Остров Дохлого Дракона - Андрей Готлибович Шопперт

был «за». Колдун хищно улыбался, лишь капитан с сомнением покачал головой.

- Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, - наконец, произнёс он, - Давайте сходим в порт, разведаем сколько там на корабле гоблинов. Пусть пойдёт маг. Гоблинам и в голову не придёт, что эльф шпионит для гномов.

- Это правильно, - поддержал капитана Толстун, - Знать, сколько противников, всегда лучше чем не знать. Да, и, я думаю, катапульту и самострел лучше грузить на корабль ночью, пусть будет для ребятишек сюрприз.

Долго ещё обсуждали всякие мелочи, детали. Но зато уже решили твёрдо – дать гоблинам бой.

Капитан с Толстуном, взяв несколько кусочков скорлупы драконьих яиц, пошли покупать арбалет и катапульту. Заплатили, не торгуясь, хозяину лавки сколько он запросил, и договорились, что заберут поздно вечером, как стемнеет. Хорошо хоть в этой лавке хозяином был гном. Толстун заговорщицки подмигнул ему и попросил молчать пока о том, что они покупали и чем расплачивались. Лавочник пообещал молчать, по крайней мере, до их отплытия.

Эльф слонялся по порту и следил за гоблинами и их судном. Он прощупывал мысли команды. Гоблины пили ром, играли в кости и вообще вели себя как хозяева порта, явно не боясь настроить жителей против себя, но было их не много. Маг не мог, конечно, точно сказать, сколько их. Десятка три, ну, может, чуть больше.

Ивашка руководил мелким ремонтом судна и заготовкой провизии с водой. Хотелось закончить побыстрее. Раз уж решили драться, так зачем откладывать, только нервы себе мотать.

Как стемнело, загрузили катапульту и самострел. Ивашка пересчитал стрелы. Двадцать штук. Маловато, конечно. Хотя больше, скорее всего,и не успеть выпустить. Гоблины ведь не мишени, сложа руки, сидеть не будут. Гоблинов обзывали жадными, страшными, но уж дураками никто не называл. Хорошо бы хоть половину из этих стрел воткнуть в любителей пограбить.

Глава 14

Событие пятнадцать

Война — область опасности, мужество — важнейшее качество войны.

Карл Филипп Готтлиб фон Клаузевиц

С якоря снялись ещё в предрассветных сумерках. Шли на вёслах – ветерок был слабоват. Когда галера гномов «Ястреб» проходила мимо огромного гоблинского корабля, Ивашка вдруг с трепетом осознал, во что они ввязались. «Ястреб» был как игрушка в сравнении с мощным, тяжёлым фрегатом гоблинов.

- «Пилигрим», - прочёл эльф, стоявший рядом с Ивашкой на капитанском мостике.

И словно в ответ на его слова на пиратском корабле поднялся шум, засвистели боцманские дудки. У гномов не осталось никаких сомнений, гоблины сейчас бросятся в погоню и попытаются захватить корабль.

- Да помогут нам боги, - прошептал маг.

- Да помогут нам души всех гномов погибших от рук гоблинов, - тоже шёпотом, в тон магу, произнёс штурман.

Пока шли ввиду острова и позже, когда ещё время от времени попадались рыбачьи баркасы или спешащие в порт суда, гоблины держались в пределах видимости, но особенно близко не подходили. Очевидно, опасались возможных свидетелей. К полудню ветер усилился и галера, идущая на вёслах и всех парусах, делала по десять узлов. Преследователи начали отставать, и видно было, как полезли по мачтам матросы, ставить дополнительные паруса. Скорости опять выровнялись, и фрегат держался примерно в миле позади.

Солнце потонуло в океане, и сразу же начали сгущаться сумерки. В этих широтах ночь идёт буквально по пятам за днём. Вот уже и звёзды высыпали на небо, чтобы продолжить свой извечный хоровод. Ожидание сменилось гнетущей усталостью.

- По-моему, сегодня уже не нападут, подойдут поближе и будут держаться за нами, - капитан тоже целый день простоял на мостике, до боли в глазах всматриваясь во вражеский корабль.

- Отбой тревоги, команде отдыхать.

Ивашке выпала первая вахта, а капитан с эльфом и Толстуном ушли спать. Завтра предстоит тяжёлый день, нужно быть отдохнувшими, полными сил. Когда пробило четыре склянки, Филипп сменил Ивашку у штурвала. Гном спустился к себе в каюту и долго ворочался, всё прокручивая в голове план боя. И только, кажется, закрыл глаза, как заиграли тревогу.

Штурман влез в чёрный змеиный комбинезон, взял кинжал из когтя дрона, в кармашек сунул «Огни Агавы» и прицепил к поясу меч, отобранный у железного тролля в пещере. Вышел на палубу. Утро только начиналось, было прохладно и как-то сыро. Вчерашнее голубое вымытое небо сменилось тяжёлыми тучами. Зато ветер почти улёгся. Паруса еле трепетали.

- Это хорошо, - с радостью отметил Ивашка, - теперь мы за счёт вёсел сможем держаться от них достаточно долго на расстоянии выстрела.

- Приближаются! – капитан указал на близкий уже фрегат пиратов.

- Ну, что ж, пойдём на корму, встретим ребяток, и пусть потом не говорят, что гномы не гостеприимный народ, - Толстун тоже был в чёрном костюме.

Третий змеиный комбинезон был на Филиппе, эльф от него отказался.

- У меня есть жезл, этого достаточно.

- Заряжай, - Толстун был в своей стихии.

Трое матросов по очереди зарядили оба арбалета и катапульты. Фрегат быстро приближался.

- Гребцы, приготовиться, - Ивашка подозвал матроса задающего ритм гребцам ударами барабана, - Когда выстрелим, начинайте грести. Нужно удерживать их на расстоянии выстрела как можно дольше. Постарайтесь. Лучше грести, чем орудовать мечами, полезней для здоровья, - крикнул он матросам, и те заулыбались, на секунду расслабившись.

Ивашка вернулся на корму. Толстун уже пытался прицелиться, но было ещё далековато.

- Смотри, как столпились, - указал он на гоблинов, - Добычу уже делят, наверное. Сейчас я вам подарочек пришлю.

- Слушай, дружище, - Ивашка похлопал друга по плечу, - Давай как в прошлый раз. Пускаем стрелу. Они, конечно, попрячутся. Тогда бросаем им горшочек с горючей смесью. Они бросятся гасить, а мы им ещё стрелу.

- Я так и хочу, - Толстун помахал рукой гоблинам, призывая их к себе.

- Давай, гады, мы вас ждём! – не удержался и капитан.

В ответ раздалось знаменитое гоблинское «Хей – о – хей». Корабли уже настолько сблизились, что можно было сосчитать и отчётливо различить каждого гоблина, потрясающего копьём или абордажными крючьями.

- Ну, получайте подарочек, гориллы! – и Толстун спустил тетиву арбалета.

Свистнула стрела, и дикий вой с фрегата возвестил, что Толстун верен себе – не промахнулся.