Искусство обольщения - Гейл Бак

Верити вздрогнула и вскочила. Вышивка упала из ее рук. На лице ее отразились и удивление и восторг.

– Чарльз! – Она бросилась обнимать брата. – Ах, Чарльз! – Она схватила его за лацканы, смеясь и плача одновременно.

Сэр Чарльз Уорт, встревоженный и удивленный ее слезами, обнял сестру. Она обычно бывала спокойнее их всех.

– Верити, где мама? Почему в этом доме темно, как в склепе? – Он взял ее за плечи и отстранил, чтобы разглядеть. Не спуская с нее глаз, он спросил: – С мамой все в порядке? С ней ничего не случилось?

Верити покачала головой, слезы застилали ей глаза. Она рассмеялась:

– Нет! Мама в Брайтоне с бабушкой. Мы закрыли дом на зиму, как видишь.

– Благодарение Богу! А я было подумал… – Сэр Чарльз запнулся и нахмурился. – А почему же ты здесь? Почему ты не с мамой?

– Я приехала домой. – Верити мягко высвободилась из его объятий и подняла вышивание с ковра.

– Приехала домой? – Он подумал, что для этого должна быть особая причина. – Не говори мне только, что поссорилась с мамой. Я не поверю.

Сэр Чарльз внимательно наблюдал за сестрой.

– Конечно нет. Я вообще не была в Брайтоне. – Верити вновь уселась у камина. Она начала было вышивать, надеясь, что брат не будет слишком дотошным. – Мне так удивительно и радостно видеть тебя здесь, после того как мы вообще ничего о тебе не слышали. Ты должен рассказать мне обо всем и о своем путешествии.

Но сэр Чарльз догадался, что сестра что-то скрывает. Он прищуренным взглядом смотрел на нее.

– У тебя такое выражение, какое всегда бывает, когда ты что-то обдумываешь. Верити, хватит темнить. Не нужно молоть всякую чепуху.

Верити посмотрела на брата. Его нелегко было сбить с темы. С упавшим сердцем она поняла, что он добьется-таки правды. Как бы она хотела оставить вообще этот разговор! Она с болью думала о предстоящем разговоре. Но Верити никогда не была малодушной, и, собравшись с духом, она улыбнулась:

– Ты рассмеешься, если я скажу тебе.

Она была совершенно уверена, что он не станет смеяться. Но ее отец всегда говорил, что лучше разделаться с неприятными вопросами как можно скорее. И она была готова доказать это.

– Почему-то у меня возникло предчувствие, что сейчас мне придется рвать и метать, – проговорил сэр Чарльз.

Верити подняла подбородок, и, стараясь, чтобы голос не дрожал, начала:

– Я жила у наших кузенов, Петтифортов. Ты, может быть, помнишь. С ними папа переписывался много лет.

– Да, конечно. – Сэр Чарльз был нетерпелив. Не сняв чехол, он небрежно опустился в кресло. Перекинул ногу через подлокотник и стал покачивать ею. – Я нахожу чрезвычайно странным, что ты переехала к людям, которых мы едва знаем.

– Я поехала к Петтифортам в качестве наемной компаньонки их дочери, – спокойно сказала Верити.

Она оставила теперь вышивание, будучи неспособной в таком нервном состояний делать правильные стежки, и сжала руки на коленях.

– Оплачиваемой компаньонки! – Брат вскочил на ноги. – Ты?! Верити, о чем ты думала? О чем думала мама? И Огюст! Я с ним еще поговорю! – Его глаза горели гневом.

– Не смей! Ничего не говори ни Огюсту, ни маме! Я не буду слушать твоих возражений. То была моя идея. Я отвечаю за себя, во всем… до конца. – Она была шокирована своими же последними словами. – Это моя вина. Ты не должен никого винить, Чарльз.

– Но почему ты так поступила, Верити? – сказал сэр Чарльз, обретя контроль над собой.

– Нам пришлось закрыть дом и отпустить большинство прислуги. – Верити наблюдала за изменившимся выражением лица брата. – Мы не могли свести концы с концами. Все зависело от тебя, а маминой доли наследства было… недостаточно.

– Бог мой! Конечно, мне надо было раньше догадаться, но я и подумать не мог… – Сэр Чарльз покачал головой. – Но это все равно не объясняет, отчего ты не поехала в Брайтон с мамой.

Верити устало вздохнула.

– Я не хотела, чтобы Элизабет пришлось оставить гимназию. Она там совершенно счастлива. Я полагала, что при некоторой экономии мы сможем оплачивать моими деньгами обучение Элизабет.

Она ясно видела, как все более огорченным становился брат, и на обветренном лице его все четче проступали резкие морщины.

– Все это планировалось на время, до того, как ты вернешься и возьмешь дела в свои руки, – попыталась она успокоить Чарльза.

– Понимаю. До меня дошло письмо мамы, но я и понятия не имел, что ее деньги так быстро кончатся. – Выражение лица Чарльза было сурово. – А мальчики? Тимоти и Барт? Неужели они были вынуждены оставить школу?

– Огюст забрал мальчиков в Хайкрофт. Он сам стал их наставником, так что их обучение не пострадает. Наверное, для них это нечто вроде долгих каникул.

Сэр Чарльз неожиданно рассмеялся.

– Сомневаюсь! Подозреваю, что у Огюста нашим щенкам не поздоровится. Нет, думаю, Тимоти и Барт были бы рады вернуться в школу к друзьям! Огюст наверняка поставил перед ними задачу достичь заоблачных высот. Меня они после такого обучения наверняка затмят.

– Я думаю, что с авторитетом бывшего солдата для младших братьев ничто не сравнится, – улыбнулась Верити.

– Надеюсь. – Сэр Чарльз отвернулся и посмотрел на огонь в камине. Затем он резко вновь перевел взгляд на сестру и совершенно удивил ее вопросом:

– Расскажи мне все остальное, Верити. Что случилось с тобой у Петтифортов, что привело тебя вновь в этот холодный пустой дом? Они плохо к тебе относились?

– О, нет! По крайней мере, – призналась Верити, – не кузен папы, не мистер Петтифорт. Его я очень полюбила.

Сэр Чарльз наблюдал за ней с настороженной улыбкой.

– Я так понимаю, что миссис Петтифорт не оправдала доверия.

Она грустно улыбнулась.

– И даже не она. Миссис Петтифорт просто ни о чем ином не может думать, кроме выгодной партии для своей дочери. Но вот что касается моей подопечной, Сесили – так я никогда еще не встречала такую упрямую и капризную девицу.

Сэр Чарльз поднял брови.

– Серьезное обвинение, учитывая, что оно исходит от тебя, дорогая сестра. Но все равно это не объясняет, почему же ты приехала обратно и с таким понурым видом.

– Разве не объясняет? – стараясь беспечно улыбаться, спросила Верити. Она пыталась не глядеть на брата.

– Послушай, Верити! Ни эта драконша-мать, ни ее испорченная дочка не стоят тебя – и ты это хорошо знаешь. Расскажи мне все, не утаивая. Я не успокоюсь, пока не узнаю все.

– Даже если я предпочитаю не делать этого? – напрямую спросила Верити. Она на секунду прикрыла глаза рукой.

– Верити! – Он откинул прочь стул и подошел к ней. Обняв ее за плечи, он приказал: – Ну-ка рассказывай все.

Верити пыталась быть спокойной, даже когда все воспоминания о несправедливости по отношению к ней вновь навалились на нее. Голос ее дрожал.