Дорогая Ава - Ильза Мэдден-Миллз

class="p1">– Правда или действие, Тюльпан?

– Действие. – Действие, действие и еще раз действие! Я не знаю, что меня ждет, но…

Воздух пронизан электричеством, и волоски на руках встают дыбом. Нокс медленно выдыхает, и в его глазах – откровенный, искренний жар. Я не понимаю, что творю, но не хочу останавливаться, и он так близко, так…

– Поцелуй меня, – рычит он.

Я шагаю к нему, прижимаясь всем телом. Медленно веду вверх ладонями, содрогаясь от ощущения его тела, от мягкости спортивной формы, от того, как сокращаются его мышцы, когда я глажу ключицы и лицо. Я касаюсь бровей, восхищаясь и поражаясь неописуемому великолепию черт. И я нравлюсь ему. Я вижу это по позе, по тому, как он держит себя в руках, словно боится меня напугать.

Пальцы путаются в волосах у его затылка. Он притягивает меня ближе за талию, прижимает вплотную. Я касаюсь языком его приоткрытых губ, срывая с них тихий вздох, и меня захлестывает осознание, что он целует меня, меня и только меня. Застонав, прикусываю его нижнюю губу, и он обнимает меня крепче, ласкает мой язык прикосновениями своего. Углубляет поцелуй, низко выдохнув мое имя, двигается настойчиво, твердо, сжимая ладонями мою задницу. Внутри поднимается ураган: желание беснуется в груди, на клочки раздирая самое сердце.

Неужели все поцелуи с ним будут такими?

Отстранившись, глажу его по щеке и смотрю в глаза.

– Ты целуешься так, будто каждый поцелуй будет последним.

Прикрыв веки, он лижет мой палец, а потом обхватывает губами. Дыхание перехватывает, и по всему телу разливается жар.

Спокойно, Ава, игра продолжается!

– Правда или действие, Нокс?

– А чего хочешь? – спрашивает он, сверкая глазами.

– Правду.

– Спрашивай.

– Откуда у тебя этот шрам?

Я хочу услышать его историю, хочу, чтобы он мне открылся, пусть и понимаю, что мало кто заслужил этой чести – разве что Дейн.

Нокс пошатывается.

– Боже, Ава…

Касаюсь его лица ладонью.

– Не стыдись шрамов, они – украшение самых сильных людей. Мне нравятся твои шрамы. Поделись их историей со мной.

Он вздыхает, и его слова попадают в самое сердце:

– Меня порезала мама.

Я стараюсь ничем не выдать своего шока. Не такого я ожидала! Скорее подозревала, что он сам себя покалечил, хотя раньше он все отрицал. Моргнув, я пытаюсь прийти в себя.

– За что?

Нокс подходит к кровати, садится, а я устраиваюсь рядом и поджимаю ноги. Смотрю, как он сглатывает, и вижу эмоции, написанные у него на лице.

– Она страдала от диссоциативного расстройства, а после нападения приступы участились. Как-то я проснулся от того, что она нависла надо мной с ножом. Она не узнала меня… и ударила. – Он спотыкается, сбившись. – А потом назвала страшным уродом. Но она не понимала, что говорит. Пожалуйста, не подумай! Она не была плохим человеком. Я всегда буду ее любить… Она же моя мама!

Его слова пронизаны такой болью, что я закусываю губу.

– Она покончила с собой месяц спустя.

При мысли об этом на глаза наворачиваются слезы, но я сдерживаю их, беру его за руку и прижимаю к губам. Целую костяшки, разгибая стиснутые в кулак пальцы.

– Умом я понимаю, что не урод, но иногда… иногда вспоминаю ее слова, и… Не знаю. Они просто не выходят из головы. Если родная мама так ко мне относилась, то что я за человек такой? Я знаю, что у нее были серьезные проблемы, но черт! Этот шрам – вечное напоминание. Стоит увидеть себя в зеркале – и все: я начинаю думать, что не смог ей помочь. Если бы я сразу понял, как ей тяжело, если бы не ушел в школу в тот день, когда… когда она решила с этим покончить… – Он судорожно вздыхает. – В итоге я просто… замкнулся. Не хотел, чтобы люди узнали о том, что случилось. Не хотел больше никого целовать.

– Я очень сочувствую, Нокс.

Черт, что еще тут можно сказать? Я даже не думала, что ему довелось пережить… такое.

Вздохнув, он кивает.

– Мне кажется, у Дейна те же проблемы с психикой.

Я вздрагиваю.

– Что? – спрашивает он.

– Он был под кокаином, когда на меня напали. – Я рассказываю про порошок на носу. – Я вроде как обещала не рассказывать, но так, чисто взглядом, и он теперь снова будет считать меня крысой…

Нокс сжимает мою ладонь.

– Спасибо, что сказала! Давай играть дальше? А то разговор ушел куда-то не туда.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Ладно. Правда или действие?

– Как все серьезно! – бормочет он.

Легко хлопаю его по руке.

– Еще бы! Ты же не хочешь со мной разговаривать по-другому!

– Эх, Тюльпан, ты даже не представляешь… – Он затихает. – Правда.

– Ты мой тайный поклонник?

Он выгибает бровь.

– Какой тайный поклонник?

Я щурюсь.

– Не прикидывайся! Это ты подкинул записку, ты писал мне стихи! По крайней мере, я на это надеюсь, потому что иначе все очень плохо, ведь мне нравится мой тайный поклонник, и я бы не отказалась его поцеловать…

– Да.

На душе становится тепло.

– Ты улыбаешься, – замечает он.

– Значит, я угадала! Ты сам виноват. Помог мне с машиной, упомянул брата… – Замолчав, вспоминаю записку. – Чей это телефон?

– Одолжил у Дейна одноразовую симку, – морщится он. – Надеюсь, я тебя не напугал.

– Это ты позаботился, чтобы Тайлера взяли?

Он усмехается.

– Нет, Тюльпан, тут ты постаралась. Страшная женщина! Как только Траск не обоссался от ужаса, когда ты ворвалась к нему в кабинет с ультиматумом?

Покраснев, придвигаюсь ближе, прижимаясь к нему ногой.

– Правда или действие?

Хрипло вздохнув, он зарывается пальцами в волосы.

– Черт! Правда.

– Почему ты сегодня пришел?

Из его горла вырывается хриплый рык, раздраженный и низкий. Взгляд, скользящий по мне, обжигает.

– Потому что хочу тебя до безумия.

Господи. Да, да, да! На это я и надеялась! Пять баллов этому господину!

– Решил снизойти до нищебродов?

– Нет!

– Решил мной воспользоваться?

– Нет!

– Решил пожалеть бедняжку?

– Нет!

– Просто не удержался?

– Да!

Он касается моего подбородка, и я смотрю на него и не могу насмотреться. Этот шрам, сбегающий по щеке, эти пылающие глаза…

Коснувшись выреза его футболки, представляю, какой он под ней.

– Что во мне такого особенного?

Он выгибает бровь.

– Это риторический вопрос? Ты нереальная! Горячая, милая, такая сильная… Я не забыл, что с тобой случилось, и никогда не забуду. Не остановлюсь, пока не найду этого урода. Он пожалеет, что появился на свет…

– Тише. – Я не позволю прошлому встать между нами. – Давай еще раз. Правда или действие?

Он прикрывает глаза.

– Сейчас моя очередь.

– А ты притворись, что моя, – тихо говорю я. – И выбери действие.

– Какая ты хитрая! Действие.

Сердце колотится, руки липнут от пота. Я знаю свое желание.

– Сними футболку. И штаны заодно. Трусы можешь оставить.

Нокс хватает ртом воздух.

– Ава, погоди…

И снова: он сдерживается, защищает меня. Неужели не видит, что я хочу того же? Только смотрит на меня странным взглядом.

– С Ченсом ты так же себя вела?

– Это как же? – Я протягиваю руку, чтобы убрать волосы с его лица, а он перехватывает запястье и жарко целует ладонь.

– Нагло. Вызывающе. Горячо. – Коснувшись щеки, он наклоняется, почти целует, но в последний момент поворачивает голову и ведет носом по шее. Прикусывает кожу на горле, посасывает, и я судорожно вздыхаю.

– С ним я вела себя по-другому, – отвечаю на выдохе. – А так – только с тобой.

Он впивается пальцами в мои волосы.

– Слава богу! Он бы с тобой не справился, Тюльпан.

– Ты все еще не выполнил действие.

Мгновение мы смотрим друг на друга, а потом он бормочет:

– Технически я должен был загадывать. Правда или действие?

– Действие, – шепчу я.

– Сама меня раздевай.

Он сглатывает, когда встает, и тяжело дышит. Поднявшись за ним, я веду ладонями по груди, стягиваю с него футболку и тут же бросаю на пол. Пока он возится с обувью и носками, я тянусь к ширинке штанов, а потом спускаю их по мускулистым ногам, оставляя Нокса в одних лишь обтягивающих черных трусах.

Сердце пропускает удар. Он невероятно красивый: крепкий, широкоплечий и загорелый.

– Тюльпан, прошу тебя… пожалуйста… я так хочу… – говорит Нокс, кусая губу.

– Что?

Он прикрывает глаза.

– Воплотить свои фантазии в жизнь. Ты даже не представляешь, сколько я об этом мечтал!

– Вперед.

Он набрасывается на меня, словно тигр, обнимает, притягивает и крепко целует. Больше не сдерживается – ласкает меня языком, покусывает губы, и в том,