Золотой гобелен - Рэд Инин

Похоже, придется спать с пустым животом.

Мы выбрались на улицу с бегущим по ней кристально чистым ручьем. Прошли ещё несколько сотен метров и действительно обнаружили перекрёсток. Вернее, поворот дороги, который заканчивался тупиком — улица упиралась в отвесную скалу. Последним перед поворотом был совершенно нормальный дом, не очень большой — всего три этажа, но с целой крышей и остатками дверей на проржавевших петлях. Мы открыли их и вошли внутрь. Стены здесь были абсолютно белыми, из камня, похожего на мрамор, но слегка прозрачного, так что когда на них падал свет, казалось, что они светятся изнутри.

На втором этаже обнаружилось несколько небольших комнат, возможно, бывших когда-то спальнями. Но мебели, как и каких-то других предметов в них не было. Создавалось впечатление, что хозяева не успели заселиться в только что построенный дом, и он так и остался стоять пустым.

Третий этаж представлял собой огромную пустую залу, залитую вечерним светом — из огромных окон открывался не самый живописный вид — глухая стена — та скала, что перегораживала повернувшую улицу. Единственным украшением серого камня был струящийся с уступа водопад. Именно он был источником ручья, бегущего между домами.

Мы решили заночевать на первом этаже, поближе к двери. Солнце садилось, и вокруг сгущалась тьма. Я бы с удовольствием переночевал еще раз в лесу, но выбраться из этого странного города можно было, только повторив весь наш сегодняшний путь. Да еще ангел этот, от которого мурашки по коже. То есть Страж. Так что мы оказались в своего рода ловушке.

Глава 11. КОНЕЦ СКАЗКИ

Окки первым растянулся на полу. Энтузиазма у него снова поубавилось, он выглядел задумчивым, но все равно на его губах играла легкая улыбка.

— Похоже, на ужин у нас сегодня будут только истории, — попытался пошутить он.

Лан, примостившись в углу, уже закрыл глаза, когда звонкий голос Окки разнесся по пустому дому.

— Эй, малыш, а как же история про Элайю и Севанеля? Ты обещал, что расскажешь, чем она закончилась.

Я уже знал, чем она закончилась, так что, если Лан откажется говорить, я его пойму. Как бы не пришлось мне вспоминать «Золушку». Но вот Окки горел желанием дослушать «сказку» Лана до конца.

— Элайя выросла настоящей красавицей, — все-таки начал он. — Все парни заглядывались на нее. Один даже считал себя ее женихом — совершенно необоснованно. Девушка не хотела расставаться с матерью. Сначала, пока брат был маленьким, помогала растить его, потом, когда он покинул дом, чтобы поступить на службу к местному господину и развивать свой дар, все равно осталась при матери. Не хотела оставлять ее одну. У Элайи был странный дар — она могла превратить воду в любое вещество.

У Окки глаза загорелись, как только он услышал про обладателя дара, связанного с его родной стихией.

— Она изучала и совершенствовала его в маленьком домике на берегу реки, где жила с матерью, которая была могущественным магом и лучшим учителем, — продолжил Лан. — Когда Элайе исполнилось восемнадцать, в городке, в который переселился ее брат, появился необычный человек.

Он пришел неизвестно откуда, и сам не знал куда направляется. Этакое перекати-поле. Ничего особого он не умел, главным его даром был хорошо подвешенный язык. Его историями заслушивались и детвора, и взрослые, благо за время странствий их у него накопилось предостаточно.

Рассказчиком он действительно был хорошим. В один из вечеров, когда он, сидя на пороге дома, в котором поселился, рассказывал очередную свою байку, его увидела Лунный свет.

Жители города и окрестных деревень готовились к большому празднику и съехались на ярмарку — кому запасы съестного пополнить, кому травки для снадобий, кому материал для новой одежды. Так сделали и Элайя с матерью. Они редко выбирались в город, а тут и повод Севанеля проведать, и на людей посмотреть, а главное — послушать, какими новостями делятся местные сплетники.

Элайя слушала байки пришлеца, как завороженная, и он заметил красивую девушку в толпе любопытных. По ярмарке они уже гуляли вместе, мать ушла по своим делам, решив, что благоразумную Элайю можно оставить ненадолго.

Молодые люди проговорили весь вечер, только перед закатом нашла их мать Элайи мирно беседующими в лавочке с камнями для амулетов. Молодой человек что-то увлеченно говорил, указывая девушке то на один камень, то на другой, а она внимательно слушала. Они договорились встретиться на празднике.

— Постой, снова раздался из темноты голос Окки, — а где в это время был брат, Севанель? Ты же говорил, они с сестрой были неразлучны как свет и тень?

— В тот день он не встретился ни с матерью, ни с Элайей, потому что был сильно занят.

— Какое совпадение, и чем? Или об этом история умалчивает? — не унимался въедливый морской бог.

Вот его никто не перебивал, хотя тоже многое было непонятно.

— История много о чем умалчивает, — отшутился Лан, — но о том, почему Севанель так и не познакомился с парнем, который понравился его сестре, как раз очень хорошо известно. Один из его товарищей сильно повредил ногу, упав с дерева…

— Пытался проверить, нет ли среди его предков древних айнов? — продолжал язвить Окки.

— Нет, груши помогал собирать в саду одной знакомой и не удержался на ветке. А так как Севанель, обладавший даром целителя, оказался рядом, ему пришлось сначала лечить перелом, а потом провожать товарища домой.

— Он там тоже груши воровал?

Да что с ним происходит? Я уже готов был озвучить все, что думаю о репликах Окки, как неожиданно Лан засмеялся.

— Я же сказал, помогали собирать, а потом отдали законным хозяевам, — ушлый бог вытягивал из Лана все новые и новые подробности.

Мне наконец стала ясна его уловка. Он не просто тянул из Лана сведения: он отвлекал его на незначительные детали, прикидываясь дурачком, и так уводил от тяжелых мыслей.

Лан