Пенрик и шаман (ЛП) - Лоис МакМастер Буджолд

— Хм?

Он прислонил свой ноющий череп к камню и продекламировал:

— Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой, Пусть я ударюсь головой, а не ногой.

Губы Пенрика дрогнули.

— Вы чувствуете себя, эм, избитым?

— Если бы меня ударили сильнее, я не думаю, что смог бы сидеть прямо, — Инглис вздохнул. — Вы продолжаете быть скупым в своих молитвах, просвещенный.

— Тогда давайте еще немного попрактикуемся в ваших.

— Это будет безопаснее?

— Я надеюсь, что нет. Начали. Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой…

Их недавняя тренировка неизбежно заставила его неохотно ответить:

— Позвольте мне служить самим собой.

Он посмотрел на пустое пространство, которое Пенрик оставил между ними. Разве формулировка двустишия не была такой простой и глупой, как он думал?

— Продолжайте самостоятельно.

— Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой…

Это было глупо. Он был глупцом. Как и Пенрик. Они все здесь были большими дураками. Он должен просто сдаться и жить с этим. Другим выбором было уже убившее одного шамана каменное ложе, что могло увенчать целую жизнь глупостей. Неужели боги забирали души глупцов так же, как и великие души? Нет, они не могли, потому что дураки сбегали. Боги, но он устал убегать.

Когда пятое повторение слетело с его губ, он прорвался. Так же внезапно и удивительно, как когда-то первый раз, он оказался там. Но на этот раз он смог удержаться на месте, как сокол, держащийся в воздухе и чудесным образом поднимающийся, даже не взмахнув распростертыми крыльями.

Выступ, камень позади и долина впереди, материальный мир, все еще присутствовали, но едва, так как огромное неопределенное пространство, казалось, открывалось вокруг него. Неопределенное и полное возможностей. Но он был в этом не один.

Рядом с ним действительно сидел пожилой горец в жилете из овчины, в шляпе с перьями, сдвинутой на затылок. Однако он не был отражением на стекле, но был полон цвета, гораздо более насыщенного, чем бледно-серая долина вокруг них. Его плотность духа была полной противоположностью прозрачности. Прекрасный Большой Пес, которого он носил в себе, так долго жил в этой будке, что они были почти одним целым, переплетенным. Он дружелюбно улыбнулся Инглису со странной чистой добротой, не омраченной иронией или осуждением. Казалось, он даже не сказал "Ты очень задержался", хотя Инглис считал, что у него есть на это право.

Пенрик сидел позади него, с беспокойством глядя, склонив голову набок, на тело Инглиса. Плотное тело блондина тоже стало серым, как и все остальные поверхности мира, но Инглис впервые заглянул под солнечную внешность. Внутреннее пространство колдуна было ужасающим, его многослойная сложность простиралась во времени, как пещерный проход, спускающийся глубоко в землю, темный от тайн. Его демон. И он живет с этим? Каждый день?

Затем он посмотрел вверх, дальше.

Высокая фигура небрежно прислонилась к выступу стены за Пенриком. Это был молодой охотник в одежде бедняков этой страны, очень похожий на тех парней, которые в то первое утро принесли Инглиса с тропы, или на Скуоллу. Треугольная шапка из овчины венчала его блестящие медные кудри, того же цвета, что и шерсть Блада. Его лицо было слишком ярким, чтобы смотреть прямо, и Инглис заслонил свои духовные глаза духовными руками, а затем полностью закрыл ими лицо. Ему удалось закрыть все, но не горящий свет. Он опустил руки и обнаружил, что задыхается, как будто бежал.

Ему показалось, что лицо улыбнулось ему, как солнце сквозь прохладный воздух на склоне горы, согревающее, желанное. И гораздо, гораздо более страшное, чем демон.

Фигура небрежно махнула рукой.

— Продолжай.

— Как, господин?

— Позови его наружу. Для тебя он выйдет. В конце концов, это была очень хорошая собака.

Это не могло быть так просто. Неужели? Здесь это возможно. В конце концов, это простое место. И Инглис даже не был уверен, чья это была мысль.

Инглис вдохнул затхлый воздух пространства, протянул руку, словно к незнакомой собаке, чтобы понюхать, и позвал: "Иди сюда, мальчик". Затем почувствовал себя глупо из-за этого ласкового обращения, потому что, несомненно, зверь был намного старше его…

— Прекрати это, — сказал голос фигуры дружелюбно, как человек, приказывающий своему питомцу перестать чесаться. — Сейчас время для моих суждений, а не для твоих.

Реакция была медленной, как у старой собаки или старика, встающего по половине за раз. Неуклюже, но послушно фигура выплыла из Скуолы. Проскользнув сквозь руки Инглиса, как шорох шерсти, когда собака выскользнула из его объятий. И ушел. Куда? Неужели, не до полного растворения?

— Все будет хорошо? — робко спросил Инглис.

— Все будет хорошо в моих руках. Но теперь ты понимаешь, почему любая охота, какой бы захватывающей она ни была, должна заканчиваться уважением к преследуемому существу. В конце концов, это и ваша надежда тоже.

Инглис понятия не имел, что на это ответить. В ужасе, как бы эта фигура снова не исчезла, как будто… нет, он не вызвал и не отпустил это, как какое-то простое привидение, но он выпалил:

— Господи, есть еще одно!

— Я не забыл. Но теперь это твоя задача.

В какой-то момент Пенрик вытащил нож из ножен и держал его наготове у себя на коленях. Он с беспокойством покосился на тело Инглиса, все еще сидевшее у каменной стены: более неподвижное, чем во сне, слишком напряженное для смерти. С огромным усилием Инглис повернул руку ладонью кверху. Пенрик осторожно положил туда нож. Рука