Командир - Павел Мамонтов

– А это Лимбо, ему рога недавно подпилили, а то уже в загоне не помещался.

Лимбо оказался гигантским сохатым с огромными, размахом метра в полтора, рогами. Он флегматично пожёвывал сено и рассматривал людей.

– А можно его покормить? – спросила Лика.

– Угу, – Чиня порылся где-то в углу кормушки, достал бумажный свёрток. – Вот, хлеб с солью. Дай ему.

Лика просунула руку сквозь прутья. Лимбо так же невозмутимо слизал с её ладони лакомство. Лика ещё успела погладить его по влажным мясистым ноздрям.

– Ой, какой нос мокрый, – сказала она, вытирая руки бумагой. – Пошли к бестиям.

– Да погоди ты, тут тоже много интересного, – возразил Виктор.

– Как будто в лесу таких животных не видел.

– В том-то и дело, что не видел. Иначе они были бы здесь или того… в разделанном виде.

– Ну давай.

Эта часть бестиария и впрямь напоминала зоопарк. Тут были и туры с зубрами, и даже два бизона. Все огромные, больше двух с половиной метров от копыт до горба. Подальше от них, чтобы не тревожили запахом, хищники. Волки: уверенные, но беспокойные. Те что помоложе (Виктору по пояс) высовывали носы из клеток, наверное, еду выпрашивали.

– Вы им ничего не давайте, – сказал Чиня, – кормили совсем недавно. Проглоты ещё те.

Если псовые были представлены только одним видом, то разновидностей хищных кошек было несколько. Из крупных были львы, леопарды и ещё барсы. Хотя на взгляд Виктора барс от леопарда ничем не отличался, только хвост у первого был чуть длиннее и пушистее.

– У нас леопарды почти не водятся, вот к югу их полно, а у нас в основном львы.

Виктор присел посмотреть на льва, тот лежал в царственной позе и недовольно косился на посетителей, но до выражения недовольства грозным рыком или бросанием на клетку не снизошёл. Умный. Если ты не можешь ничего сделать – прими свою участь с достоинством.

Шерсть льва была тёмно-зелёной, почти чёрной. Вокруг шеи не грива, а пучок жёстких волос. В углу, свернувшись клубком, спала его львица. Прямо как домашняя кошка, если бы не была длинной метра в три, не считая хвоста. Удивительно гибкая она, для своих размеров. Виктор отошёл от клетки, решил попусту не злить пойманного льва.

А вот мелких кошек было великое множество: кроме рысей здесь были лесные коты: кот-рыболов, кот-медоед, болотный кот. Они отличались друг от дружки формой челюстей, формой глаз, телосложением. Виктор с Ликой даже не думали, что кошки могут быть такими разными и… оставаться кошками. Некоторые звери игрались друг с другом, кто-то надменно сидел на ветке, кто-то точил когти об эту самую ветку, но все они пристально наблюдали за человеком. Умные.

– Ну теперь-то можно идти к бестиям? – устало спросила Лика.

– Теперь можно, – ответил брат. – Чиня, отворяй.

– Угу, давайте за мной, только недолго и ничего не трогать.

– Успокойся, всё помним: два целковых и две банки сгущёнки, с тебя полчаса экскурсии.

Чиня подошёл к могучей металлической двери, зазвякал ключами, поднатужившись, открыл.

Внутри было заметно прохладнее, чем в остальном загоне. Окон не было, но воздух был подозрительно свеж, как после грозы.

– Тихо тут, – шёпотом сказал Чиня и ткнул в толстое стекло террариума. – Вон, видите, это рыкуны.

Виктор с трудом разглядел в подстилке из травы и опилок пять комков размерами побольше кролей.

– Спят они. Завтра их потрошить повезут. Трапперам повезло – целых пять штук добыли. Сезон спаривания у них был, что ли, вообще-то они животные-одиночки. А из их желёз на Внешней Земле лекарства делают, от всех хворей помогают. А если здоровый человек их примет, то сразу пять лет себе сбросит.

– Папе вот бы такую сыворотку выпить, – сказал Виктор.

– Так кто же её тут сделает? – возразил Чиня.

– Пусть на Внешней Земле приготовят и обратно переправят.

– Отец уже принимает таблетки, про которые ты говоришь, – не слишком весело сказала Лика.

– Разве? А почему мне не сказали? И я что-то не вижу результата.

– Значит, его нет.

– Погоди, а зачем отцу…

– Вить, давай не будем сейчас об этом? – Лика постучала ноготком по стеклу террариума. – А разбудить их нельзя?

– Тсс… ты что делаешь. Нельзя их будить.

– На кого они хоть походят?

– Ну на помесь зайца и рыси. Если к ним подойти, рычать начинают так, что у тебя сознание может помутиться. Так и убегают от врагов.

– Ничего себе.

К удовольствию Лики, один из рыкунов повернулся во сне. Он действительно очень напоминал зайца, только вместо передних резцов из пасти торчали солидные боковые клыки.

– Давайте дальше.

– Ой, а это я знаю кто, – запрыгала на месте Лика. – Это гмырх.

– Точно, – подтвердил смотритель бестиария.

Гмырх походил на помесь таксы с телёнком: длинное узкое тело, покрытое редкой короткой щетиной, не скрывавшей розовой кожи, задние лапы суставами назад, передние – с огромными толстыми предплечьями – заканчивались растроенными копытами. Голова без ушей, но с огромным влажным носом, покрытым множеством волосков.

– Его тоже распотрошат? – поинтересовалась Ахромеева.

– Угу, видишь, у него во лбу вмятина небольшая. Это железа, которой он добычу находит, под землёй и на земле. Страшно дорогая штука. Тут вообще всё приготовлено для отправки на Внешнюю Землю и сумасшедших денег стоит. Идёмте, не будем терять время. Пауки-скорпионы, думаю, вам неинтересны, таких каждый день в Северных Развалинах отстреливают.

Существа, которыми Чиня так пренебрег, больше напоминали краба или того же скорпиона. Единственное, что у них было от паука, так это небольшое брюшко, из которого рос длинный хвост с жалом. Через этот хвост пауки-скорпионы откладывали яйца, и даже не в тела своих жертв, как можно было подумать, а всего лишь куда-нибудь в расщелину между камнями, между корней – словом, в труднодоступное место. Справа в темноте что-то загромыхало. Лика охнула. Виктор схватил её за руку, завёл себе за спину и вытащил ТТ.

– Убери ствол. Это гребешки чего-то не спят, сейчас я их успокою, – сказал смотритель.

– Раз не спят, так усыпи, это твоя работа, а пистолет я уберу, когда посчитаю нужным.

– Эх, вы. Ну ладно, я сейчас за снотворным. Вы здесь ничего не трогайте, – наказал Чиня и умотал в темноту коридора.

А ящерица в террариуме размером с собаку (с Внешней Земли) злобно поднимала и опускала перепончатый розовый гребень на спине.

– Пойдём дальше? – предложил Виктор.

– Угу.

Дальше были растения. Они единственные, не считая ящерицы, не спали в бестиарии. Несколько цветов с широкими бутонами и утолщениями у корня – хищные лилии, как их окрестили. Гусеница – покрытый шипами колючий вьюн с необыкновенно красивым сине-фиолетовым цветком – медленно ползла по шесту. Десятки растений – движущихся, хищных, стреляющих шипами, светящихся в темноте, плюющихся дивным нектаром или смертельным ядом – покачивались на своих местах. На некоторых сидели существа, похожие на кузнечиков или жаб. Специально их, что ли, оставили?

Дальше в аквариуме спало ещё одно животное. Если взять гигантскую крысу, приделать ей хвост бобра и натянуть перепонки между передними и задними лапами, то будет похоже.

– Нетопырь, – проявил эрудицию Виктор. – Папа говорил, у нас на крыше дома жил такой в первые два года после Прорыва. Потом его продали через Проходы.

– Да, слышала я эту историю. А нелюдей здесь нет?

– Вроде нет. Хотя всех детёнышей, взятых в облаве, вроде сюда привозят – от них толку на шахтах нет.

– Ну что, посмотрели всё? – вернулся Чиня, шумно сопя.

– Да, спасибо.

– За всё уплочено, – ухмыльнулся смотритель. – Вы идите тогда, а то проверка тут шастает.

– Идём. Слышь, Чиня, а неандертальцев, которых вчера в облаве взяли, куда дели? – спросил Виктор.

– Щенков тех? Да на заднем дворе оставили пока. Только привезли, кстати. Если никого нет, на них ещё сможете посмотреть. Тебе только зачем?

– Да вот Лика интересуется.

– А, ну пошли тогда.

Лика и Виктор остались на заднем дворе, там же, откуда заходили в бестиарий. Чиня наказал им ждать, когда он вернётся за оплатой. Неподалёку стояла распряженная телега, накрытая брезентом. Оттуда донёсся какой-то писк.

– Ну-ка, – сказал Виктор, задирая брезент. – О, а ты переживала, Лика, – вот они, твои детёныши нелюдей.

– Они не мои, – сказал Лика, наблюдая за братом.

Виктор перевернул трофейную корзину, из неё вывалились два детёныша, завёрнутые в полотенца, чтобы не царапались, наверное. Получив свободу, они сразу стали освобождаться от «пут». Детёныши были голенькие, но покрытые очень редким, но длинным пухом, и оказались похожи на человеческих детей примерно двух-трёх лет. Только всё равно они были не такие: коротконогие, короткорукие, при крупном кругленьком туловище, большеголовые, с просто-таки огромными глазищами.