускорить объяснения и чуть-чуть потыкал его почки пистолетом.

– Скоро! – снова взвизгнул впечатленный демонстрацией мерзавец. – А пока у вас побудет мой сын!

– ?!! – Тут обалдела даже я. – Ты привез своего собственного ребенка в заложники? Плоть от плоти своей?

– Ну-у-у, – замялся Вольдемар, облизывая губы. – Он в курсе… и вызвался помочь.

– Ой! – Теперь я поняла смысл фразы – «в зобу дыханье сперло». Поднялась такая волна черной злобы, что я недолго думая врезала этому уроду в челюсть. Немного не рассчитала, правда… Сила-то у меня уже не человеческая. Вольдемар пролетел пару метров и приземлился около заднего колеса своей колымаги.

– Папа! – выскочил из «жигулей» высокий подросток с буйной шевелюрой цвета заходящего солнца. – С тобой все в порядке?

– НЕТ! – рявкнула я, спугнув всех сусликов и мышей-полевок в округе. – С ним не все в порядке! У него полностью отсутствует все человеческое!

– Сынок, – простонал притворщик, изображая умирающего, – я же тебе говорил – они звери…

– Да?!! – нагнулась я над ним, поднимая рывком за лацканы пиджака. – А ты ангел? Ты сыну сказал, куда и к кому его привез?

– Папа все рассказал, – ломающимся юношеским баском ответил парень, поднимая на меня взгляд угрюмых зеленоватых глаз. – Ему нужно время, чтобы продать квартиру и машину, а я – гарантия…

– Ты – цена его свободы! – рыкнула я, влепляя папочке еще один добротный хук.

Лучше уж я, чем Диего. Судя по выражению лица испанца – закопает живьем в обществе муравьев и скорпионов. Последних лично насобирает.

– Это неправда! – с юношеской непримиримостью встал на защиту отца парнишка. – Ему просто нужно время. А вы…

– Ему нужно хорошенько врезать! – заявила я, отвешивая смачный пинок родителю. – Тебе папуля не сказал, что он в порноиндустрии подрабатывает? Нет? Поскромничал?.. И, наверное, позабыл добавить, что таких симпатичных мальчиков там используют только одним способом, весьма неуважаемым среди взрослых мужчин? Тоже не сказал? Ай-ай-ай! – Я пнула еще раз. – Как же ты, шакалий выкидыш, умолчал о таком? А?

– От него не убудет! – завизжал Вольдемар, прикрываясь руками. – Такой здоровенный лоб вымахал! Еду молотит, как газонокосилка. И спортом занимается. Ничего с ним не будет! Переживет!

– Папа?.. – растерянно сказал подросток, глядя на отца. – Это правда? Ты хотел меня… – Сглотнул. – Продать?

– Ну! – занесла я ногу над мерзавцем. – Хоть раз в жизни скажи правду!

– Да! – крикнул Вольдемар, уворачиваясь. Заскулил: – Откуда у меня такие деньги? А так, может быть, договорились бы… – Сыну: – О матери подумай! Как ей жить дальше бездомной?

– Денег нет? ДЕНЕГ? – рассвирепела я вконец. – Два немаленьких банковских счета за границей и вилла на морском побережье Испании не считаются?

– Это не мое! – открестился Вольдемар, отползая от осуждающего взгляда сына. – Я просто управляющий!

– Не надо, папа. Хоть напоследок не ври, – как-то опустошенно произнес подросток. В его глазах поселилась глухая безнадежность. Потом повернулся ко мне: – Это ваша машина? – Дождался моего молчаливого кивка. Тускло и невыразительно: – Оставьте его в покое, я согласен на все ваши условия.

– У-у-у! – взвыла я раненым изюбрем. – Счас я окончательно выйду из себя, и когда меня станет много…

– Мария! – предупреждающе крикнул Диего, почуяв в воздухе запах дыма.

– Ладно, – попыталась я взять себя в руки, но почему-то сами поднимались ноги и все норовили пнуть скотину в ливер. Рявкнула пареньку: – Марш в машину!

Диего повел убитого неприглядной правдой мальчишку в BMW. Я присела на корточки рядом с Вольдемаром и брезгливо ткнула в него пальцем.

– Срок – неделя. Не принесешь бабки – нарежу на ломтики и подарю каждой семье, у которой ты отобрал ребенка, по кусочку. Мальчишка пока побудет со мной, чтобы ты его еще кому-нибудь не успел продать. Все понял, гнида?

Вольдемар промолчал. Я поднялась, пнув его от души напоследок.

– Спрашиваю – все понял?

– Понял, – закивал мерзавец.

– Чудненько, – расцвела я и окончательно распустилась. Почки Вольдемара это прочувствовали сполна.

Кипя возмущением, я плюхнулась в машину и повернулась к забившемуся в угол мальчишке.

– Как зовут?

– Максим, – нехотя ответил подросток, не поворачивая головы. По-моему, он начинает впадать в ступор. Лучше его как-нибудь отвлечь от надвигающейся истерики, в чем бы она ни выражалась. Потормошить.

– Что матери наврали? – задала я второй вопрос.

– В спортивный лагерь еду, – так же безразлично сказал Максим, глядя перед собой пустыми глазами.

Но хоть ответил, и это хорошо. Может, удастся его растормошить и предотвратить срыв. Мало мне своих внутренних семерых гавриков, мне еще подростковых психов не хватало. И без того обстановка ненормальная.

– Понятно, – удовлетворенно кивнула я. Обратилась к Диего: – Поехали домой. У нас теперь занятие на неделю – устраивать ребенку летний лагерь!

Парнишка покосился на меня с опаской.

– Все, что тебе грозит в нашем обществе, – улыбнулась я, – это перекорм от Натки.

– Ну, еще проиграешь пару раз в комп Марике и Сапфире, – поддержал меня испанец.

– Диего, – прищурилась я, подмигивая пареньку, – спорим, Максим выиграет у тебя заплыв в бассейне?

Глава 18

И лишь один из них сам ангел во плоти.

И мимо не пройти, и больше не уйти…

Через три дня после приобретения нового члена семьи, если так можно сказать, я чувствовала себя выжатым лимоном, который дополнительно прокрутили в мясорубке, истолкли в ступке и потоптали ногами.

За это время я научилась ползать под теннисной сеткой, уклоняться от удара волейбольного мяча, лежать на импровизированных воротах вратарем и тонуть в бассейне.

В общем, наелась активным времяпрепровождением до самой макушки и, если честно, уже просто давилась. Одно утешение – меня часто спасала Натка. Она притаскивала очередное кулинарное чудо и требовала, чтобы Максим это немедленно съел, ибо «потом будет невкусно и… мальчику нужно расти». Аппетит у этого мальчика был как у троглодита с повышенным метаболизмом. Молотили мы все с добавкой, и я никак не могла понять – куда все девалось? На юношеском худощавом теле с начинающимися вырисовываться мышцами жира не было вообще. Ни капли.

Будь я обычной девушкой, меня бы брали жуткие завидки.

– Мария! – подлетел ко мне этот перпетуум-мобиле и затанцевал рядом от переизбытка энергии. – Пойдем в теннис покидаем?

– Уйди, чудовище! – застонала я, закрываясь шляпой и растекаясь по шезлонгу около бассейна. – У меня технический перерыв!

– Ты же не машина, – обрадовал меня рыжеволосый юный гений, подскакивая рядом и напоминая игривого щенка.

– Поэтому и перерыв, – просветила его я. – Иди к Марике пристань. Или к Сапфире набивайся.

– А они ушли, – порадовал меня воспитанник. – Сказали – для просветления мозгов и обретения внутреннего равновесия.

– Предатели! – процедила я сквозь зубы. – Тогда к Натке сходи на кухню.

– Не могу, – поковырял босой ногой плитку парнишка. – Она уехала на рынок с Диего. Им там необходимо приобрести что-то очень нужное и в больших количествах.

– Дважды предатели, – расстроилась я. – Могли бы и меня взять. Мне, наверное, тоже что-то нужно. То, которое очень трудно найти.

– Пойдем, – тянул меня неугомонный мальчишка. – Ты так всю жизнь пролежишь!

– Всю жизнь! – мечтательно повторила я. – Какая прекрасная перспектива! Давай воплотим ее, а? Ты как-нибудь сам поиграешь или поплаваешь, а старая тетка полежит и получит кайф от ничегонеделания.

– Ты не старая, – обиделся за меня Максим. – Ты очень, очень красивая.

Уловив в голосе нежелательные для меня нотки, я подняла шляпу и покосилась на парнишку. В зеленоватых глазах плескалось прямо-таки неземное обожание и, что меня больше всего добило, – наивная детская влюбленность.

– Максим! – строго сказала я, мысленно шлепая себя по затылку за то, что раньше этого не увидела и не предотвратила. – Напоминаю, я тебе в матери гожусь! У меня седина! Вот! – Ткнула наугад в свою шевелюру.

– Тебя это не портит, – заявил паренек и уселся рядом с моим шезлонгом. – И потом, ты же не моя мама.