Возвращение короля - Джон Толкиен

С этими словами Феоден выхватил из рук знаменосца Гутлафа большой рог и дунул в него так, что рог лопнул. Тут же запели все рога и трубы роханского войска, и словно буря, полетел над полями боевой клич, эхом будя горы:

« Вперед! Вперед, за Гондор!..

Король что-то крикнул Снежногривому, и конь помчался вперед. Рядом скакал Гутлаф с развевающимся знаменем. Феоден обогнал его. Отстала личная гвардия.

Эомер ударил скакуна шпорами, первый эоред в звоне подков мчался, как пенная волна на берег, но Король все равно был впереди. Может быть, он был одержимым, а может, в жилах его закипела боевая ярость праотцов, он дал волю Снежногривому и сам казался древним богом, как великий Оромэ в Битве Валаров в то время, когда мир был молод. Золотой щит блестел, будто стал солнцем, и зеленая трава словно вспыхнула под копытами белоснежного королевского жеребца. Ибо наступило утро, и повеял ветер с Моря. Мрак расступился, взвыли рабы Мордора — орки и объятые ужасом харатцы. Бежали и падали под копыта боевых коней солдаты Черного Короля. Рохирримы разили врагов с громкой песней, ибо радость битвы переполняла их сердца; грозный хор всадников достиг ушей осажденных.

Глава шестая.

БИТВА НА ПОЛЯХ ПЕЛЕННОРА

Но осадой Гондора командовал не простой главарь орков и не обычный убийца. Тьма отступила раньше времени, которое назначил Черный Властелин. Счастье отвернулось от него, победа ускользала как раз тогда, когда он готов был ее схватить. Но у него были длинные руки и великая сила. Король-Призрак, вождь Кольценосцев-Назгулов, не собирался сдаваться. Он покинул Ворота и помчался в поле.

Повелитель Рубежного Края Феоден доскакал до дороги, идущей от Главных Ворот Минас Тирита к Реке, и повернул к городу, до которого отсюда было меньше мили. Тут он остановил коня, оглядываясь, где противник, и его догнала свита — среди гвардейцев был Горедар. Около стен города неистово сражались воины Элфхельма — рубили, секли, ломали машины, загоняли вражеских солдат в огненные рвы. Почти вся северная половина полей Пеленнора была очищена от врагов, обоз захватчиков горел, орки бежали к Реке, как дикие звери от охотников.

Рохирримы одержали первую победу, но осада продолжалась, и Ворота не были отбиты. У Ворот остались главные силы врага, а на восточном краю поля стояли резервные Мордорские полки. На юге от дороги находилось войско харатцев с конницей. Вождь харатцев увидел в свете утра знамя Феодена, оказавшегося в этот момент в стороне от главной сечи, с горсткой гвардейцев вокруг него. Харатец воспылал красным гневом, приказал развернуть свое знамя, где был изображен Черный Змей на кроваво-красном поле, и ринулся в атаку, а за ним поскакало множество его подданных, размахивая саблями.

Феоден увидел их и, не дожидаясь удара, погнал Снежногривого навстречу противнику. Всадники сшиблись в смертельной схватке. Но белая ярость рыцарей севера пылала горячей, чем злость южан, и военное ремесло они знали лучше; быстрей и точней били их длинные копья. Меньше их было, но они прорубали себе дорогу в толпе южан, как просеку в лесу. В самом центре сечи оказался Феоден сын Фингла. Его копье с такой силой пронзило вражеского вождя, что разлетелось в щепки. Тогда он молниеносно выхватил меч, одним ударом разрубил древко знамени и тело знаменосца. Черный Змей упал на землю. Остаток разгромленной конницы врага в панике бежал.

И в этот высокий миг победы золотой щит Короля вдруг погас. Утренний рассвет снова закрыла Тень. Лошади становились на дыбы и ржали, люди падали с седел.

— Ко мне! Ко мне! — кричал Феоден. — Вперед, Дети Эорла! Не бойтесь Тьмы!

Но даже Снежногривый, ошалев от ужаса, встал на задние ноги, будто борясь передними с воздухом, и вдруг с громким ржанием упал набок, прошитый черным дротиком. Король рухнул оземь вместе с конем, придавленный его тяжестью.

Большая черная тень снижалась, как оторванный от неба лоскут тучи. Но это была не туча. Страшное крылатое чудище — если и птица, то больше всех известных на земле; с гладкой черной кожей без перьев, с гигантскими крыльями, натянутыми между ороговевших когтистых пальцев. От него шел мерзостный смрад. Неизвестная жуткая тварь из давно исчезнувшего мира, пережившая свою эпоху в забытом углу дальних холодных гор, в последнем гнезде на недоступных вершинах вывела последнее уродливое потомство. Черный Властелин нашел его, выкормил падалью, так что птенец перерос все летающие существа. Тогда Саурон подарил его своему верному слуге вместо коня.

Сейчас крылатое чудовище спустилось на землю, сложило перепончатые крылья, издало страшный хриплый карк и уселось на Снежногривого, впиваясь в павшего коня когтями и изгибая длинную голую шею.

На нем сидел всадник в черном плаще, огромный и грозный, в железной короне, под которой вместо лица были только горящие глаза убийцы. Предводитель Назгулов! Когда Тьма отступила, он скрылся, чтобы сменить коня и снова вернуться и сеять смерть, превращая надежду в отчаяние, победу в поражение. В руке у него была большая черная булава.

Но не все покинули Феодена. Правда, воины из его личной гвардии либо полегли рядом с ним, либо не смогли сдержать ошалевших лошадей, которые понесли их дальше в поле, но один остался — молодой Горедар, неустрашимый в своей верности, плакал над лежащим старцем, ибо любил его, как отца.

Мерри во время сражения не получил ни одной царапины, сидя за спиной Горедара, пока снова не сомкнулась Тьма. Тогда Вихрь в панике поднялся на дыбы, сбросил обоих седоков и умчался. Сейчас Мерри ползал на четвереньках, как перепуганный зверек, ослепший и парализованный страхом. «Королевский оруженосец, ты же оруженосец, — повторял он, чтобы преодолеть слабость. — Ты должен быть при Короле. Сам говорил, что будешь его почитать, как родного отца». Но воля была подавлена, а тело била дрожь. Хоббит не смел открыть глаза и ничего не видел.

Вдруг ему показалось, что сквозь черноту он слышит Горедара, но голос был одновременно его и не его, этот голос Мерри уже слышал раньше.

— Прочь, оборотень, главарь стервятников! Оставь мертвых в покое!

Другой голос, холодный и жестокий, отвечал:

— Не вставай между Назгулом и его добычей. Я не убью тебя, а покараю горшей карой, чем смерть. Унесу в страну отчаяния, на дно Мрака, где твою плоть сожрут чудовища, а твой разум иссохнет под взглядом незакрывающегося Глаза.

Зазвенел меч, вынимаемый из ножен.

— Грози, чем хочешь, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе помешать.

— Помешать? Мне? Глупец! Наихрабрейший муж среди живущих не может помешать мне!