Белые ночи - Александра Лисина

— Молодец, предусмотрительный, — не удержалась я от шпильки, и он глухо рыкнул, пронзив меня насквозь уничижающим взглядом. — Надеюсь, ты не устроишь тут кровавую резню, если все получится, как надо?

Оборотень хмыкнул в ответ и чуть качнул головой. Кажется, действительно понял?

— Тогда ладно. А теперь замри и постарайся меня не убить.

Я плавно приложила серебристую капельку амулета к замку (туда, где смутно виднелась замочная скважина), а затем медленно, осторожно, почти нежно направила внутрь крошечный лучик силы. Совсем чуть-чуть, немного, чтобы не всполошить охранные заклятия и не сделать из живого пленника хорошо прожаренного порося. Слегка надавила, будто на пробу. А затем плавно увеличила напряжение, позволяя невидимой отмычке надежно зацепиться в металлических недрах. В момент касания у меня мгновенно занемели пальцы, красноречиво свидетельствуя о том, что силы в охранное заклятие неведомый маг вложил необъяснимо много. Столько, что ее вполне хватило бы даже для… чтоб тебя прихлопнуло в такой же клетке!.. оберона. Да, думаю, она бы выдержала даже его, если бы вдруг нашелся безумец, что вздумал бы держать его взаперти. Нашему Велиссию, правда, каким-то образом удалось уговорить одного такого урода поквартировать у себя в сокровищнице, но то был единичный, исключительный случай. И наверняка там не обошлось без вмешательства Верховного Мага.

Амулет между тем тихонько засветился, как всегда бывало при напряженной работе. Онемение дошло уже до локтей и продолжало взбираться выше. Оборотень заинтересованно скосил глаза, но, к чести сказать, не шевельнул даже когтем, хотя ему явно было неуютно, да вдобавок по потолку явственно пробежали беспокойные голубые искры.

Я почувствовала, как по виску скатилась первая капелька пота, и медленно прикрыла глаза, полностью сосредоточившись на том, чтобы направлять силу амулета строго в одну точку — единственную уязвимую у таких замков, в которую и следовало давить до упора. Нажимать на нее, терзать и упрямо биться до тех пор, пока не щелкнет невидимый язычок и не ослабит нити привязанного к нему заклинания. Если чуть сдвинуться, неосторожно поколебать сияние невидимого луча, хоть немного сбить настрой или задеть медленно проявляющуюся в воздухе защитную сеть, можно запросто устроить взрыв такой силы, что вокруг не останется ни меня, ни клетки, ни оборотня, ни самого постоялого двора. Я такое уже видела. Знаю, как это бывает. Но пока еще ни разу не ошибалась сама. И, хотя то, что я делала, было до боли знакомым, сотни раз отработанным и хорошо освоенным приемом, хотя ничего необычного в том, что происходило, не было, но все же такого бешеного сопротивления я прежде ни разу не встречала. Такое ощущение, будто пытаешься грести против бурного течения. Или хочешь взлететь под низвергающимися сверху потоками огромного водопада. Словно карабкаешься в гору на последнем издыхании, борешься с огнем, когда лесной пожар уже полыхает вовсю. Так, будто тебя заживо вымораживает холод несбывшегося, и ты падаешь, падаешь, падаешь в черную пропасть, которой нет ни конца, ни края…

Амулет с угрожающей скоростью нагревался, поразительно быстро отнимая у меня силы. Руки, что прежде хоть как-то чувствовали его тяжесть, сейчас не просто потеряли чувствительность, но, кажется, вообще больше не существовали. Вскоре онемели не только локти, но и плечи. Вот появился неприятный холодок в стопах, которых ужасающе быстро пополз в сторону подрагивающих от слабости коленей. Затем начали ощутимо подмерзать бедра: сперва правое, а затем и левое. Вскоре отчаянно заныла рана от когтей оберона. Левая порчина неожиданно намокла, будто старый шрам внезапно открылся такой же раной, как почти два месяца назад, по голени потекло что-то липкое и горячее.

Я судорожно сглотнула, чувствуя на губах соленое. Тяжело задышала, начиная подозревать, что на этот раз моих сил может не хватить. Вцепилась в проклятый амулет уже двумя руками и до скрежета сжала зубы. Я должна… просто должна это сделать! У меня не было права отступить! Я не могу сдаться и проиграть какой-то дерьмовой железке, у которой даже мозгов нет, чтобы как следует сопротивляться! Я просто должна! Я обещала…

У меня отчаянно заныли зубы, руки как отвалились, ног я тоже больше не чувствовала, а дыхании вырывалось из груди сиплое, шумное, будто на морозе. Кажется, даже холодное облачко в какой-то момент слетело с губ, осев на щеках и ресницах острыми льдинками. Что это? Слезы? Да, кажется, слезы текут из глаз. Во рту поселился стойкий привкус крови, сердце билось тяжело, с перерывами, будто совершало гигантскую, неимоверно трудную работу. Горло перехватило болезненным спазмом. Висящая на груди цепочка вдруг показалась неподъемной тяжестью, а мерцающая мягким голубым светом жемчужина — целой горой, что вдруг обрушилась сверху и давит, давит, настойчиво пригибая голову к земле.

Я тихо застонала, остро жалея, что не способна на большее. Крепко зажмурилась, отдавая последнее, что могла, а потом почувствовала, как что-то словно рвется внутри и распадается на миллионы крохотных осколков. Точно так же, как распадался у меня в руках потерявший силу амулет. И теперь бьющий из моих ладоней белый свет уже ничто не сдерживало — мягкий, чудесный, невозможный свет творимого безумия.

Затем пришла сильная боль, за ней — отчаяние, смешанное с горечью и четким пониманием своей оплошности. Потом появился сильный жар в онемевших пальцах, который быстро растекся во все стороны и горячим маревом окутал проклятую клетку, где вдруг заметался и испуганно заскулил громадный оборотень.

Во мне задрожала и лопнула еще одна струна, из носа щедро брызнуло алым. В глазах помутнело, но перед тем, как окончательно потерять сознание и рухнуть безжизненной куклой на вытоптанную землю, я все-таки смогла поднять налитые свинцом веки и с какой-то необъяснимой гордостью увидеть, что дурацкий замок, наконец, сдался. Не смог мне противостоять. Он вдруг разом почернел, заскрипел, отчего-то съежился, разрывая прочные связи с наложенной на клетку охранной сетью. Многочисленная паутина заклятий тоже задрожала, стремительно сползая с прутьев, словно ее сдергивали невидимые пальцы. Потом замок сухо щелкнул, раскрылся, как перезревший орех, и безжизненным куском металла рухнул точно на мои ноги.

Но я этого уже не почувствовала. Только увидела, как перевернулся вверх тормашками мир, вместо ошеломленно распахнутых черных глаз надо мной нависло ночное небо Тирилона. По лицу ласково прошелся легкий ветерок, а чей-то грустный голос в голове неслышно вздохнул:

— Вот и все, Трис. Я больше тебе не нужен…