Исторические шахматы Украины - Александр Каревин

В одном из домов он познакомился с купеческой дочерью, ставшей впоследствии его женой. Девица оказалась не только симпатичной внешне, но и духовно близкой Георгию. То есть исповедующей «прогрессивные» взгляды. Она объяснила молодому человеку, как удобно и выгодно вести пропаганду, выступая перед народом в обличье православного батюшки. «Это меня убедило, и я решил сделаться священником, а она решилась выйти за меня замуж», – писал Гапон в воспоминаниях.

Правда, со свадьбой поначалу возникли проблемы. Мать невесты ни в какую не соглашалась отдать ее за сомнительную личность, каковой ей казался избранник дочери. Однако не по годам ушлый кандидат в зятья нашел выход. Он обратился за содействием к полтавскому епископу Иллариону. Поплакался на судьбу, высказал «раскаяние» в прежних заблуждениях, объявил о намерении стать священником, а в конце беседы доверил владыке «сердечную тайну». Добродушный архиерей, искренне радуясь за «исправившегося» грешника, взялся хлопотать о нем перед неприступной купчихой. Согласие было получено, и вскоре Гапон с возлюбленной встали под венец.

Для молодых началась новая, семейная жизнь. Появились новые заботы. У супругов родилась дочь, потом сын. Революционные идеалы отошли на второй план.

Успешной была и церковная карьера Гапона. Покровительствуемый епископом, он устроился дьячком в один из храмов, а через год был рукоположен в священники. Пастырские обязанности новоявленный отец Георгий выполнял с удовольствием. Ему льстило, что прихожане (а среди них были люди разного возраста и общественного положения) испрашивали у него благословения, раскрывали на исповеди самое сокровенное, почтительно выслушивали от молодого батюшки советы. «Мне нравилось мое положение духовного наставника», – откровенничал он позднее.

Может, так и прожил бы Георгий Аполлонович тихую жизнь провинциального священника, если бы судьба не уготовила ему сокрушительный удар. Тяжело заболевает и умирает жена. Рушится надежда на семейное счастье. Вдовец вне себя от горя. Он близок к умопомешательству. Но сильная воля помогла справиться с бедой. Чтобы не оставаться в Полтаве, где все напоминало об умершей, Гапон решает уехать из города. Он выразил желание обучаться в Санкт-Петербургской духовной академии. И владыка Илларион, тронутый несчастьем своего подопечного, ходатайствует о разрешении ему поступать туда без предъявления аттестата. Просьбу епископа уважили. Оставив детей на попечение тещи, отец Георгий едет в столицу, где, успешно сдав экзамены, становится студентом.

Проучился он, однако, недолго. Заниматься в академии оказалось сложновато, да и с однокурсниками отношения не заладились. Гапон слишком любил устраиваться за чужой счет и для достижения комфорта не гнушался ничем, включая доносы. А это мало кому нравилось. Очень скоро начались конфликты с товарищами по учебе, и, не желая накалять обстановку, Георгий Аполлонович объявляет себя больным, берет отпуск и уезжает в Крым «поправлять здоровье».

Период этого «лечения» – самый малоизученный в биографии «героя 9 января». Прожил он в Крыму около года. Пользовался гостеприимством монахов Георгиевского монастыря (которых потом облил грязью в своих мемуарах), а заодно наладил связь с местными сектантами. С кем конкретно встречался «выздоравливающий», о чем говорил – так и осталось неизвестным. Но вернулся он с юга с твердым намерением участвовать в революционной борьбе.

А в Петербурге его ждала удача. Вняв давним просьбам, епархиальное начальство предоставило ему место священника в церкви при детском приюте Синего креста. Это давало возможность поселиться за стенами академии. Но, заняв комнату в приюте, Гапон откровенно пренебрегает своими обязанностями. Как-то он даже отказался исповедовать умирающего от тифа больного, мотивируя свой поступок боязнью заразиться.

Зато неудержимо влекло отца Георгия в петербургские трущобы, места скопления уголовников. Влечение объяснялось просто: согласно популярным тогда анархистским теориям, именно криминальные элементы должны были стать ударной силой будущей революции.

Поп разворачивает кипучую деятельность, заводит обширные знакомства среди преступников. Одновременно он составляет и рассылает во властные структуры проекты устройства работных домов для босяков, призванные облагодетельствовать обитателей столичного «дна». Гапон уже видел себя в роли защитника обездоленных. Но защита скоро понадобилась ему самому.

Юные воспитанницы приюта, находящиеся совсем рядом, стали неодолимым соблазном для молодого еще священника-вдовца, обреченного, по церковным канонам, на безбрачие. Не в силах справиться с искушением, отец Георгий настойчиво приглашает девушек к себе в комнату, якобы для переписки проектов работных домов, и в конце концов совращает одну из них.

История получила огласку. Разразился скандал. Попа с позором лишили места, выгнали из приюта, исключили из академии. Вдобавок ко всему выяснилось, что любвеобильный батюшка присвоил немалую сумму денег, собранных верующими на нужды церкви. Отцом Георгием заинтересовалась полиция. И вероятно, пришлось бы ему разделить судьбу тех, для кого составлял он свои проекты, но помощь пришла неожиданно.

Высокопоставленный покровитель

Личность Сергея Васильевича Зубатова до сих пор остается загадочной. Ярлык провокатора, творца так называемого «полицейского социализма», прочно прилепленный к нему советскими историками, не посчитали нужным снять и в постсоветские времена. На самом деле все было не так просто.

В юности Сергей Зубатов участвовал в революционном движении, примыкал к народникам, но, взятый в оборот жандармами, не выдержал психологического давления и дал согласие на сотрудничество с полицией. Этого своего поражения он так и не простил царскому режиму. Вынужденный совершить предательство соратников, он навсегда затаил ненависть к тем, кто принудил его к этому. Официально поступив на службу в охранку, достигнув там степеней известных, в душе Сергей Васильевич остался прежним бунтарем, жаждавшим революционной бури.

А бурей в конце прошлого века в России и не пахло. Мелким группкам социалистов было не под силу поднять массовое движение против самодержавия. Они явно нуждались в подмоге. И подмога явилась в полицейском мундире.

Под предлогом необходимости отвлечения пролетариев от противозаконной деятельности Зубатов выдвинул идею создания легальных рабочих организаций. Первый эксперимент поставили в Москве, где Сергей Васильевич занимал должность начальника охранного отделения. Субсидируемые охранкой лекции и вечера отдыха наряду с благонамеренными рабочими привлекали и неблагонамеренных, склонных к бунту. Опытным глазом Зубатов выявлял их, отбирал и начинал «работу». Потенциальные революционеры снабжались нелегальной литературой (якобы для ознакомления с враждебной идеологией), поддерживались материально и постепенно выдвигались на роль вожаков организации.