Ванильное мороженое - Эрика Робинсон

Мать, брата, даже Кэтлин Мелани любила без оглядки, уверенная в том, что они всегда будут отвечать ей тем же независимо от обстоятельств. Но как быть с Кларком? Возможно, сейчас он и любит ее, но что будет завтра? Как он станет относиться к ней, когда пройдут восторги первой страсти? Когда он постигнет все нюансы того, что может доставить ей удовольствие? Когда тайн больше не останется?

Потом Мелани поняла, что ей нужно ответить на более важные вопросы. Не цепляется ли она за мысль о независимости, потому что хочет оградить себя от любви? Не спешит ли покинуть мужчину, чтобы он не покинул ее первым?

Мелани вздохнула, направляя струи на последний грязный участок машины. Кэтлин, наверное, ушла в дом. Ждать от нее помощи не приходится. Должно быть, открыла банку диетической содовой и устроилась с книжкой в кресле, поджидая, пока вернется Мелани.

Посмотрев в сторону дома, Мелани поспешила спрятаться за свою теперь сияющую машину. Привалившись плечом к открытой створке железных ворот гаража, за ней наблюдал Кларк, одетый в потертые джинсы и голубую хлопковую рубашку с закатанными рукавами.

Подождав, пока уймется сердцебиение, Мелани перекрыла воду, положила шланг на пол и вышла из тени.

— Как ты сюда попал? — спросила она.

Вот она — хваленая безопасность!

— Очень просто, — улыбнулся Кларк. — В вашем загоне живет в основном разбогатевшая богема. А кто больше представителей этой категории нуждается в услугах психоаналитика? Я приехал навестить клиента, который не может заставить себя выйти из дома, а заодно решил заглянуть к тебе.

— Но тебя ведь отстранили от частной практики?

— Приговор отменен. — Теперь его улыбка касалась только губ. — Утром позвонил мой адвокат и сообщил, что суд в отсутствие заинтересованных сторон проявил больше здравого смысла.

Что ж, на один вопрос он ответил, но до сих пор оставалось неясным, зачем он решил «заглянуть» к ней.

Мелани не отрицала, что позавчерашнее ее отступление было слишком поспешным. На нее обрушился ураган чувств, главным из которых был страх, и чуть не сбил ее с ног. Кларк заявил, что любит ее, и, сколько бы ни длилась их связь — два года или два дня, — Мелани была уверена в весомости его слов. Он был не тем человеком, который бросается ими просто так, без предварительных серьезных размышлений и твердой уверенности. Он любит ее. Мелани верила ему. Но истина оставалась неизменной: она не могла допустить, чтобы его чувства диктовали ей, как жить дальше.

Мелани повесила распылитель на крючок и, достав из ведра губку, как следует отжала ее. Она налила слишком много мыльной пены, и руки скользили, что напомнило ей о забавах с массажным маслом. Мелани тряхнула головой, чтобы развеять наваждение. Нельзя допускать, чтобы мысли текли в этом направлении! Она не может позволить себе присутствие Кларка, и точка! Не может, если действительно намерена следовать своему плану и впервые в жизни почувствовать вкус независимого существования. Не может, если еще питает надежду избежать ловушки, в которую непременно заведет ее любовь к нему.

— Думаю, нам обоим нужно серьезно подумать о многом, — спокойно произнес Кларк.

Мелани прикусила нижнюю губу, стараясь не показать ему, насколько серьезно думала о нем в последние часы. Именно тогда она пришла к заключению, что любит его, что хочет всю оставшуюся жизнь провести с ним. Что она с радостью предаст свою мечту о независимости и самостоятельности ради того, чтобы больше времени проводить в его объятиях.

Но она удерживала себя от того, чтобы сказать это Кларку, поскольку отлично понимала, как смешно прозвучит ее заявление, как оно будет противоречить всем ее представлениям о будущем. Не воспринимает ли она Кларка только как средство, для того чтобы избежать одиночества? Не позволяет ли своему взбунтовавшемуся либидо управлять своей жизнью?

Кэтлин была права: Мелани никогда не приходилось жить в одиночестве, оставаться единственной живой душой в огромном доме и заботиться только о себе. И все же одиночество было не такой уж терра инкогнита для Мелани. Сколько раз ей приходилось одиноко стоять на сцене перед огромным скоплением людей или чувствовать себя никому не нужной на пышном приеме, устраиваемом матерью.

А сейчас она встретила человека, которому небезразлична и, что еще важнее, который понимает ее. По крайней мере, старается понять. Он предоставил ей целое свободное утро, для того чтобы она смогла опробовать вновь обретенные навыки и примерить их к своей будущей роли. Он повел ее по магазинам и буквально заставил купить сексуальные женственные пустячки, которыми она всегда восхищалась, но не решалась приобрести. В заросшей лесом глуши передал бразды правления в ее руки, позволив повести в любовной игре и в то же время позаботившись о том, чтобы Мелани получила самое полное удовлетворение.

А в довершение всего он сказал, что любит ее, понимая, что такое признание может обратить ее в бегство и она не вернется до тех пор, пока не разберется в своих противоречивых чувствах.

Чего, увы, Мелани еще так и не сделала. Она никак не могла определить, какие из этих чувств реальны, а какие — лишь романтическая фантазия. Наверное, это удел всех актеров: им приходится вживаться в сотни образов, тем самым расширяя — но и размывая — границы своей личности.

— Да, мне еще о многом нужно серьезно подумать, Кларк. Я только хочу знать… то, что ты сказал мне… в чем признался…

— В том, что я люблю тебя?

И хотя эти слова были произнесены небрежно, они выбили еще один кирпичик из стены, воздвигнутой в сердце Мелани.

— Да. Я… польщена. Тем, что ты почувствовал ко мне это в столь короткий срок…

Он шагнул к ней, и Мелани сделала все возможное, чтобы не броситься ему навстречу. Она не будет бежать ни от него, ни к нему. Каким бы высоким, большим, красивым и удивительным он ни был. Какой бы соблазнительной ни была перспектива упасть к нему в объятия.

Как бы она его ни любила.

— Ты считаешь, что я слишком быстро в тебя влюбился? — спросил Кларк.

— Нет… Да… Мне трудно судить. Я никого еще не любила, Кларк. Я не знаю, что в действительности означают эти слова. Я стараюсь быть честной с тобой, честной с собой.

Она швырнула губку в ведро, подняв фонтан брызг и замочив себе ноги. Тихо выругавшись, она смахнула клочки пены с шортов.

— Давай считать, что это еще одна вещь, в которой Мелани Уитлоу ни черта не смыслит.

Кларк извлек губку из ведра, выжал ее и опустился перед Мелани на колени. Он смахнул влагу с мягкой ткани и провел по обнаженной гладкой ноге вниз.