Знак судьбы - Кэтрин Куксон

– Да, он себя неплохо чувствует, и если бы ездил на лошади, а не ходил так много пешком, то чувствовал бы себя еще лучше. Стоит мне только упустить его из виду, как он уходит далеко за холмы с книгой. Он так может ослепнуть, и я ему об этом сказал. Будь у него здоровье получше, Мэтью мог бы стать хорошим учителем. Понимаешь, у него большая тяга к знаниям. – В голосе Дональда прозвучала гордость, как будто он говорил о своем сыне.

– Да, мне тоже так кажется, – кивнула Констанция.

– Кажется! Это точно. В Хексем и Эллендейл он ездит только затем, чтобы покупать книги. Кстати, я вспомнил, в следующую пятницу мне надо будет поехать в город на рынок, а ты собиралась приехать к нам, чтобы познакомиться с моими дядей и тетей. Ладно, тогда я пришлю за тобой пораньше Мэтью, а он приведет Неда. У Неда спина широченная, даже если и захочешь, не упадешь с него.

– Упаду, упаду, – рассмеялась девушка, – ты же знаешь, какая из меня наездница. Не то чтобы я не люблю лошадей, просто не умею на них ездить. Другое дело Барбара, она скачет не хуже любого мужчины. Жаль, что мы не могли держать лошадей, Барбара была бы очень рада.

– Барбара стала какой-то мрачной.

– Ты думаешь?

– Я это вижу. Это потому, что она не хочет расставаться с тобой. Вполне понятно! Никто не хочет расставаться с тобой, но их потеря – это моя находка. – Дональд прижал к себе руку Констанции и произнес необычайно мягким тоном: – Знаешь, я еще несколько лет назад решил, что добьюсь всего, чего хочу, а на тебе я хотел жениться еще с детства. Но, несмотря на это, было много дней и ночей, долгих ночей, когда я сомневался в своих возможностях… и вот я добился своего. – Голос Дональда начал набирать силу. – Ты хоть знаешь, Констанция, что я к тебе чувствую? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Нет, ты не можешь знать, я и сам не в силах объяснить это чувство… как же его назвать?… Восторг, вот как! Я испытываю состояние восторга каждый раз, когда смотрю на тебя.

– Ох, Дональд, не надо, не надо. Ты вгоняешь меня в краску. Можно подумать, я какая-то важная персона.

– Так оно и есть. Посмотри на меня. – Дональд потянул Констанцию за руку, и когда она, робко улыбаясь, взглянула на него, сказал: – Да, ты для меня самая важная персона. Запомни это. Для меня нет никого важнее тебя, и сожалею я только об одном.

– О чем же? – спросила Констанция.

Дональд указал на железные ворота особняка.

– О том, что они закрыты. Если бы я был волшебником, то сделал бы так, чтобы они распахнулись перед нами. Привратник держал бы их широко раскрытыми, мы проехали бы по дорожке в карете, запряженной резвыми лошадьми, а лакеи, выбежав на ступеньки, распахнули бы двери дома. Они бы подали тебе скамеечку, чтобы тебе удобно было выбираться из кареты, склонили бы передо мной головы, а старший лакей спросил бы: "Надеюсь, поездка была приятной, сэр?" Мы бы прошли через холл и поднялись по лестнице в наши апартаменты… не в комнаты, а именно в апартаменты, и я помог бы тебе снять шляпку и накидку. А потом наблюдал, как ты надеваешь красивое платье, чтобы мы могли вместе спуститься в столовую…

В этот момент они как раз подошли к воротам особняка, Констанция вцепилась в ржавые железные прутья, прижалась к ним лбом. Тело ее содрогалось от смеха, и когда она обернулась, лицо ее было мокрым от слез – так сильно она смеялась.

– Тебе это кажется смешным? – сухо спросил Дональд.

– Конечно, Дональд, конечно, потому что для этого должно свершиться настоящее чудо, не так ли?

Прежде чем ответить, Дональд некоторое время изучающе смотрел на Констанцию.

– Если бы я рос в этом доме, как его сын, то мы и по сей день жили бы здесь. Я знаю это, нутром чувствую.

– Не говори глупости. – В голосе Констанции прозвучали властные нотки. – Ты был тринадцатилетним мальчишкой и не смог бы сотворить никакого чуда, не сможешь и сейчас. Да и не чудо требовалось тогда, а тридцать тысяч фунтов, хотя, насколько я понимаю, это всего лишь дало бы нам небольшую отсрочку. – Лицо ее стало серьезным, и следующая фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос: – Ты всегда страдал от того, что не был официально признан его сыном, так ведь? – Увидев, что подбородок Дональда напрягся, а на скулах заиграли желваки, Констанция торопливо добавила: – Ох, прости, Дональд, я… я не хотела тебя обидеть. Уверена, ты, со своей прозорливостью и настойчивостью, обязательно попытался бы что-нибудь предпринять, даже в том юном возрасте. Поверь мне, – девушка взяла Дональда за руку. – Я ни в коем случае не хотела обидеть тебя. Веришь?

Глубоко вздохнув, Дональд медленно выпустил воздух.

– Да… да, я тебе верю. И то, что ты говоришь, правда. – Он отвернулся от Констанции, ухватившись за железные прутья ворот, и посмотрел сквозь них на заросшую сорняками подъездную дорожку, темную от смыкающихся над ней крон деревьев. – Какой стыд. – Дональд снова взглянул на Констанцию. – Я говорю не о себе, а о поместье. Почему они не остались здесь жить, разве они мало заплатили за дом? Прожили всего три года и уехали. Даже никого не оставили присматривать за поместьем.

Констанция окинула взглядом особняк.

– Этот уголок страны либо принимает новых людей, либо отвергает как ему заблагорассудится, – сказала она. – Они были из Гемпшира, а это совсем другой мир. Скорей всего, недавно разбогатели и, не зная, что делать с деньгами, решили купить что-нибудь. Если бы их здесь не любили, думаю, они бы смирились с этим. Но их просто игнорировали. Дядю Томаса тоже не любили, а многие даже ненавидели, но игнорировать его не мог никто… и по сей день тоже. – Девушка посмотрела на подъездную дорожку, и в ее голосе появились печальные нотки. – Сад уже не привести в порядок. Для этого и в то время понадобилась пара лет, а сейчас поместье пустует уже четыре года. И дом надо ремонтировать. – Констанция загремела цепью, на которой висел огромный замок. – Ох, меня всегда раздражает этот замок. И еще битое стекло, которое они насыпали поверх стен. – Она посмотрела по сторонам. – Наверное, сделали это от злости. Когда я думаю о том, что фрукты гниют на корню… мне хочется проделать дыру в стене. – Констанция кивнула Дональду и шутливо добавила: – А что, могу и проделать, подожди, пока я схожу за киркой, – рассмеялась она.

Пара отошла от ворот и свернула с дороги, чтобы вернуться в коттедж кружным путем. И когда Констанция, поддавшись импульсивному желанию, взяла Дональда под руку, он резко повернулся и обнял ее, а потом подхватил под мышки, поднял в воздух и закружил словно ребенка. Когда наконец Дональд опустил ее на землю, она, задыхаясь и смеясь, приникла к нему. Прижимая Констанцию к себе, Дональд устремил взгляд на высокие горы. Чувство, которое он назвал восторгом, вспыхнуло в груди и вырвалось наружу. Ему показалось, что это чувство приняло форму некоего стремительно движущегося существа, которое перепрыгивало с одной вершины на другую, пока не добралось до фермы.