Золотой гобелен - Рэд Инин

замолчал, даже, кажется, обиженно засопел и уже начал переворачиваться на бок и устраиваться поудобнее, показывая, что не собирается продолжать рассказ.

— Ну прости, я подзабыл кое-что, не просить же тебя начинать рассказ сначала, — взмолился Окки, — что же было потом?

— Потом был праздник. Все веселились, демонстрируя шуточные возможности своего дара — кто-то создавал рисунки в небе, кто-то игрушки для детей, которые превращались в лакомства, кто-то менял образ и появлялся в самом неожиданном месте, пугая знакомых.

— А что делал странник? Дай угадаю, рассказывал смешные истории?

— Нет, он развел костер и сказал, что знает обычай, в котором юноши и девушки прыгают через огонь, если хотят пожениться. Для этого надо взяться за руки и пролететь вместе сквозь пламя. Вроде символа того, что они вместе пройдут через все трудности.

Людям идея понравилась. Надо ли говорить, что все девицы просто визжали от восторга и предвкушения — они первыми потащили парней прыгать через костер. Вроде шутка, а вроде не просто так парень за руку подержал, а обещание дал.

Все ждали, кого выберет, чтобы прыгнуть через костер, Элайя. Но она не собиралась этого делать, потому что счастливчик сразу бы сделал ей предложение. А она замуж не собиралась. И тут странник, взял ее за руку и повел в центр площади. «Не боишься?» — спросил он.

Элайя, конечно, не боялась прыгать, и не боялась, что парень начнет напрашиваться в женихи — непоседливый человек оставаться долго на одном месте не собирался. Вот она и согласилась. Они разбежались и прыгнули. А потом что-то пошло не так. На другой стороне костра приземлился только мужчина, Элайя попала, словно испарилась.

Искали ее всем городом, мать чуть разума не лишилась, пытаясь понять, что произошло. Парень оказался трусом, пытался сбежать, но его поймали. Решили, что он обладал каким-то неизвестным талантом, который хорошо скрывал, добивались, чтобы он признался, куда спрятал похищенную девушку, но он только отнекивался и еще больше злил людей.

— А потом? — тихо спросил Окки, — неужели ее так и не нашли?

Лан молчал.

— Ты так и не сказал, как звали того странника и что с ним стало.

— Кому нужно имя предателя я и убийцы. Он умер, а его имя все забыли.

Я то знал, каким было имя странника. Знал, что Лан не сможет забыть ни имя этого человека, ни то, что он сделал. Теперь был понятен и такой варварский способ казни. Они просто надеялись, что Ириэг применит свой дар и так раскроет, что стало с Лель. Вот только справедливо ли было решение горожан? У меня перед глазами снова возникло видение в пещере, полной дыма и ядовитого газа. Что ж, жестокость порождает жестокость. Только вот, судя по рассказу Лана, Ириэг не был жестоким. Если, конечно, Лан рассказал все. Опять эти если да может быть.

Я не заметил, как уснул, и мне снился рыжий человек. Он шел за мной, пытаясь взять меня за руку и что-то рассказать, но во рту у него был кляп, а руки были связаны. Так мы и шли сквозь клубы дыма: он, пытаясь до меня докричаться, и я, не понимая ни слова из того, что он говорит.

Глава 12. УТРО ДОБРЫМ НЕ БЫВАЕТ

Свежий ветерок принес аромат цветов и прохладу. Похоже, я проспал дольше всех. Окки и Лана в доме не было. Я представил, что эта парочка, наверно, уже плещется в ручье: один — любитель поплавать и блюститель чистоты, а второй — человек-рыба. Пора и мне привести себя в порядок, — подумал я, лениво потягиваясь.

Мои спутники обнаружились довольно быстро: они стояли у стены дома, в котором мы заночевали, окруженные четырьмя мрачными типами. Двое прижимали Лана к стене, и в спину ему упирался меч, блеснувший в лучах поднявшейся над краем ущелья Тари. Двое других вязали руки за спиной вчерашнему полубогу. Лан на все происходящее реагировал удивительно спокойно. А вот Окки побледнел до легкого небесного цвета, а его напряжённое лицо приобрело еще больше сходства с остроклювой птицей.

Люди были одеты в серые, почти доходящие до земли плащи, из-под которых выглядывали походные сапоги. Лица такого же пепельно-серого цвета казались вырезанными из камня на фоне совершенно белых волос, стянутых кожаными ремешками. У одного из тех, кто держал Лана, ставшего совершенно белым за эту ночь, они были заплетены в тонкие косички, собраны на макушке в хвост и напоминали солому, торчащую из верхушки снопа.

Заметили меня. Тот, что с косичками, дернул головой, и не успел я опомнится, как один из белобрысых мужиков схватил меня и невежливо вытащил из дома. Меня быстренько скрутили и поставили к стенке рядом с друзьями.

Зрелище было довольно любопытным. Лан в потрепанной, но чистенькой пижаме, совершенно расслабленный, словно вышел на порог своего деревенского дома посмотреть, как зреют вишни, только тапочек пушистых не хватало. Окки — с таким выражением, словно его поймали на месте преступления и собираются повесить на ближайшем фонаре, каковых, впрочем, ни в ближайшем, ни в дальнем окружении не наблюдалось. И ваш покорный слуга — с тяжелой печатью полного непонимания на лице.

Мне представилось, что сейчас у нас потребуют документы. Очень уж эти парни напоминали патрульных. Не внешне, конечно, а суровой сосредоточенностью и показным равнодушием, застывшим на лицах.

Тут подал голос человек со снопом на голове.

— Следуйте за нами, дернетесь, пеняйте на себя, — коротко бросил он.

Нас, видимо, признали годными, не знаю уж к чему. Убивать не стали, и на том спасибо. Предводитель, так я определил по выдающейся прическе — это сколько ж времени он на нее тратит, — направился в сторону скалы с водопадом. Трое других подтолкнули нас вслед за ним.

Я безуспешно пытался понять, что пропустил. Окки смотрел перед собой и впервые за все время даже не думал улыбаться. Поймать взгляд Лана тоже не получилось. Он так настойчиво шел в этот лес, знал подробности истории айнов,