Легенда о Смерти - Анатоль ле Бра

И едва только он договорил эти слова, как все свечи погасли.

Дед очутился один в разрушенном здании с небом вместо крыши; он был один среди зарослей колючего кустарника и крапивы, заполонивших руины. С невероятным трудом выпутавшись из них, он оседлал свою лошадь и продолжил путь.

Вернувшись домой, он сказал жене:

— Придется тебе приготовиться к тому, что скоро ты меня потеряешь. Я уже принял свое последнее причастие. Но утешься, это причастие приведет меня прямо в рай.

Две недели спустя он умер.

* * *

В Иоаннову ночь во всех городках, деревнях, на всех хуторах Нижней Бретани разжигают tantad — тантады — костры. Когда пламень костра начнет угасать, все присутствующие становятся на колени вокруг груды раскаленных углей. И начинается молитва. Всегда кто-нибудь из старейших руководит этим. Молитва заканчивается, старейший поднимается, следом за ним и все остальные, и, выстроившись в цепочку, они начинают шагать в полной тишине вокруг тантада. Сделав третий круг, все останавливаются. Каждый поднимает с земли камень и бросает его в костер. Этот камень теперь называется Анаон.

Исполнив этот обряд, толпа рассеивается.

Как только исчезают живые, собираются мертвые — мертвые, которых притягивает огонь, мертвые, которым всегда холодно, даже в самые теплые ночи июня. Они счастливы, что могут согреться у остатков тантада. Они садятся на камни, на Анаон, оставленные специально для них. И до утра они греются.

На следующее утро живые приходят к месту вчерашнего костра. Тот, чей камень перевернулся, может готовиться к смерти в течение года.

* * *

Есть обычай приходить к костру на Ивана Купалу с цветком, который именно в связи с этим зовется louzaouen Sant-Iann — лузауан Сент-Йанн — трава святого Иоанна. Его стебель девять раз проносят над пламенем, а вернувшись к себе домой, помещают его за край какой-нибудь мебели — шкафа или буфета. Далее будет одно из двух: или он поникнет головой и высохнет, или, напротив, выпрямится. В первом случае — это знак того, что человек, сорвавший цветок, должен умереть до окончания года.

* * *

И в Верхней, и в Нижней Бретани есть обычай продавать на ярмарках золу костра святого Иоанна. Кто ее купит, тот может быть уверен, что не умрет в текущем году.

* * *

Вечером перед Днем Всех Святых, в канун праздника поминовения усопших (Goel апп Апаоп — Гоэль анн Анаон), все покойники приходят навестить живых.

* * *

Люди, которые в ночь перед Днем Всех Святых ходят из дома в дом с пением «плача по усопшим», нередко ощущают на затылке холодное дыхание Анаона — души покойного, замешавшейся в толпе.

Часто в эту ночь можно слышать, как сухие листья шелестят по тропинкам, словно под ногами невидимых существ.

Мертвые проводят всю ночь перед их праздником греясь и лакомясь в своих прежних жилищах.

Нередко люди, живущие в доме, слышат звук отодвигающихся табуреток. На следующее утро замечают иногда, что ночные посетители передвинули посуду в буфете.

На рассвете мертвые одновременно с живыми отправляются на мессу, которую служат по ним в церкви их прихода.

Однажды, когда мой отец пошел один в церковь на поминальную службу, он вдруг услышал, как кто-то позвал его: «Эй, Йанн, подожди меня». Отец обернулся, но никого не увидел. Но он узнал голос своей матери, умершей за год до этого.

* * *

Приход Плугастель-Даулас, самый большой в Финистере, разделен на несколько братств (breriez — брериез). Вечером перед Днем Всех Святых, после поминальной службы, члены каждого братства собираются у одного из них, чтобы исполнить следующий ритуал.

Кухонный стол покрывают скатертью, на которую выкладывается большой каравай хлеба, испеченный в доме хозяина. В середину каравая помещают маленькое деревце, на каждой ветке которого висит красное яблоко. Все это закрывают белым полотенцем.

Члены братства рассаживаются вокруг стола, и хозяин дома, как лицо официальное, начинает читать молитвы, ему вторят все остальные. Прочитав молитвы, хозяин снимает полотенце, разрезает каравай на столько кусков, сколько членов в братстве, и начинает продажу этих кусков по два, четыре и даже по десять су за каждый. Тот из членов братства, кто не купит «хлеба душ» (bara ап Апаоп — бара ан Анаон), рискует навлечь на себя гнев покойных родственников. И ни в чем больше не будет ему удачи.

Собранные таким образом деньги предназначены на оплату поминальных служб. А что касается дерева с красными яблоками, символа братства, чье имя оно носит, то человек, которому поручается поставить каравай хлеба в следующем году, с наступлением ночи приходит за ним и располагает на нем яблоки по-своему до тех пор, пока не придет время их заменить.

В день поминовения усопших на всех фермах принято после ужина разжигать большой огонь в очаге. Этот огонь служит не для приготовления еды или обогрева. Никто из живущих не садится к нему и не вешает над ним котла. Это огонь Анаона, предназначенный единственно для очищения душ, для их вечного избавления от пламени чистилища. И в этот вечер никто не ест никакой пищи после ужина. Считается, что малейший кусок, съеденный в это время живым, принесет несчастье мертвым.

ГЛАВА XV

ПАЛОМНИЧЕСТВА ДУШ

Есть два паломничества, которые нужно совершить хотя бы один раз в жизни.

Первое — это паломничество в Локронан, в день, когда там проходит Тромени[40]; надо трижды обойти вокруг места, где укрывался святой Ронан.

Считается, что паломничество не состоялось, если во время прохода хотя бы один раз повернешь голову. Важно также идти по следам святого Ронана, не отклоняясь, даже если возникнет канава, или густые заросли, или овраг.

Люди, совершавшие Тромени в одиночку, для себя, часто слышали шелест в кустах или звук шагов по тропинке, хотя при этом они никого не видели. Это были души тех, кто не совершил Тромени при жизни, и теперь они отдавали свой долг после смерти.

Случается иногда, что непогода мешает выходу процессии Тромени. Но тогда таинственные колокола начинают звонить на небе, и в облаках можно видеть длинную вереницу теней. Это души умерших, несмотря ни на что, исполняют святой обряд. Их ведет сам святой Ронан, он идет впереди и звонит в свой железный колокольчик.

* * *

Другое обязательное паломничество — паломничество Сен-Серве (по-бретонски — Сан Жельвестр-ар-Пиан).

Если не совершить это паломничество при жизни, исполнишь его после смерти. В этом случае придется нести на спине свой гроб и продвигаться ежедневно не больше чем на его длину. В стене церкви Сен-Серве открывается глубокая впадина. Через нее покойники, исполнившие свой долг, уходят в землю. Достаточно засунуть голову в отверстие дыры, и услышишь, как гробы стучат о стены и грохочут, падая на дно могилы.

* * *

Когда при жизни даешь обет посетить святые места и не выполняешь его, придется делать это после смерти. Но покойник не может совершать паломничество один. Ему нужно обзавестись живым спутником. И вот он начинает приходить в час мертвых, то есть в полночь, к кому-нибудь из своих близких. Он будит его и разговаривает с ним «в его снах».

* * *

Жакет Граз из Ланмера, паломница по поручению, шестьдесят раз отправлялась в путь для покойников.

Каждый раз перед тем как отправиться в паломничество, она сначала шла на кладбище, вставала на колени перед могилой покойного и трижды ударяла по надгробию маленьким белым посохом — знаком ее ремесла — и говорила мертвому так:

— Вы давали обет при жизни пойти на поклон туда-то. Вы этого не сделали. Во имя упокоения вашей души, я иду туда вместо вас. Будьте со мною, но не идите ни впереди, ни сзади меня, а только рядом со мною.

* * *

Однажды я возвращалась из Релека, куда я ходила молиться за умершего ребенка.

Я ушла рано, еще до рассвета, но ночь была светлой, звездной. По дороге к Морлэ я видела, как белое платье, такое как на ангелах в церкви, пересекло дорогу три раза туда и обратно.

Некоторое время спустя, когда я подходила к бумажной фабрике, я подняла глаза к небу и увидела, как упали и полетели три звездочки, оставив пустое место, словно уступив его кому-то другому, кого не было видно. И я поняла, что мое паломничество было не напрасным.

Однажды утром, проснувшись, я увидела, что ко мне входит Мари Сигорель — соседка, жившая за счет паломничеств, которые ей заказывали.

— Простите, — сказала она, — правда ли, что я слышала, что вы дали обет сходить к святому Самсону?

— Да, это так.