Грустная дама червей - Бочарова Татьяна Александровна

Пойдем дальше. Насчет Лельки: муж изменяет — жена страдает, это и вовсе бобику понятно. Так что облапошила тебя твоя приятельница, как школьницу.

— Т-ты так с-считаешь? — запинаясь и всхлипывая, проговорила Карина, с надеждой глядя Олегу в лицо. — Но зачем?

— Откуда я знаю зачем? Может быть, надеялась, что ты попросишь ее подробней рассказать о буду-ем — разумеется, не просто так, а за вознаграждение. Кто знает, не занимается ли она в гостинице именно поиском клиенток? Возможен такой вариант? А?

Карина неуверенно кивнула. Перед её глазами стояло красивое, строгое лицо Русудан, словно подсвеченное изнутри таинственным огнем.

— А вдруг она сказала правду?

— Перестань! — Олег поцеловал Карину в губы. — Нет никаких гадалок. Понимаешь, нет. Никто не в силах ни предсказать твою судьбу, ни изменить ее, лишь ты сама. Как захочешь, так и будет. Надо только знать, чего хотеть. — Он говорил негромко, низко-низко наклонившись к Карине, касаясь губами мочки ее уха. Говорил убедительно, горячо, даже страстно, постепенно увлекаясь своими словами. — Никто не вправе нас судить, никто не смеет нам помешать, никто!

«Ему кажется, что весь мир должен принадлежать ему, стоит лишь руку протянуть», — вспомнила Карина слова Русудан и закрыла глаза.

Олег мягким, но настойчивым движением опрокинул ее на кровать, нетерпеливо рванул кофточку.

…В этот раз все было не так. Впервые в объятиях Олега Каринино сознание не отключилось полностью. Её тело находилось в его власти. Оно, послушное, податливое, горело желанием, принимало ласки, блаженствовало, наслаждалось. Но в то же время разум ее оставался холодным и свободным.

В голове отчетливо отстукивало: неправда, все неправда в словах Олега. Русудан не шарлатанка, она ясновидящая, её слова верны, все до единого…

Олег вытянулся на постели рядом с Кариной, едва заметно вздохнул и проговорил:

— Сегодня от тебя проку мало. Давай, что ли, подниматься, а то на репетицию опоздаем. — В голосе его звучало плохо скрытое разочарование. Карина послушно встала и начала оправлять одежду. Внутри будто все омертвело.

Он, конечно, уйдет от нее, как и тот, прежний. Снова между ней и любимым встанет ребенок, снова она останется одна. Скоро, очень скоро — так сказала Русудан, и у Карины нет причины не верить ей.

— К твоему сведению, — мрачно произнес Олег, — мне в пятнадцать лет цыганка нагадала, что я умру, будучи совсем молодым. Погибну якобы в пламени. Что теперь, прикажешь мне к плите не подходить? — Он резким движением застегнул «молнию» на олимпийке и шагнул к двери. — Сделай что-нибудь со своим лицом и спускайся. Я буду ждать тебя в буфете.

— Хорошо.

Олег ушел. Карина умылась под струей ледяной волы, тщательно напудрилась, накрасила глаза и губы. Ею овладела абсолютная апатия. Не хотелось ничего: ни куда-то идти, ни с кем-то разговаривать, ни играть вечерний концерт.

Она с трудом заставила себя покинуть номер и снова, третий раз за сегодняшнее утро, спустилась вниз, на первый этаж.

Олег сидел в буфете за столиком, уткнувшись в газету. Перед ним стояла тарелка с сосисками и стакан томатного сока. И то, и другое было нетронутым.

Карина, которой и вовсе кусок в горло не шел, взяла чашку черного кофе без сахара, села напротив Олега, стараясь поймать его взгляд.

Он на секунду оторвался от чтения, мельком глянул на ее бледное, опухшее лицо и досадливо поморщился.

Завтракали оба молча. Карина с каждой минутой все сильнее ощущала, как растет между ними напряжение и отчуждение. Будто некий волшебный и всемогущий джинн одним мановением руки возвел посередине столика каменную стену, уходящую в бесконечную высь.

Она видела, что Олег ждет от нее каких-то слов, действий, что сам он больше не станет её утешать и успокаивать, считая, что вопрос исчерпан и обсуждению больше не подлежит.

В то же время что-то в ней ожесточилось, замкнулось. Карина не могла, как это случалось прежде, интуитивно угадывать желания Олега, даже те, которые он сам не полностью осознавал, не в состоянии была с радостью выполнять их.

Все в том же угрюмом молчании они разошлись каждый в свой номер и встретились лишь на репетиции в зале филармонии.

Едва Карина взяла первые несколько звуков на огромном, блестящем рояле, ей сразу же стало ясно, что сегодняшний концерт будет неудачным, чтобы не сказать провальным.

Технически она находилась в отличной форме, пальцы слушались безупречно, но внутри была пустота, будто ее выпотрошили, лишили начисто всех чувств и эмоций.

Карина попыталась взять себя в руки, хотя бы изобразить отношение к музыке, но у нее ничего не вышло.

Олег, услышав, как она играет вступление к Шуберту, вскинул голову, прищурился. Он хотел что-то сказать, но передумал, поднял смычок.

Обычно перед концертами они репетировали долго и увлеченно, добиваясь полной слаженности, логичности и завершенности каждой музыкальной фразы, иногда спорили, чаще понимали друг друга с полуслова.

Сейчас они прошли программу один-единственный раз, ничего не повторяя, не вдаваясь ни в какие подробности. Сыгранное подучилось слабой тенью. жалким подобием того, что должно было быть. Того, что Карина и Олег играли вчера вечером. вызывая искренние и теплые аплодисменты публики.

И все благодаря роялю. Скрипка звучала как обычно, с должным накалом, страстно, убедительно.

Карина каждую минуту ждала, что Олег взорвется. наговорит ей кучу гадостей, уничтожит едкими, язвительными замечаниями. В какой-то мере она желала этого — только бы избавиться от холодного безразличия, ощутить что-нибудь внутри себя, пусть даже боль и обиду.

Но он молчал. Закончил играть, кивнул Карине, сложил инструмент.

— До вечера. — Тон его был сухим, но корректным. Он не собирался делать ей никаких замечаний. Повесил скрипку на плечо и ушел в другое помещение. где репетировал оркестр.

До концерта оставалось около восьми часов, иначе говоря, весь день. Как провести его, Карина понятия не имела. Привыкшая за неделю неотлучно находиться рядом с Олегом, она разучилась оставаться наедине с собой.

Возвращаться в гостиницу и сидеть в номере до самого вечера ей не хотелось. К тому же подсознательно Карина панически боялась, что снова встретится с Русудан.

Она немного поколебалась и отправилась бродить по городу в одиночестве. Вскоре внимание её привлек «Икарус», стоящий посреди центральной площади. Возле него, притопывая ногами, чтобы окончательно не замерзнуть, взад-вперед прохаживалась веселая тетка в темной кроличьей шубе и такой же шапке-ушанке. В руках у тетки был рупор.

— Обзорная экскурсия по городу, — вещала она в него, одновременно вертя головой по сторонам в поисках клиентов. — Билет — сто рублей. Поездка охватывает все главные достопримечательности Суздаля, туда-обратно всею три часа. Для желающих — обед в ресторане, его стоимость десять долларов. Кто хочет, может перекусить в кафе — это рядом.

Тетка сделала минутную паузу, затем завела с новыми силами:

— Кто желает покататься по нашему старинному городу, милости просим…

Карина подошла к автобусу ближе, заглянула внутрь — народу набралось негусто, вся передняя часть «Икаруса» оказалась свободной. За рулем, позевывая, сидел пожилой водитель с небритой, седоватой щетиной на лице.

— Что смотришь, дочка? — мужик приветливо улыбнулся Карине. — Залезай, прокатимся. Деньги есть?

— Есть, — кивнула она, прикидывая в уме, успеет ли она вернуться вовремя. По ее подсчетам выходило, что вполне.

Шел только двенадцатый час, а в филармонии ей нужно было быть не раньше шести.

— И долго мы будем стоять? — спросим Карина шофера, опасаясь, что, пока не заполнятся все места, автобус на экскурсию не поедет.

— Зачем долго? Сейчас погодим еще минут пятнадцать и тронемся.

— Разве за такое время можно собрать нужное количество пассажиров? — усомнилась Карина.

— Как пить дать, — пожилой махнул рукой. — Мы порожними никогда не ходим, ей-ей. Ты сама-то откуда?